Винил О1 - Неотения

— Да странно всё это, — задумчиво произнёс Юдзи. — Вы взломали тайную комнату, откопали кучу рисунков, и?
— А что конкретно ты не понял? — спросил Сатору.
— Что хоть за рисунки? На этом какой-то европеец или вроде того. Что это даёт нашему расследованию?
— Смотри, — Мицуо встал и начал говорить громче, пытаясь объяснить, — один и тот же человек на рисунках. Он нарисован в разной одежде, причём даже в той, которой давно не существует. Вот вы можете представить, чтобы кто-то в камзоле разгуливал?
Все задумались.
— Ну в Токио не представил бы, а в какой-нибудь Москве… — попытался пошутить Сатору, но шутку никто не оценил.
— Да никто так не одевается! — выкрикнула Миюки. — Весь развитый мир одевается проще, без этих рюшей, кучи слоёв и шёлковых платков на шее.
— Миюки права. Такую одежду можно только в кино увидеть. — поддакнул Юдзи.

Мицуо продолжил свой рассказ, когда понял, что никто не перебивает:
— Я всё это к тому, что Рьюге уж побольше сорока пяти. НАМНОГО… Да и мужичок этот на его набросках тоже странный. Скорее всего такой же долгожитель.
Рикуто молчал. Он рассматривал рисунок, вглядывался в запечатлённое на бумаге лицо.
— Не европеец это, вот я что думаю... — вдруг произнёс он. — Больше похож на цыгана или еврея. Я похожих в Луизиане видел: недалеко от школы было еврейское поселение, их дети со мной учились.
— Прям такие же как он? — заинтересовался Мицуо.
— Да… Тоже волосы кудрявые, тоже глаза навыкате, и носы крупные. Этот прям на выжимку из внешности стереотипного еврея похож, только красивее в чём-то, не пойму только, в чём.

Сатору вдруг хохотнул, чем опять сбил разговор. Все неодобрительно посмотрели на кицунэ.
— Вот что опять?! — возмутился Юдзи.
— А вы не поняли? Якудза влюблён, и очень серьёзно! — Сатору не удержался и начал истерически смеяться.
— Это в кого? — не понял Рикуто.
— Да в мужика с рисунка, что тут неясного? Ты бы знал, сколько у него зарисовок, с ним связанных! Явно что-то серьёзное между ними произошло, и наш якудза успокоиться не может!
Все задумались. Вывод Сатору хоть и казался каким-то невероятным, но и опровергнуть его было нечем.

— А как же Азура? — вдруг спросила Миюки. — Он же вроде с ней отношения строит. Да и жена у него была…
Рикуто усмехнулся.
— Люди и не на такое способны. Любят одних, женятся на других, спят вообще с кем-то третьим…
— И ты не забывай, что Рьюга — демон. Может, он вообще человеческую мораль не понимает и не признаёт, — мрачно произнёс Сатору. — Или…
— Ну что ещё? — оборвал его Юдзи.
— Может человека с портрета он любит по-настоящему, а все женщины — лишь замена. Мне этого не понять, а вы, смертные, так и делаете сплошь и рядом. Да и такие бессмертные, как Рьюга или его подруга-вампирша, тоже.
— А ты это сейчас к чему? — поинтересовался Мицуо. Вообще не только он не понимал, к чему кицунэ вдруг начал читать морали.
— А всё просто. Мы, лисы, находим любовь лишь однажды. Мы не смиряемся со смертью любимой, или с её невзаимностью. Для нас такое — приговор. И на все последующие столетия мы остаёмся одинокими скитальцами, которые ни за что и никогда не продолжат свой род. А если посчастливилось встретить любовь всей жизни, и это обоюдно, то союз продлится до самой смерти. Вам, ребят, и жить легче. И жизнь короче, и возможностей больше.

Все резко замолчали. О такой подробности жизни кицунэ никто не знал, как, впрочем, и о прочих тонкостях их бытия.
Вдруг Мицуо подал голос:
— А кто-то из ваших пытался жить по-другому? Ну, попробовать отыскать новую любовь…
— Исключено. — отрезал Сатору. — Пробовать пытались, но это было совсем не то. Любовь если и рождалась, то для кицунэ она в тягость. Да и нечестно это по отношению к новой любви, которая будет обречена на страдания в таком союзе.
— Жестокие у вас законы, вот что я скажу, — произнесла Миюки после недолгих раздумий.
— Какие есть. Это закон нашей природы, и его не отнять.

Рикуто вдруг поднялся с места, подключил свою гитару к комбику.
— Лирика, конечно, штука прекрасная, но давайте репетировать!
На том и решили. Всё-таки и перед Рьюгой нужно будет отчитаться о проделанной работе. Мицуо и Рикуто примерно набросали мелодию их будущей песни про развесёлую поездку на Хоккайдо.

