Глава 14. Не выдержу
Когда Стася вошла в спальню, она сразу почувствовала, что в воздухе что-то не так. На краю их большой кровати сидела мать Дани, и её выражение лица было полным недовольства. Как только взгляд свекрови упал на Стасю, начался привычный поток жалоб и упрёков:
— Я тебе говорю, Даня, она совершенно не умеет себя вести. Ребёнка постоянно таскает на руках, в доме то холодно, то жарко — у Эвелины щеки всё время красные. А уж то, как она разговаривает — это вообще невыносимо. Ни уважения, ни покоя! Женщина должна быть скромной, тихой и благодарной, а не... — она махнула рукой с явным раздражением, бросая на Стасю тяжёлый взгляд.
Стася замерла у дверного проёма, чувствуя, как внутри всё начинает дрожать. Она знала, что спорить бессмысленно — всё только хуже станет. Лучше просто выждать. А Даня молчал. Не защищал. Не вставал на её сторону. Он только хмуро кивнул и выдохнул тяжело.
Свекровь ещё пару минут продолжала свой монолог, а затем, поднявшись с кровати, ушла, оставив за собой натянутое молчание. Стася осталась стоять у двери, будто прикованная. Но стоять дальше было бессмысленно, и она медленно подошла к кровати, опустив глаза.
Даня, по-прежнему сидевший на краю матраса, резко встал.
— Ты специально, да? — голос у него был резкий, громкий, с нарастающей злостью. — Что ты себе позволяешь, Стася? Моя мать в нашем доме, а ты с ней как? Слово поперёк, взгляд в сторону! Ты вообще понимаешь, что она для меня значит?
Стася сглотнула, чувствуя, как дрожат пальцы. Она подняла на него взгляд — тёмно-зелёные глаза наполнились напряжением и обидой.
— Я... я ничего ей не сказала... Я молчала, как ты и хочешь, Даня... Я правда стараюсь... — прошептала она.
— Стараешься? — он усмехнулся зло. — Да где твои старания, если она приходит ко мне с жалобами каждый день? Может, ты её провоцируешь? Своим видом, тоном, этим снисходительным молчанием!
Стася сжала губы, почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Горло сжалось. Она не могла больше слушать. И самое страшное — её сердце бешено билось, потому что рядом с ней, в соседней комнате, спала их маленькая Эвелина. И она чувствовала всё. А Стася — мать. Ей нельзя нервничать. Ни в коем случае. Молоко... если она потеряет молоко...
Она закрыла глаза, сделала глубокий вдох, но не выдержала и, срываясь на шёпот, произнесла:
— Может, нам тогда лучше развестись?..
В комнате воцарилась тишина. Глухая, жуткая тишина.
Даня будто замер. Его лицо исказилось, как будто он не понял, что она только что сказала. Он сделал шаг вперёд, потом ещё один, вплотную подошёл к ней.
— Повтори. Что ты сказала?
Стася подняла взгляд. Глаза её были полны слёз, но голос остался тихим, почти безжизненным:
— Я не выдерживаю. Я живу, как под микроскопом. Твоя мама ненавидит меня, ты всё время злишься. Я боюсь сделать лишний шаг, лишнее слово. Я чувствую, как у меня пропадает молоко, Даня. А я — мама. Я должна быть спокойной. Ради Эвелины... Ради тебя... Но я не могу больше вот так.
Он смотрел на неё. Долго. В его взгляде сначала было что-то опасное, острое. Но потом что-то поменялось. Он не знал, что сказать. Просто смотрел. Как будто впервые увидел в ней не просто жену, не просто женщину в доме, а человека. Того, кто действительно устал. Кто борется, как может, но из последних сил.
— Ты не уйдёшь от меня, — наконец сказал он глухо. — И разводиться мы не будем. Никогда.
— Я не угрожала. Я просто... — она опустила голову. — Я просто не хочу больше плакать ночами, не хочу бояться тебя. Я люблю тебя, Даня. Но я... я больше не выдержу, если так будет дальше.
