Дворецкий | Newtmas

Томас опомнился только после пятого удара. Он нарушил просьбу парня и ударил того в нос, от чего у Ньюта пошла кровь. Ну что ему сделал этот парнишка? Они вдвоём были недавно детьми. Вот им уже около двадцати трёх: один — дворецкий; второй — озлобленное подобие человека.

Ньют выплюнул кровь изо рта и вытер рукавом кровь, капающую из носа. Из-подо лба посмотрев на Томаса, он мысленно задал вопрос, будет ли тот продолжать, но понял, что брюнет закончил. Вся злость выплеснулась. Теперь Томас стоял возле Ньюта, смотря на свою правую руку, испачканную в крови блондина и был растерян. Теперь-то его точно отправят в Америку, если не за решётку.

— Я... — Ньют кашлянул, — Положите грязные вещи, — парень поднялся, держась за тумбу в коридоре, — В свою корзину для белья. Я отстираю кровь, — дворецкий посмотрел на белоснежную рубашку Томаса, на которой были капли крови.

— Хорошо, — растерянно ответил брюнет. Он действительно не понимал, что происходит с ним и почему дворецкий их поместья так себя ведёт. Он был слишком... добрым? Или он был идиотом.

Ньют же кивнул и начал подниматься по лестнице, чтобы скорее привести себя в порядок и застирать капли крови, пока те не засохли. Он был доволен собой, как бы жутко это не звучало. Конечно, Ньют не ожидал, что Томас на самом деле станет бить его, но теперь-то брюнет точно переосмыслит всё, что он делал до этих пор.

Зайдя в свою комнату, парень направился сразу в ванную. Сняв с себя пиджак, Ньют сморщился от боли, когда рубашка прикоснулась к ранам. Блондин поспешил снять и рубашку. Взору предстала картина, которая была не так ужасна, как ожидалось. Синяк на ребрах, пару кровоточащих ран, но могло быть и хуже, так ведь? Парень дотронулся до ноющего синяка и тихо прошипел.

Парень поднял взгляд, начав осознавать, что он сделал. Он позволил человеку избить себя. Пора ли идти к психиатру? И что ему скажут? Ложиться в больницу и пичкать себя таблетками, от которых он станет ещё худее, чем есть на самом деле? Или просто скажут, что он больной мазохист? Вариантов было более, чем достаточно, но ни один не был подходящим.

Ньют ещё долго стоял у зеркала, рассматривая свои раны. Действительно долго. Прошло около получаса, а он всё стоял. Глаза скользили по своему же телу, а мозг не понимал, как он мог такое допустить. Томас был странным, более чем странным. Наверное, лучше Томасу обратиться к психиатру и рассказать ему всё, на пару с психологом. Его детство было разрушено, но как именно? Почему он так ненавидел свою мать? Ньюту так хотелось разобраться во всём этом... Вода не переставая текла из крана, создавая иллюзию занятости.

Томас нервно бродил по своей комнате туда-сюда, закусывая нижнюю губу. Что он натворил? Он избил человека, который ни в чём не виноват. Даже наоборот, этот человек спас его от необдуманного поступка, но что теперь? Ньют расскажет всё и его арестуют? Или... Или Ньют будет молчать? Любой из этих вариантов был ужасен. Молчать о таком — быть конченым мазохистом. Не промолчать — посадить молодого парня в самом расцвете сил. По сути, Ньюту должно быть наплевать, но ведь он сам попросил, да? Нет! Томас должен был просто сдержаться, просто развернуться и уйти, справляясь со своим гневом самостоятельно, как и несколько лет до этого. Но как он мог? Вот, стоит перед ним, живой. Удары чувствуются не о резину, а о тёплую кожу. Соперник не стоит на месте, а сгибается и показывает, что ему больно.

«Хватит, Томас. Так нельзя! Ты его мог убить!»

Томас закусывает губу сильнее и прислушивается. Вода в ванне Ньюта не перестаёт течь уже минут тридцать и брюнета это начинает настораживать. «А вдруг сделал с собой что-то? Вдруг покончил с собой? Бред... Но, а вдруг что-то случилось? Вдруг потерял сознание, я ведь сильно его...». Мысли, словно снежный ком, всё больше и больше наматываются друг на друга и в итоге Томас срывается с места, забегая в соседнюю комнату, прямиком в ванную.

Ньют оборачивается на открывшуюся дверь. Томас.

Брюнет нервно сглатывает слюну. С Ньютом всё в порядке. Но не всё. Глаза проходят по торсу блондина и Томас видит раны и синяки, покрывающие его тело. Это сделал он. Это виноват он. Не зная, что им управляло в этот момент, но брюнет подходит к Ньюту ближе и дотрагивается своими тонкими пальцами до синяка, который находился в районе рёбер. Его первый удар пришёлся, видимо, сюда.

Ньют замер. Почему он не отходит? Почему он не отгоняет Томаса от себя? «Я устал» — убеждает себя блондин.

Томас сжимает губы, ему слишком стыдно. Из ран уже не струится кровь, она успела свернуться за то время, пока Ньют тут стоял. Но картина от этого не меняется: Ньют избит.

