5.
Утро было слишком тихим.
Чонгук проснулся раньше — глаза открылись сразу, будто не спал вовсе. Тело приятно ломило, а внутри стояло тягучее, странное чувство... не вины — скорее, чего-то большого, неизбежного.
Он лежал на боку, глядя на Тэхёна. Тот всё ещё спал, растрепанный, с одной ногой, выброшенной из-под одеяла. Под мягким утренним светом его кожа казалась ещё теплее. Он выглядел... счастливым.
Чонгук сглотнул.
Тэхён был красив. Слишком красив. И слишком настоящий.
А он — его менеджер. Это была ошибка. Правильная, восхитительная, но ошибка.
Он тихо выбрался из постели, стараясь не разбудить Тэхёна. Потянул на себя рубашку с пола, натянул её, не застёгивая. Пошёл в ванную, облокотился о раковину, посмотрел на своё отражение в зеркале.
В глазах — растерянность. В груди — что-то невыносимо нежное.
«Ты потерял границы», — мысленно сказал он себе. — «И теперь уже не сможешь их вернуть».
За его спиной послышались шаги. Он повернулся — и увидел Тэхёна.
Растрепанный, босой, в одном только полотенце, перекинутом через плечо.
— Ты рано встал, — хрипло пробормотал он, подходя ближе.
— Хотел подумать.
— О чём? — усмехнулся Тэхён, но в голосе не было лёгкости.
— О нас. Об этом. О том, что теперь делать.
Тэхён подошёл вплотную, встал рядом у зеркала.
— А если я скажу, что хочу, чтобы это повторилось?
— Не говори так, — попросил Чонгук. — Это слишком...
— Честно?
Он посмотрел на него. Тэхён был спокоен. Ни капли сожаления.
Именно это сбивало с толку.
— Ты ведёшь себя так, будто это просто... часть жизни. Как поход на съёмку, — выдохнул Чонгук.
— А что, если для меня это и есть жизнь?
Чонгук опустил глаза.
— Нам нельзя. Я твой менеджер.
— Ты — мой человек. Мне плевать, что написано в контрактах.
Он не знал, что сказать. Но в тот момент Тэхён протянул руку — и поправил прядь с его лба.
— Перестань всё усложнять, Чонгук. Просто будь со мной. Здесь. Сейчас.
⸻
Они приняли душ вместе.
Не потому что это был жест близости, а потому что оба будто тянули время.
Чонгук стоял под струями воды, спиной к Тэхёну. Тот — рядом, в пол-оборота, смотрел на его плечи, спину, изгиб позвоночника, движения рук.
Всё молчание между ними звенело.
Напряжение не ушло. Оно сменило форму.
— Скажи честно, — вдруг спросил Тэхён, — если бы я не был айдолом, ты бы стал со мной спать?
Чонгук обернулся.
— Что за вопрос?
— Просто. Представь — я не Тэхён, не сценический образ, не твой работодатель. Просто парень, который флиртует с тобой.
— Да, — выдохнул Чонгук. — Я бы захотел тебя.
— И не только из-за внешности?
— Не только. Ты... живой. Тебя невозможно игнорировать.
Тэхён улыбнулся, наклонил голову.
— А ты весь такой правильный. Сдержанный. Но я же вижу, как ты смотришь на меня. Даже сейчас.
— Как?
— Так, будто хочешь снова.
— И ты делаешь это специально, — пробормотал Чонгук, отворачиваясь.
— Конечно, — сказал Тэхён. — Я всегда делаю это специально.
⸻
Завтрак был неловким.
Они заказали еду в номер. Сидели напротив, в футболках, будто обычная пара после обычной ночи. Но между ними — паузы. Взгляды. Попытки говорить о чём-то незначительном: график, реклама, стилист.
— Я свяжусь с агентством, — пробормотал Чонгук, пряча глаза. — Нужно согласовать твои съёмки на следующей неделе.
— Угу, — отозвался Тэхён. — А хочешь, я уволю тебя?
— Что?
— Ну, чтобы ты больше не мучился.
— Перестань. Это не смешно.
— Я не шучу.
Прежде чем Чонгук успел ответить, зазвонил телефон.
Он схватил его с тумбочки — агентство.
— Алло.
— Чонгук-си, доброе утро. У нас смена планов. Хёнджин приболел, съёмки в Канвондо переносим. Вместо него — ты поедешь с Тэхёном.
Чонгук замер.
— Куда именно?
— За город, санаторий при съёмочной базе. На три дня. Условия хорошие, без камер. Только интервью и пара фотосессий. Всё спокойно.
— ...понятно.
Он положил трубку и посмотрел на Тэхёна.
Тот ждал.
— Мы едем вдвоём. За город.
— Ты точно хочешь? — тихо спросил Тэхён.
— Вопрос не в этом.
— А в чём?
Чонгук встал. Подошёл.
И вместо ответа — поцеловал его.
Долго. Спокойно. Без торопливости ночи.
Почти нежно.
— Поехали, — прошептал он. — Только, прошу, не ломай меня, Тэхён. Я и так держусь из последних сил.
Тэхён закрыл глаза.
— А я не хочу, чтобы ты держался. Я хочу, чтобы ты был мой.