***

Вопреки ожиданиям Сатору и всей группы, Рьюга повёз Йоми не в Осаку, а куда-то в горы, через лес, по кривой колее.
Чёрный бронированный автомобиль якудза сегодня вёл сам, и ехал, мягко говоря, опасно. Каждый раз при повороте Йоми сжимался в кожаном сидении, боясь, что машину занесёт, и оба разобьются о ближайшее дерево.
— Не боись, — сказал вдруг Рьюга, почувствовав волнение Йоми. — Я ситуацию контролирую, ничего с тобой не случится. Я ж за тебя головой отвечаю! — вдруг якудза расхохотался.
— А куда мы хоть едем?
— Увидишь, — загадочно ухмыляясь, ответил Рьюга.

Вскоре автомобиль остановился на поляне, и якудза велел Йоми выйти из машины. Юноша полной грудью вдохнул горный воздух, как вдруг ощутил резкое головокружение, и, чтобы не упасть, ухватился за ветку дерева.
— Что, горная болезнь началась? — спросил Рьюга, не выходя из салона. Йоми с трудом кивнул. — Так даже лучше. Воздух тут разряженный, самое то для тренировки.
— Тренировки? — удивился Йоми.
— А ты как хотел? Я всё ещё обязан обучать тебя стрельбе, — с этими словами якудза вышел из машины и вручил Йоми пистолет. — Твоя задача — стрелять по мёртвым деревьям. Справишься?
Йоми еле-еле сдержал рвотный позыв — уж слишком резко скакнуло давление из-за нахождения на высоте.
— Да.
Парень прицелился в сгоревшее в прошлогодний пожар дерево. Руки дрожали, взгляд замылился, но он взял себя в руки и выстрелил. Пуля вылетела со свистом, и секунду спустя в роще послышался треск разлетевшихся сухих щепок.
— Молодец! Можешь, когда захочешь! — громко восхитился Рьюга, и крепко похлопал Йоми по плечу. — Продолжай, я буду считать каждый удачный выстрел, снайпер.

Йоми с воодушевлением продолжил. Воодушевление пересилило недомогание, и он продолжал стрелять по сухим стволам. Рьюга действительно продолжил считать удачные выстрелы, и вместе с этим пил сётю из хромированной фляги. Хотелось ему опять опьянеть, что он мог с этим поделать? У многих членов его рода были разные чёрные недуги, и у Рьюги таковым стал алкоголизм.
Йоми не обращал на это внимания — он помнил о расследовании, и знал, что сегодняшнее пьянство руководителя на им на руку.

Беспокоиться он начал потом, когда вдруг осознал, что Рьюга не сможет сесть за руль. Йоми подошёл к якудзе, которого уже порядком развезло.
— Может, как-нибудь водителя вызвать? — неуверенно спросил он.
— Ты здесь где телефонную будку нашёл? — усмехнулся в лицо Йоми якудза. — Или может голубя отправишь? Пойди и поймай!
Йоми стушевался, поняв абсурдность ситуации.
— Ну, может у вас рация с собой… — пробормотал он, опустив глаза.
— Йоми, ну что ты за человек такой! Якудза я, а не шпион! И вообще, на что тебе водитель? Всё-то вам, детям богатых, ик, родителей, сервис подавай! Сам, что ли, за руль не сядешь?
— Я?! Рьюга-сан, вы издеваетесь? — Йоми так громко закричал, что его голос раздался гулким эхом вдалеке. — Я не умею водить автомобиль!
— Нашёл из-за чего переживать! — на это раз кричал уже Рьюга, чуть не брызжа слюной. — Там всё просто, даже Ая справилась бы! Да и ехать всё время по прямой вниз, не заблудишься. Это тебе не Хоккайдо с его лесами и горами в снегах!

Пришлось послушаться. Йоми сел на водительское сидение, Рьюга ввалился в заднюю часть салона и шумно лёг.
— Выжимай сцепление, дави по газам… Короче, сам справишься. — пробормотал якудза, прежде чем уснуть(?)
Выглядел он в этот момент жутко: глаза как будто провалились вглубь черепа, изо рта раздавалось сдавленное хриплое дыхание.
Йоми завёл двигатель и со второй попытки машина сдвинулась. Юноша примерно запомнил путь, и, развернув автомобиль, поехал вниз по склону. Он старался водить аккуратно, но каждый раз ощущал неровности дороги на себе – машина подскакивала на кочках и заваливалась набок в неровной колее. «Как же непросто... Ещё и Рьюга-сан как будто помер». В зеркале заднего вида он мельком посмотрел на начальника. Лежал он трупом на заднем сидении, и только хрипы давали понять, что везёт парень не мертвеца.
Время от времени Рьюга кричал во сне на непонятном Йоми языке. «Не смей помирать! Тебе жить надо!»

Рьюга видел молодого человека, голубоглазого, хрупкого, с трогательными чёрными кудрями. Всем он был хорош, только кровоточащая рана на горле портила его вид. И в этом видении человек был ни жив ни мёртв – иссушенная кожа отваливалась от тела, разлагающиеся внутренности были покрыты трупными личинками. Говорил человек, и из его рта лилась бордовая кровь, заливая тело и оставшуюся каким-то чудом холщовую рубаху. «Сволочь ты, князь. Не спас ты меня, хоть и обещал! Божился, что от опалы царской убережёшь... Видишь, какой я? Люб я теперь тебе?! Черви меня сожрали, глаза, кожу белую выели. А всё, потому что опоздал ты! Или забыл про меня... Иуда!»

