Глава 10.
Пруденс быстро начала спускаться по лестнице, когда услышала знакомый голос.
— Дэн, наконец-то. Я так соскучилась. — Она бросилась в его объятия.
— Я тоже, сестрёнка. Как ты?
— Отлично. Мы все заждались тебя. Хочешь посмотреть на своих племянников? — Прю, не дожидаясь ответа, потащила брата в детскую.
— Прю, подожди, я ещё не поздоровался с остальными. Это неприлично, — Дэниэл пытался высвободить свою руку.
— Ох, хорошо. Только побыстрее, — Пруденс нетерпеливо топала ногой, скрестив руки на груди.
Дэн поздоровался со всеми, обнял родителей, справился о здоровье отца. И только потом, извинившись, пошёл за Прю.
Когда он оказался в детской, ему стало немного неуютно, а когда он подошёл к кроваткам, ему совсем стало не по себе. Казалось, Пруденс даже не заметила его реакции.
— Посмотри, какие они милые, Дэн, — прошептала сестра.
Он взглянул на своих племянников и кивнул в знак согласия, но на самом деле они показались ему совсем обычными младенцами.
— У меня проблема, братик.
— Какая?
Детишки спали, поэтому брат с сестрой шептались.
— Я не могу найти вторую крестную.
— Так, скажи мне, кто кого будет крестить.
— Лоренсо и Николь будут крестными у девочки, а ты у мальчика. Я не знаю только: можно ли бабушке быть крестной.
— Прю, — Дэн приложил руку ко лбу и закатил глаза, — ты хоть со священником разговаривала?
— Да, но про маму я не спрашивала. Я думала, что найду крестную. Но здесь нет никого, кому бы я доверяла.
— Пусть тогда я буду единственным крестным у племянника. Как хоть их зовут?
— О, да! Совсем забыла. Девочка — Вивьен Скарлетт Иден, а мальчик — Закери Натан Иден.
— В честь родителей второе имя?
— Да.
— Хорошие имена. Может, пойдём, а то разбудим их.
— Конечно.
Пруденс ещё раз взглянула на своих детишек и пошла следом за братом в гостиную.
— Милый, — обратилась она к мужу, — может, в конце этой недели организуем крестины?
— Хорошо, давай в воскресенье. — Майлз поцеловал жену в щеку.
— Тогда я напишу Лоренсо записку и отправлю её с посыльным.
— Конечно, любимая.
Прю, вдохновленная предстоящим событием, извинившись перед всеми, упорхнула в кабинет мужа. Она села за его стол, достала бумагу и написала следующее послание:
«Дорогой мой Лоренсо! Спешу сообщить, что Дэн прибыл сегодня. Поэтому жду тебя в это воскресенье к двум часам дня.
Целую, твоя Прю.»
Пруденс передала письмо посыльному мальчишке и присоединилась ко всем в гостиной.
— Ну, что, Николь, в это воскресенье приедет Лоренсо. Готова? — непринуждённо спросила Прю.
— Да! — вдохновенно ответила Николь, сидя рядом с Пруденс на диване.
Краем глаза она посмотрела на Энджела, тот смотрел на неё с хмурым лицом.
— Похоже, мой дорогой муж слышал нас, — Николь с виноватым видом потерла шею. — Пойду поговорю с ним.
— Давай, — улыбнулась Прю, понимая, что подруга слушает её советы.
Николь подошла к Энджелу и наклонилась к его уху:
— Идем в сад!
Они вышли из дома и направились к пруду. Там они сели около воды на камни. Энджел выжидающе уставился на жену.
— Ты слышал наш разговор? — виноватым тоном начала Николь.
— Прекрасно слышал, особенно, твой ответ, — с обидой ответил он.
— Прости меня, ты же знаешь, что я люблю только тебя.
Энджел тяжело вздохнул:
— Знаю.
— Просто я уже давно его не видела. И ты знаешь, какое место он занимает в моей жизни.
Энджел снова вздохнул, но ничего не ответил, потому что он действительно знал.
— Эндж? Не обижайся. — Николь потянулась к мужу, чтобы обнять его.