Он не подошёл ближе, не обнял, не прижал к себе. Просто повернулся и вышел из комнаты. Стася осталась стоять одна, дрожа. А за стеной, в своей кроватке, Эвелина начала тихонько капризничать — будто чувствовала мамино беспокойство.
***
Даня стоял в дверном проеме, слушая, как из соседней комнаты доносится тихий разговор. Он не хотел подслушивать, но интуиция подсказывала ему, что это не просто разговор между матерью и дочерью. Сначала всё было тихо, но потом его мать подняла голос, и он не смог не услышать её слова.
— С таким весом, мой сын тебя не захочет, — сказала она тоном, в котором было явное осуждение.
Стася молчала. Он не знал, как она отреагировала на эти слова, но потом услышал, как она тихо всхлипнула, а через несколько секунд сдавленным голосом начала отвечать.
— Я не хочу, чтобы ему было стыдно за меня... Я не хочу, чтобы он продолжал кричать на меня... — её голос дрожал, и в нем слышалась отчаянная попытка сдержать слёзы. — Я всё время стараюсь... но он не замечает. Он вообще не хвалит меня после того, как его мать пришла. Мне кажется, он меня больше не хочет.
Он почувствовал, как в груди всё сжалось. В голове заполнили одни вопросы, а по телу пробежала волна раздражения. Неужели она всё это думает? Неужели она так переживает из-за меня? Он не знал, как к этому отнестись. Не хотел думать, что она могла быть так уязвима, но его мать... её слова всегда были такими резкими и уничижительными.
Он шагнул ближе к двери, пытаясь не сделать шума. Он не знал, что делать с этим ощущением, которое начало захватывать его. Всё, что он услышал, сводилось к одной мысли: она действительно боится, что он перестанет её любить. А всё из-за того, что её обижала его мать. Но было ли это так? Неужели он так сильно изменился, что Стася чувствует себя покинутой, одинокой?
Его сердце забилось быстрее, когда он услышал, как Стася начала сдерживать свои слёзы, стирая их запястьями. Её мама, видимо, почувствовала её переживания, обняла её и тихо говорила что-то успокаивающее.
— Не переживай, доченька, всё будет хорошо. Он тебя любит. Просто иногда люди забывают, как важно поддерживать друг друга.
Но Стася всё равно не успокоилась. Она продолжала говорить, её голос был почти неслышным:
— Я... я так стараюсь, мама, но чувствую, что с каждым днем я становлюсь всё менее привлекательной для него. Я... я не могу понять, что происходит. Почему он так сильно изменился? Почему он теперь кричит? Почему я чувствую, что он меня больше не хочет?
В его голове всё смешалось. Он знал, что его поведение в последнее время действительно оставляло желать лучшего. Он всегда был жестким с ней, и когда его мать появилась, он, возможно, и сам не осознавал, насколько стал холодным и отчуждённым. Но её слова, её переживания... Он чувствовал себя как предатель. Он знал, что это не так, что не может быть между ними такого отчуждения, но мысли, которые она говорила, прокрались в его сознание, и теперь он не знал, как из этого выбраться.
Он медленно подошел к двери и остановился, не решаясь войти. В комнате было так тихо, что он почти мог слышать её дыхание. Внезапно он почувствовал, как его сердце сжалось от жалости и беспокойства. Он не хотел, чтобы она чувствовала себя так. Он не хотел быть тем, кто делает её такой несчастной.
Даня немного постоял, не зная, как подойти к ситуации. Всё, что он чувствовал, было противоречивым и тяжёлым. Он не мог поверить, что его мать так поступила, но также понимал, что он сам в последнее время ведёт себя неправильно.
Он наконец открыл дверь, и Стася сразу заметила его. Её глаза были влажными, но она быстро отвернулась, пытаясь скрыть своё состояние.
— Ты слышал? — её голос был тихим и робким.
Даня подошёл к ней и обнял её, впервые за долгое время без грубости. Он чувствовал, как она напряглась, но потом расслабилась в его руках.
— Слышал, — сказал он тихо, прижимая её к себе. — Прости. Я всё исправлю. Я знаю, что не был таким, каким должен был быть.
Она не ответила. Просто стояла в его объятиях, сдерживая слёзы, но ощущая, как её сердце немного успокаивается.