Белый лотос

Я крепко сжала письмо в левой ладони. Бумага была слегка влажная. То ли от утреннего тумана, или, может, от волнения самого Данте. Пока все отвлеклись и Годжо не смотрел на меня, я аккуратно, как что-то хрупкое и ценное, развернула свёрток под партой, прикрывая его локтем. Строчки были выведены ровным, красивым, разборчивым почерком:

                  Т/и Хакурэн.
       Это я, Данте Кадзаки.
План деревни я не смог достать в бумажном виде. Это слишком опасно. Но я зарисовал всё, что помню. Ниже показана схема поместья и охраны. Надеюсь, ты сможешь всё разобрать.

Мизуно сейчас в западной части особняка. Она под усиленной охраной.
Вход через главный зал, но если использовать подземный путь (я отметил его красной стрелкой), можно добраться почти незаметно.

Я оставил меч у входа в тоннель. Тебе он может понадобиться.

И последнее...
Если я не выйду на связь через два дня ровно в 00:00 то считай, что я провалился.
Спаси её, даже если меня уже не будет.
                Со всем своим уважением
                                    Данте Кадзаки.

Я сглотнула и, дрожащими руками от волнения, быстро сложила письмо и спрятала его в карман на своей черной рубашке. Сердце бешено стучит в груди, так и пытаясь вырваться. Что там у Данте происходит? "Если я не выйду на связь через два дня, считай, что я провалился". Это как понять? Где-то прокололся перед кем-то? Как? Когда? Самый главный вопрос, зачем? Специально? Или.. Раздался тихий звук шагов за спиной и вот уже знакомое тепло возле плеча. Я чуть не подпрыгнула, когда Годжо, не говоря ни слова, сел рядом и мягко приобнял меня одной рукой.
Он зашептал, глядя прямо перед собой, как будто мы давние друзья и просто беседуем:

— Ты выглядишь слишком напряжённой.

Я прошипела сквозь зубы, не поднимая взгляда на мужчину:

— И ты снова вторгаешься в моё личное пространство.

— Я это называю заботой. Ну… своего рода.

Его рука скользнула чуть ниже и я едва заметила, как пальцы что-то вытянули из складки ткани.
Слишком поздно. Я резко повернула голову к нему:

— Отдай.

Он приподнял брови, разворачивая клочок бумаги:

— А что, если это моё письмо?

Я опять прошипела, оборачиваясь к нему всем телом:

— Сатору!

Поздно. Он уже читает. Его губы двигались беззвучно, а взгляд бегал по строчкам быстро, но не пропускал ни слова. Когда он закончил, на его лице не было привычной насмешки. Только серьёзность, к которой я не привыкла. И, смотря на удивленные лица учеников, они тоже. Годжо аккуратно свернул письмо и вернул его мне:

— Ты правда думаешь, что справишься с этим одна?

Я схватила письмо и сжала его в ладони:

— У меня нет выбора.

Он медленно кивнул, а его лицо приобрело задумчивый вид. Спустя секунду беловолосый опять обнял меня, но уже крепче, чем прежде, и шепнул у самого уха:

— Тогда просто помни, что если ты упадёшь, я подхвачу. Даже если ты будешь этого не хотеть и отталкивать меня.

Он поднялся с места и продолжил рассказывать материал ученикам, которые кидали на меня взгляды, полные недоумения. Сатору... Он второй по счету человек, который, увидев мою силу, не убегает и не отворачивается от меня. В голове прозвучали его слова:

— Это.. это твоя территория... Здесь прекрасно.