Прошло около получаса, и Йоми всё-таки доехал до особняка Оно-сана.
– Выходите, мы дома.
– А ты боялся! Было б чего, Йоми. – якудза вывалился из автомобиля, поднялся с земли и шатающимся шагом направился домой. Йоми пошёл за ним, дрожа от страха и от пережитого потрясения. Всё же ездить с вусмерть пьяным демоном было жутко.
Рьюга с трудом отправился в своё крыло, даже не заметив следов взлома.
– Азура! – выкрикнул он. Вампирша спустилась к нему, без лишних слов взяла его под руку, ощутив на себе тяжесть гиганта-демона. – Проводи меня до спальни. Не хочу в таком виде перед парнями показываться.
– Йоми уже тебя видел, в таком-то состоянии. Как там твоё дело? На перестрелку поехал что ли?
– Не было перестрелки никакой. В лес мальчишку возил, владению огнестрелом обучал.
– И как успехи?
Рьюга задумался.
– Старается он, как отличник в школе. Только мало этого.
– Время есть, поднатаскаешь ещё, – тем временем Азура довела Рьюгу до его тайной комнаты, сама открыла дверь.

Якудза и не заметил, что его печать была снята. Не разуваясь, он рухнул на диван, ладонью нащупал ручку дверцы мини-бара, достал оттуда ледяную бутылку виски, приложил её ко лбу.
– Отчего вспомнился мне этот мальчик?.. – прошептал он. – Погиб же четыре сотни лет назад... Сколько же на моей памяти покойников...
– И после всего, ты привязался к нашим рокерам? – усмехнулась Азура. – Не забывай, что они тоже умрут. Своей ли смертью, или как твой этот русский бача-бози*, которому глотку перерезали, всё едино – больно тебе будет.
– По-твоему, Азура, во мне человеческого не осталось? – пьяным голосом прохрипел якудза. – Не могу я что ли полюбить их как собственных детей? Родные от меня отвернулись, эти хоть как-то ко мне привязаны... И не смей никого называть бача-бози, раз не знаешь, что это такое!
Вампирша звонко расхохоталась.
– Жалеешь его? Всё плачешься по несчастному молодому психопату? Или по всем своим покойникам? Посочувствовала бы тебе, да вижу, что тебе не нужно. Сочувствуют больным и глупым, а ты умён и здоров как бык. Отоспись, Рьюга, и с похмелья к парням не иди. Им от твоего перегара плохо будет. Раз уж ты их любишь, пожалей их, чёртов пьяница.
Якудза ничего не сказал. Он опять впал в алкогольное забытьё.

И вновь пришли они, близкие сердцу якудзы, люди и не только. Ни одного живого: и обезумевшая помещица, вся в крови, отощавшая, с безумным остекленевшим взглядом; и индианка-жена, безвременно постаревшая и погасшая от неизлечимой болезни, с висевшей над ней шестирукой чёрной богиней*; и демон-иудей, ближе которого у Рьюги не было – убитый псами-нацистами, запытанный и переломанный по костям и суставам до смерти; и пасынок с сгоревшей от нефтяного пожара кожей, малыш-они, истошно кричавший от боли перед смертью. Веяло от них и могильным холодом, и жаром адского пламени одновременно. Предсмертные хрипы, стоны и детский плач сливались в единый страшный гул. «Мы мертвы по твоей вине... Лучше бы не знали мы тебя... Чтоб ты также сгинул, как мы!»
– Уйдите прочь! Оставьте меня! Не виновен я в вашей смерти! Не я вас убил...
– Не прав ты, князь иноземный. Все эти смерти из-за тебя. Ты помог умереть своим близким, и мне в том числе. Чтоб тебя твои музыканты также предали! – и опять в сознании всплыл юноша с холодными глазами цвета полуденного июльского неба.
– НЕ ВЫ ЭТО! ВЫ БЫ ТАК НЕ ГОВОРИЛИ! Вы же любили меня и даже после смерти не стали бы так разговаривать и желать мне погибели!

После Рьюга потерял сознание. В голове была лишь беспросветная тьма. Тело обмякло, словно стало ватным. Из руки выпала бутылка виски и даже её грохот якудзу не разбудил. Сейчас это было лучшим состоянием для него – никаких видений, никаких голосов и перепадов температур. Просто чернота.

И даже песен, которые играли рокеры в студии, Рьюга не слышал. Всё стало безразлично.
______________________________________

*Бача-бози – в переводе «ребёнок для игры»: красивый мальчик 8-12 лет, которого родители продавали богатым мужчинам для постельных утех. Существовало данное аморальное явление в странах Ближнего Востока до начала ХХ века, в некоторых регионах существует до сих пор.
*Имеется в виду Кали, жестокая богиня смерти и плодородия. Считается покровительницей униженных женщин, жестоко карающая их обидчиков.