Глава 11. Кошмары
Она стояла на краю Чёрного озера — воды густые, как чернила, небо над головой — фиолетовое, без звёзд. В руках — свёрток. Маленький. Тёплый.
”Отдай… Мое…” — прошептал ветер, и это был голос Хипатоса, но искажённый, будто его разорвали на части.
Ядвига развернула ткань. Там лежала девочка. С льдистыми глазами. С веснушками. Она не плакала. Только смотрела — прямо в душу.
”Ты отказалась от меня,” — сказала девочка, и это был уже голос Ириады.
Вода закипела. Из глубины полезли руки — костлявые, синие, с длинными ногтями. Они схватили свёрток, потянули вниз.
Ядвига закричала и проснулась. На столе у кровати стояла чашка. Дымящаяся. С запахом мяты и чего-то горького. Рядом — записка:
«Для спокойствия. Не пейте натощак.»
Почерк аккуратный, с мелкими завитушками.
Ядвига сжала чашку так, что костяшки побелели.
”Она знает,” — мелькнуло в голове, — Не может знать. А если догадывается?”
Она выпила зелье залпом. Оно обожгло горло, но тепло тут же разлилось по жилам. Сердце успокоилось.
Пока мужчины были в отъезде, замок, казалось, совсем опустел. Ядвига снова осталась одна и ее разум затянулся болезненными воспоминаниями. Она старалась избегать Ириаду, но девчушка то и дело попадалась на глаза. Неловкое столкновение в коридоре. Девочка чувствовала, когда Виг подолгу задерживает взгляд за завтраком в общей столовой. Слово “дочка” было чуждым и неуместным. Женщина пыталась смириться с ним и очень долго перед сном размышляла, стоит ли расскать ей об этом. Может, она ненавидит ее? Вдруг она снова сломает ей жизнь? Размышления давили на череп изнутри, усталость ныла в теле и Ядвига вскоре засыпала.
Однако в замке единственно в одних покоях горнои свечи. Чернила уже расплывались на пергаменте от её неуверенных пальцев. Ириада щурилась, разбирая отцовские записи о корнях мандрагоры – тот самый рецепт, что мог бы помочь при кровоточащих ранах.
За стеной что-то упало, словно тяжёлый мешок.
“Я уже слышала похожий грохот… Точно, Ядвига!”
Тишина. Потом – стон. Не просто стон – словно кто-то душит зверя. Ириада прижала ухо к двери.
— ”Нет… Нет, не её… Не смей…” – голос Ядвиги рвался, как гнилая верёвка.
Потом –глухой удар. Очевидно, кулаком по постели.
— ”Дневник… Сжечь… Никто не должен…”
Стук сердца в ушах заглушил остальное.
”Она говорила о дневнике?”
Ириада отшатнулась, но тут же приняла решение. Комната Ядвиги пропахла потом и дымом. Сама она металась на кровати, сжимая подушку так, что перья лезли наружу.
— ”Ядвига!” – Ириада осмелилась тронуть её за плечо.
Реакция была мгновенной. Стальной захват впился в её запястье. Глаза – дикие, мокрые – уставились в неё, но не видели.
— ”Ты… Ты не должна была… читать…” – прошипела Ядвига.
Ириада замерла.
”Она всё ещё спит…”
— ”Я ничего не читала,” – солгала она, осторожно высвобождая руку.
Ядвига вздрогнула, моргнула – и внезапно осознала, где она. Отшатнулась. Задышала так, будто вынырнула из глубины.
— ”Что… Что ты здесь делаешь?”
— ”Ты кричала,” – тихо сказала Ириада.
Ядвига провела рукой по лицу, смахивая то ли пот, то ли слёзы.
— ”Уходи.”
Но Ириада не ушла.
— ”Ты говорила о дневнике.”
Тишина. Ядвига засмеялась – сухо, как треск ломающихся костей.
— ”Ты воображаешь. Я что, похожа на девчонку, записывающую свои секретики?.”
— ”…И о том, что его нужно сжечь.”
Глаза Ядвиги сверкнули.
— ”Если ты хоть раз заглянешь в него – сожгу и твои книжонки.”
Ириада вдруг поняла.
”Она не злится. Она боится.”
— ”Я не прочту,” – солгала она снова.
Ядвига не спала до утра. Ириада – тоже. Она лежала, сжимая отцовские записи, и думала о тайне, которая жжёт сильнее, чем любой её отвар.
А в углу комнаты – под половицей, где никто не искал – пылился кожаный том с выцветшими буквами.