— Прости, — на выдохе произносит Томас и снова сглатывает слюну от переживаний.

Ньют же молчит. Ему нечего ответить. Сказать «Всё хорошо», чтобы потом Томас повторил это? Нет, не вариант. Но и сказать что-то другое он не может. Лучшее решение — промолчать. Томас стоит ещё немного, не осмеливаясь поднять взгляда и прислушиваясь к тишине. Он даже не слышит воду, которая течёт из крана, лишь тишина. Постепенно он начинает слышать стук. Громкий, настойчивый, быстрый. Он не сразу понял, что это его собственное сердце о чём-то пытается сообщить. «Нет! Нет! Нет!» — лишь молвит он про себя и уходит из ванны Ньюта, возвращаясь в свою комнату.

«Заткнись! Нет!» — снова молвит он про себя, пытаясь заткнуть свои чувства, закрыть им рот, вставить кляп или убить.

Прошло несколько дней. В этот вечер небо на улице заволокло темными, серыми тучами. Томас сидел в своей комнате, сосредоточившись на домашнем задании. Его пальцы бегло скакали по клавишам, комнату наполнял лишь звук клавиатуры. 

Томас игнорировал дворецкого. Он слишком подло с ним поступил, ему было стыдно. Брюнет выходил намного раньше обычного и ехал до университета на такси, оставляя Ньюта в недоумении и непонимании того, почему Томас избегает его.

Завтрак, обед и ужин Ньют оставлял у двери парня. Да, все было слишком серьезно.

— Он все ещё не хочет к нам присоединиться? — спросил мистер Крауэл, раскладывая на коленях белую салфетку.

— По правде говоря, он со мной не разговаривает, сэр, — Ньют стоял у стола, сложив руки в замок.

Услышав слова своего дворецкого, Доллаган переглянулся со своей женой. Ньюту на секунду показалось, что они что-то знают.

— Что ж, нужно как-то восстановить ваше общение, ведь такой образ жизни меня совершенно не устраивает, — добавила Ванесса, принимаясь за ужин.

— Соглашусь с Нессой, — улыбнулся Доллаган, — Семья должна хотя бы ужинать в сборе.

— Простите, мистер и миссис Крауэл, но что же мне делать? — поинтересовался Ньют, посмотрев на хозяев по очереди. Аристократы в чистом виде, гордые и рассудительные. Блондину определённо нравится такой образ жизни.

— Просто заходи к нему с едой, я разрешаю, — мистер Крауэл подмигнул дворецкому и ухмыльнулся. Так по доброму, словно это был дружеский совет.

— Тогда, с вашего разрешения, я отнесу вашему сыну ужин, — парень не стал ждать ответа и слегка поклонился. Не так сильно, как раньше, ведь рёбра все ещё болели.

Поставив ужин на поднос, Ньют быстро поднялся к комнате парня и прислушался. Он услышал странный шум. Поднеся кулак к двери, парень опешил и замер. Стоит ли вообще это делать? Может просто оставить ужин, как несколько дней до этого, и уйти? Нет, так нельзя. Задача Ньюта в этом доме: быть всем опорой, другом, союзником. Уборка, стирка и готовка лишь бытовые обязанности.

Блондин всё-таки выдохнул и постучал.

Томас оторвал взгляд от экрана своего ноутбука и прекратил печатать. Он машинально посмотрел на дверь, но прекрасно знал, кто там.

«Молчал три дня до этого, и сейчас буду молчать» — подумал Томас и снова уставился в экран, но стук по клавишам не раздался вновь. Брюнет замер.

— Мистер Крауэл, к вам можно? — спросил Ньют, хотя знал, что если ответ и последует, то скорее всего это будет «Нет». Но ответа не последовало.

Томас сидел так, словно любое его движение может разрушить дом к чёртовой матери так, словно Гарри Поттер неудачно взмахнул палочкой или ошибся буквой в заклинании. Он молил про себя о том, чтобы дворецкий ушёл, но одновременно с этим он молил о другом.

«Хватит! Стоп!» — кричал Томас сам себе.

— Я захожу, — Ньют не стал дожидаться ответа и повернул ручку двери.

Его взору предстала захламлённая комната с изящной и дорогой мебелью. Одежда и какие-то бумаги лежали на каждом углу, а сам правитель этого царства бомжей сидел на кровати, тупо уставившись на дворецкого.

— Простите, мне ваш отец сказал... — начал Ньют, но Томас перебил его.

— Ставь еду и уходи, — он указал рукой на прикроватную тумбу, на которой был хлам.

Ньют молча подошёл к тумбе и замешкался, не зная, правильно ли будет убрать с тумбы лежащее на столе нечто, или нет. Томас же увидел, как Ньют уставился на бумажки и блокноты и сам убрал их, перекинув на кровать.

Дворецкий нагнулся и поставил поднос, немного дёрнувшись и зашипев от боли, появляющейся каждый раз при наклонах.

Томас тоже вздрогнул. Ему снова стало стыдно за то, что он сделал.