— Я не обижаюсь. Знаешь, когда я успокоюсь полностью? — задал он вопрос, обнимая её. — Когда он женится.
Николь никогда особо не задумывалась о таком повороте событий. Почему-то она твёрдо была уверена в том, что Лоренсо всегда будет один, любя её на расстоянии. И то, что озвучил Энджел, задело её. Она отстранилась.
— Думаешь, он когда-нибудь женится?
— Конечно. Или ты думаешь, что он всю жизнь будет страдать по тебе?
Николь молчала. И тут до него дошло.
— О, Боже! Ты правда так думала? И ведь это льстит тебе, так?
Она опустила глаза.
— Не знал, что ты настолько эгоистична. Просто отпусти его уже мысленно, хватит тешить свое самолюбие. То, что ты держишь его эмоционально около себя, не даёт ему идти вперёд и найти свою любовь. Неужели ты и это намеренно делаешь?
— Хватит, остановись. Ничего я не делаю, успокойся! — кричала Николь.
— Знаешь что, дорогая? Я даже рад, что он приедет. Я прямо-таки с удовольствием посмотрю на эту встречу. И не буду встревать.
Энджел встал и молча ушёл. Николь накрыла голову руками и опустила её на колени. «Господи, он только что раскрыл то, что я сама не понимала. Как же так? Неужели я все ещё держу его? Без любви. И как мне отпустить его?»
Девушка тихо застонала, затем встала и пошла в дом, сразу в свою комнату. Хорошо, что там не было Энджела.
Лоренсо получил записку от Прю, прочитал её вслух перед Есенией.
— Ну, вот. В воскресенье едем к сестре. Платье готово?
Лоренсо и Есения обедали в столовой вдвоём.
— Да, ещё на прошлой неделе. Я боюсь, — Есения занервничала.
— Со мной тебе нечего бояться, цветочек. — Лоренсо взял её за руку, отложив вилку.
— А как ты меня представишь? — взволнованно спросила девушка.
— А как ты хочешь? — усмехнулся он.
— Неприлично отвечать вопросом на вопрос.
— Я бы представил тебя как мою жену, но ты ей не являешься. Может, невеста? Тоже нет. Новая любовница? Никогда.
Чем дальше заходил Лоренсо в своих словах, тем больше краснела Есения. Ей было неловко осознавать, что, по сути, она никто для него. И уже пожалела о своём вопросе.
— Я поняла, хватит, — взмолилась она.
— Извини, дорогая. Я скажу, как есть: ты моя помощница, работаешь на меня.
Почему-то Есения почувствовала себя уязвленной. После тех вольностей, которые она позволила ему, девушка считала себя больше, чем просто помощницей. Конечно, она умом понимала, что между ними ничего такого не произошло, но сердце думало по-другому.
— О чем ты думаешь, цветочек мой? — спросил Лоренсо, разглядывая девушку.
— Не знаю, обо всём.
— И обо мне? — подмигнул он, целуя её руку.
— В том числе, — вздохнула она.
— Давай доедай свое мясо, и я отвезу тебя кое-куда, — решительно сказал Лоренсо.
Есения встрепенулась, любопытство овладело ей. Аппетит давно уже пропал, поэтому она сказала, что готова ехать сейчас.
Вито оседлал для них лошадей, и они отправились в путь. Дорога заняла у них около получаса, но это стоило того, подъехав к краю обрыва, они слезли с лошадей. И перед глазами Есении открылся сногсшибательный вид на Карибское море. Она стояла молча и восхищалась тем, как все это выглядело с высоты. Есения почувствовала вновь ту же свободу, которую она обрела один раз, воспоминания того времени нахлынули на неё, и ей захотелось снова сделать то, что помогало забыть обо всем плохом.
— Как ты себя чувствуешь? — вдруг спросил Лоренсо.
