сделка
Собрав в охапку рукописи, свечи, нож, яблоки, мёд, древние кристаллы и прочие оккультные принадлежности, Элиза поспешила в самую дальнюю комнату замка — в свою личную ритуальную обитель.
Как только она распахнула дверь, в нос ударил затхлый, плесневелый запах. Здесь не ступала нога человека уже много десятилетий, а может, и столетий. Но это её не остановило. Сейчас не было важнее цели, чем призыв.
Торопливо, но аккуратно Элиза расставляла свечи, выцарапывая на их воске замысловатые сигилы. Комната наполнялась напряжением, как перед грозой. И вот — всё готово.
Она выпрямилась, держа в одной руке своё собственное писание, в другой — ритуальный нож. Губы её начали шевелиться, произнося древние, неведомые слова. Язык был грубым, будто выдолбленным из камня — рычащие звуки, шипящие слоги, скрежет, словно металл скребёт по стеклу.
Элиза вкладывала в каждое слово силу, уверенность, решимость. Страху она не позволяла поселиться внутри. Она знала: сущности чувствуют его, как акулы кровь. И всегда используют.
Почти выкрикнув последнее заклятие, она резким движением ножа рассекла воздух — но на самом деле разрезала ткань реальности. Пространство дрогнуло. В центре комнаты начала сгущаться тьма.
Из этой тьмы донёсся ритмичный стук копыт: цок... цок... цок. А за ним — мерзкий, поднимающий кожу мурашками смешок. Он становился всё громче. Всё ближе. Или он и правда приближался?
ЦОК! — стук прозвучал совсем рядом, и тьма расступилась.
Перед Элизой возник он.
— Чего желаешь, графиня? — прохрипел голос.
Элиза подняла глаза. Сначала она увидела острые копыта, затем — небольшие рога, козлиные глаза, горящие дьявольским блеском.
— Назови своё имя, бес.
— Я... Асмодей, — протянул он с ехидной ухмылкой.
— Не лги мне, — холодно бросила Элиза. — Ты не он. Ты всего лишь один из его слуг. Не высокого чина, скорее всего.
Существо усмехнулось, обнажая острые, неровные зубы.
— Верно говоришь, графиня. Я младший дьявол. Управляю легионом бесов и духов. Имя моё — Сатор.
Он назвал своё имя — значит, готов подчиниться. Облегчение кольнуло грудь Элизы, но она не выдала ни эмоции. Всё ещё можно было закрепить контракт. Нужно лишь заточить духа в камень.
Она потянулась за ним, но Сатор был быстрее. Он резко схватил её за запястье.
— Убери свои игрушки, — прошипел он. — Я слышал зов фамильяра. И пришёл добровольно. Но не навсегда. Я останусь, пока ты интересна мне. Плату возьму в конце нашего пути.
Элиза замерла. Всё пошло не по плану.
Если бы она успела запереть его в камне — никакой платы не потребовалось бы. Теперь же, если она откажется, он может стать опасен. Или исчезнуть.
— Душу свою я не отдам, — спокойно произнесла она. — Она уготована твоему хозяину.
— Я бы и не посмел посягнуть на то, что принадлежит Господину. Моё желание будет иным, — усмехнулся Сатор, протягивая руку.
Элиза немного поколебалась, но всё же вложила свою ладонь в его.
Сделка заключена.
Теперь он — её фамильяр. С ней был младший дьявол. И с ним — легион.
Между ними возникла незримая нить, недоступная человеческому глазу. Связь, не кровная, но древняя и могущественная, заключённая на ином, нечеловеческом уровне.
Элиза оглядела пришельца из Преисподней. Хвост — как у льва. Кожа — алая, будто соткана из пламени. Массивное тело возвышалось над ней, ростом не меньше метра девяносто. Рога, мускулы, излучающая жар мощь.
— Сатор, у меня есть первое задание для тебя.
— Слушаю, графиня, — раздался глухой, рычащий бас.
— Герцог Тейт. Он — мой будущий супруг. Я должна сломать его. Он должен быть моим. Моим псом, одержимым мной. Подчинённым.
— С этим поможет справиться суккуб, — спокойно ответил Сатор. — Он примет ваш облик и будет являться герцогу во снах. Каждую ночь. Как наваждение.
— Этого мало.
— Доверьтесь мне. Я знаю, как сводить людей с ума... лучше, чем кто-либо в этом мире.
Элиза кивнула.
И уже в ту же ночь суккуб явился во снах Тейта — в её теле, в её голосе, в её взгляде.
Что именно происходило в том сне — одному дьяволу ведомо.
Тейт проснулся в холодном поту. Лоб был влажным, дыхание сбивчивым. Образ Элизы ещё пульсировал у него в голове, живой, сладкий, опасный.
Он сжал кулаки.
Лицо его стало жёстким, брови сдвинулись.
Что она с ним сделала?