Я очень давно не слышала такого в свой адрес. Как будто где-то есть подвох. Или же я просто слишком давно ни от кого не слышала подобное. Резко я почувствовала на себе несколько взглядов, пристально смотрящих на меня. Мне кажется или атмосфера в классе немного поменялась? Слева, впереди, Нобара прищурилась, медленно откидываясь на спинку стула. Она что-то заметила? Та конечно, заметила. Тупой вопрос. Она повернула голову к Итадори и почти беззвучно прошептала:
‎
‎— Ты это видел?
‎
‎Розоволосый, который до этого только кивал под материал, резко повернулся ко мне, затем перевел взгляд на Сатору. Он наклонился ближе к Нобаре:
‎
‎— Это... было письмо?
‎
‎— И обнимашки.
‎
‎Девушка хмыкнула, складывая руки на груди:
‎
‎— Я ещё могу понять, когда он нас треплет за головы как котят, но... так? Он так никогда не делал.
‎
‎Мегуми, не поворачивая головы, тихо сказал:
‎
‎— Он вытянул у неё что-то. Бумагу. Я видел.
‎
Чёрт. Мегуми увидел это. ‎Выражение лица Юдзи приобрело серьезность. Он нахмурился, задумавшись:
‎
‎— Думаешь, это… что-то важное?
‎
‎Нобара слегка кивнула в мою сторону:
‎
‎— Судя по реакции этой девушки, это что-то очень личное. Ты видел, как её руки дрожали, хоть и на лице ни одной эмоции? Даже сейчас у неё руки дрожат.
‎
Очень проницательная девочка. Признаю, она очень внимательна к деталям. ‎Розоволосый осторожно подал голос:
‎
‎— Думаете.. нам нужно что-то сделать?
‎
‎Мегуми, спустя секунду, покачал головой:
‎
‎— Нет. Пока не лезь. Если это что-то серьёзное, то она сама скажет. Или Сатору.
‎
‎Нобара возразила, хмуря брови:
‎
‎— А если не скажет? Мы в одной команде и если она в беде...
‎
‎Сатору повернулся к ученикам, как будто услышав их шёпот. Он широко, почти наигранно, улыбнулся и с лёгким хлопком в ладони, продолжил:
‎
‎— Так, мои внимательные ученики. Не отвлекайтесь на секреты. Вернёмся к проклятиям уровня второго ранга. Кто мне скажет, чем опасен дух, способный менять тело человека?
‎
‎Все трое резко выпрямились. У них наверняка вопросов стало ещё больше, чем раньше. Но ответы на них пока никто не спешил давать. ‎Внутри всё медленно сжимается из-за волнения. Я не хотела, чтобы кто-то ещё знал о моих планах, но, возможно, уже поздно. Голова закружилась от того, настолько быстро бьётся сердце. Я нервничаю. Очень. Когда же я смогу уже выйти с этого класса на перерыв? Когда звонок? Мои глаза упали на телефон, часы которого показывали 10:20. Ещё пять минут. Всего пять минут. Надо как-то протянуть к звонку.

Спустя пять минут, которые мне показались целым часом, раздался заветный звонок, оповещающий о конце урока. Сейчас надо будет сходить в ближайший магазин и купить себе что-то сладкое и кофе. Учащиеся начали вставать, пока Годжо с ленивой улыбкой вышел из класса, не оборачиваясь. Нет бы меня подождать. Знает же, что плохо ориентируюсь здесь. Его шаги стихли за дверью, говоря о том, что он идёт всё дальше и дальше. Я встала с места и начала  медленно собирать свои вещи, ожидая, когда все уйдут, но эти трое, видимо, не собираются уходить. Юдзи подал голос, подходя ближе ко мне:

— Т/и. Мы можем поговорить?

Я посмотрела на него, немного хмурясь и не произнося и слова. За его спиной стояли Мегуми и Нобара с очень серьёзными лицами. Речь пойдет о письме и о том спектакле, который устроил Сатору? Юдзи подошёл ещё ближе и сел на парту напротив. Его голос был мягким и нежным, с нотками беспокойства:

— Мы видели, как тот ворон передал тебе письмо и как Годжо забрал его, а потом обратно вернул тебе. Что это было?

Мои догадки оказались верны. Я крепко сжала ремень сумки и прошипела сквозь зубы ледяным голосом:

— Это не ваше дело.

Нобара вмешалась, складывая руки на груди:

— Ты наш учитель, который может спокойно огрызаться Годжо и так же остроумно отвечать ему, как и он тебе. И если ты в беде, мы хотим знать. Не потому что любопытно, а потому что мы команда.

Мегуми тихо добавил, смотря прямо в мои голубые глаза:

— Мы не полезем, если ты не хочешь. Но мы видим, что что-то не так. Просто скажи нужно ли быть рядом, если всё начнёт рушиться?

Сердце вздрогнуло. Почему… почему они такие? Почему их беспокоит то, что я прячу? Почему они хотят помочь, толком не зная меня? Я тяжело вздохнула, поправляя свои распущенные волосы:

— Я... сейчас я не могу ничего объяснить. И если что-то случится, я скажу.

Нобара кивнула, а в её глазах отобразилось разочарование. Юдзи мягко улыбнулся, но больше ничего не сказал. Лишь Мегуми, направляясь на выход с класса, бросил напоследок:

— Если ты решишь молчать до самого конца, то знай, что мы всё равно будем рядом. Даже если ты нас оттолкнёшь и если не расскажешь нам всё.

Сердце опять вздрогнуло, но уже сильнее. Больно. Больно от того, что приходиться врать им. Что приходиться уворачиваться и извиваться, чтобы никто ничего не узнал. Нужно быстрее придумать план и спасти Данте и Мизуно. Я обязана это сделать.

*вечер, время 20:00*

Люди движутся по освещённым улицам по своим делам. Кто-то домой, кто-то на работу в ночную смену, а кто-то расслабляться в барах и клубах. Я уже сижу дома у Годжо в своей комнате. Мужчина что-то готовит на кухне, а меня отправил в комнату.

*10 минут назад*

Я стою, режу красный перец, думая о своем. Руки предательски дрожат, выдавая мой страх. Данте, как ты? Надеюсь, с тобой всё хорошо и послезавтра ты свяжешься со мной. С моих мыслей меня вывела резкая боль в пальце. Я не издала и звука, лишь упустила нож на пол, который громко звякнул, оповещая о том, что его уронили.