Есения уже забыла, что не одна здесь, вздрогнув, она ответила:
— Шикарно! Ты понимаешь, что это свобода? Море… Оно такое огромное, а люди, по сравнению с ним, букашки. Оно может поглотить человека, раз - и все, нет его, и нет проблемы. Я смотрю на море, на волны… Ведь никто не говорит им, куда идти и что делать. Они свободны… А я…
Лоренсо все шире и шире открывал рот от удивления, но он прекрасно понимал Есению: море и для него свобода. Но единственное, что он не понимал, это то, что могло случиться с ней, если она так мечтает о свободе.
— Я прекрасно тебя понимаю, милая. И я хочу, чтобы ты доверяла мне полностью.
Есения знала, что он имел в виду, но она пока не была готова рассказать все, даже если она уже доверяла ему.
— Лоренсо, я… я доверяю тебе, правда. Просто… не могу. Подожди немного. — Девушка обхватила себя руками и сжалась.
Лоренсо обнял её сзади и уткнулся ей в макушку.
— Я подожду сколько нужно.
— Спасибо.
Когда Есения и Лоренсо вернулись домой, Вито тихо подозвал девушку к себе.
— Приходи сегодня сюда, когда стемнеет, я тебе кое-что покажу, — прошептал он.
— Зачем? — она странно посмотрела на него.
— Я нашёл кое-что здесь, думаю, тебе понравится, — хитро улыбнулся Вито.
— Ну, ладно, я приду, — все ещё странно реагировала она.
— О чем шептались? — спросил Лоренсо, показывая всем своим видом, что ему все равно, но просто любопытно.
— Да так, ни о чем. — Есения была все ещё под впечатлением от той поездки, поэтому ей не хотелось разрушать этого, вдаваясь в подробности странного поведения Вито. Ей даже думать не хотелось о том, что он сказал, но чтобы не обижать парня, она согласилась прийти.
— Ну, не хочешь — не говори, — обиделся Лоренсо.
Есения не обратила на это внимание и зашла в дом, направившись в свою комнату. Лоренсо растерянно посмотрел на неё, но решил не тревожить, подумав, что она ещё не отошла от поездки. «М-да, с Николь было проще: она всегда говорила, что думала, сразу. Но, с другой стороны, её не окружала та тайна, которая всегда рядом с Есенией. Что же будет, когда я её разгадаю? Пропадёт ли все то очарование? Что же такое происходит со мной?»
Вечером Есения, как и обещала, пошла на конюшню к Вито. Он стоял у загона и ждал её.
— Ну, что ты там нашёл? — нетерпеливо спросила она.
— Идем!
Он завёл её в помещение конюшни, где обычно отдыхал конюх.
— Смотри, — радостно сказал Вито, указывая рукой на лежанку.
Есения подошла ближе, и её лицо осветилось лучезарной улыбкой.
— Гитара… Но как…
— Я нашёл её здесь. Конюх сказал, что это хозяйская, что Дельгадо просто выбросил её.
— Это же гитара фламенко. — Девушка провела рукой по инструменту.
— Да, я знал, что тебе понравится.
— Но откуда?
— Я кое-что видел у тебя.
— Что ты имеешь в виду?
— Потом скажу.
Вито взял её в руки и начал проверять звук. Гитара была расстроена, но паренёк быстро справился с этим.
— Ты умеешь играть на ней? — спросила Есения.
— Конечно.
— Подожди несколько минут, я сейчас вернусь.
Она быстро помчалась к выходу и через десять минут вернулась… Вито посмотрел на неё и открыл рот от удивления. Есения надела свой красный цыганский наряд: длинная широкая юбка с чёрным кружевом по низу подола, рубашка с длинными расклешенными рукавами и квадратным глубоким декольте на чёрных пуговицах. Край рукавов обрамляло то же чёрное кружево, что и подол юбки. Волосы были собраны в пучок внизу, а в руках она держала свой чёрный веер.
— Вот это я и имел в виду, — ответил Вито на её недавний вопрос.
— Играй, — строго сказала Есения.
Вито начал играть, медленно перебирая струны. Есения подняла руки кверху, при этом отставив одну ногу в сторону, и в такт музыке начала вращать кистями, периодически переплетая сами руки и одновременно вращая бёдрами. Наслаждаясь до боли знакомой мелодией, девушка вжилась в неё, вокруг больше ничего не существовало. И когда ритм нарастал, она начала отбивать его каблуками, то и дело приподнимая подол платья. С её лица не сходила широкая улыбка, а взгляд был устремлен куда-то вдаль. Ритм гитары отбивал ритм её собственного сердца, а ноги сами следовали ему. Одной рукой Есения держала подол юбки, другой взмахивала над головой, а ноги без остановки делали свое дело. В свете нескольких свечей девушка была похожа на грациозного лебедя. Вито играл и не мог отвести от неё глаз. Раскрыв веер, Есения медленно очертила им полукруг около своего лица, затем резко закрыла, раскрыла и снова закрыла его — этот звук был похож на стук кастаньет, которых у неё не было. Быстро повесив веер на руку, она взяла подол в две руки и начала вращать им, стуча ногами и кружась по помещению. Вито периодически стучал рукой по деке гитары, разбавляя звук струн. Есения без устали продолжала танцевать, как будто наконец нашла то, что так давно искала. Она ожила и расцвела. Музыка стала замедляться, Есения тоже. И когда она совсем стихла, девушка замерла, отпустив юбку и гордо подняв голову. Вито восторженно хлопал, но хлопал не только он: Лоренсо, стоявший чуть позади почти весь танец, тоже раскрыл рот от удивления. После этого горячего выступления Есения стояла спиной к нему и тяжело дышала. Лоренсо медленно подошёл к ней со спины и осторожно провел кончиками пальцев по её руке, от плеча до кисти, она не двигалась. Тогда он провел по второй руке, еле касаясь, затем обошёл её, встав лицом к лицу, посмотрел в глаза и прошептал:
— Это было… завораживающе, ты полна тайн, цветочек, и не перестаёшь меня удивлять.
Девушка не отвела взгляда, в котором до сих пор горел огонь свободы.
— Но я разгадаю тебя, — уже громче сказал Лоренсо.
Есения опустила глаза, развернулась и ушла. Испанец смотрел ей вслед с задумчивым видом.
— Где ты взял эту гитару? — грубо спросил Лоренсо, обернувшись.
— Здесь нашёл, — неуверенно ответил Вито, ошарашенный тоном Дельгадо.
— Дай её мне, — уже спокойнее потребовал испанец, понимая, что Вито не виноват в его прошлом.
Вито не стал спорить — он же знал, что это хозяйская гитара — и передал её Лоренсо.
— А зачем Вы её выбросили? — неожиданно для самого себя спросил парень.
— Не твоё дело. — Лоренсо быстро вышел.
Он знал, что все испанское напоминает ему об отце, и он хотел по максимуму избавиться ото всего этого. Хотя, он до сих пор не понимает, зачем вообще взял с собой эту гитару, на которой его учил играть отец. На ней, сзади на грифе, даже нацарапаны инициалы Э.Д. — Энрике Дельгадо. А сейчас, когда он увидел Есению, танцующую фламенко в цыганской одежде, приревновал, что это не от его рук льётся музыка, проникающая в самое сердце его испанского цветка. И как-то сразу на второй план отошла его ненависть ко всему испанскому. Может, он на самом деле больше испанец, чем англичанин? Ведь не зря говорят, что мы есть то, что мы отрицаем. И после этого осознания Лоренсо почувствовал лёгкость в душе: негативные воспоминания об отце перестали тревожить его. Только сейчас он понял, как сильно скучал по испанскому языку, он не замечал, что говорит на нем с Есенией с удовольствием. Лоренсо сел на крыльцо и начал играть мелодию из детства, а потом стал петь, вспоминая, как красив испанский язык. Он смаковал и растягивал почти каждое слово песни. После танца Есении, внутренний мир Лоренсо изменился: он полностью принял себя. Эта нежная девушка, сама не зная того, помогла раскрыться ему и понять себя, увидеть смысл жизни. Она сделала для него больше, чем кто-либо за всю его жизнь, просто одним танцем. Теперь он знал, что делать дальше!