— Болит? — как-то безразлично, как показалось Ньюту, спросил Томас.

— Нет, что вы, — отмахнулся тот и окончательно выпрямился, став перед Томасом в полный рост.

— Не знал, что в обязанности дворецкого входит ложь, — ухмыльнулся Томас, поёрзав на месте для поиска удобного положения.

— Разве что во благо, — блондин слегка улыбнулся.

«Хватит!» — снова молвил себе Томас.

— Ну, спасибо за еду, можешь идти, — брюнет неуверенно кивнул, показывая взглядом на выход из комнаты.

— Да, я... пойду, — Ньют пробрался через горы маленькой вселенной Томаса и остановился у двери, — Можно вопрос? — спросил тот, развернувшись.

...

— Почему вы избегаете меня? — не постеснялся спросить Ньют, посмотрев на брюнета, который слегка приоткрыт рот от удивления.

— Я тебя не избегаю, — твёрдо сказал тот, придав своему лицу безразличный вид.

— Но вы не выходите из комнаты на завтрак, обед и ужин, — заметил блондин.

— Ха, — Томас широко улыбнулся, но улыбка была больше с издёвкой, — Кем ты себя возомнил? Я избегаю не тебя, придурка кусок, а родителей!

Ньют отвёл взгляд, поняв, что ответ был вполне логичный. Коротко кивнув, что уже вошло в привычку, парень без лишних слов покинул комнату.

«Вот придирок» — ругал тот сам себя.

«Врешь сам себе? Похвально, Томас!» — проснулся внутренний голос брюнета, когда Ньют ушёл.

~***~

Через пару дней Томас появился на ужине. Все с улыбкой восприняли этот момент, но Ньюта не покидало сомнение.

«Если он избегал родителей, то почему он не ехал со мной в университет?» — спрашивал он сам себя, не в силах задать этот вопрос Томасу Крауэлу.

Трапеза прошла без происшествий, и даже задира-сыночек сидел тихо, не пытаясь упрекнуть дворецкого в его работе, что, опять же, было странно. Ньют даже слегка смутился. По правде говоря, его беспокоило то, что Томас перестал даже по-минимуму контактировать с ним. Однако, у брюнета могли быть свои причины на то. 

И они были.

На следующее утро Томас присоединился к завтраку, присев намного ближе к матери, чем когда-либо до этого. Ванесса заметила этот поступок и нахмурилась, посмотрев на сына.

— Томас, что-то случилось? — спросила та, привычно раскладывая на коленях салфетку.

— Да, — коротко кивнул тот, — Мне нужно с тобой поговорить.

— Говори, ты же знаешь, я в любой момент готова тебе помочь, — женщина тепло улыбнулась, но лицо Томаса было неизменно хмурым и сосредоточенным.

Парень подождал, пока дворецкий принесёт еду, разольёт сок по стаканам и выйдет завтракать отдельно, на кухню.

— В общем, мне нужен твой совет, — тихо сказал парень. Он никогда не просил никаких советов у матери, будучи уверенным в том, что он и сам справиться со всеми своими проблемами. Кроме тех, которые могли решить деньги родителей.

— Конечно, — женщина не спешила приступать к завтраку, как и её сын.

— В общем. Что, если я... кхм, — «И как это сказать матери?» тут же подумал Томас, нервно сглотнув, — Что, если я... Ну... Чувствую к человеку симпатию, в общем, — брюнет не поднимал свои карие глаза, уставившись куда-то в пол.

— Ну, так это же прекрасно, мальчик мой, — Ванесса протянула руку и погладила сына по щеке, сердце наполнила теплота. Неужели её сын влюбился?

— Ты так думаешь? — с издёвкой спросил тот, слегка хмыкнув, что смутило женщину.

— Конечно, Томас, что же в этом такого? — нахмурилась та.

В это время Ньют сидел за столом, доедая свой завтрак. Яичница с беконом, как и у его хозяев. Он слышал, что Томас что-то шепчет матери, но не разбирал слов.

«Словно в том стихе. «Голос знакомый, а слов не пойму»*» — подумал парень, повторяя про себя всё стихотворение, что некогда засело в его голове.

— Для меня это чувство ненормальное — ответил Томас матери, наконец посмотрев на неё, — Я не думаю, что ты поймёшь меня.

— Милый, я пойму, обещаю. Что случилось? Эта девушка бедная? Или что? — женщина убрала руку и сложила их на своих коленях, выпрямившись. «Бедные девки нашей семье не нужны!» — молвила она про себя, в реалии же тепло улыбаясь.

— Просто скажи мне: если меня терзают сомнения по поводу этих отношений, то стоит ли мне признаваться? — брюнет был настолько спокоен, что ему бы позавидовали самые стойкие люди в мире. Насколько его проблема серьёзна?

— Нет, милый мой. Если есть сомнения — это не любовь. Тебе стоит занять себя чем-то другим, — мать кивнула и Томас был с ней согласен. Слишком глупая ситуация застала его, слишком глупая. Парень кивнул и принялся за завтрак, ровно как и его мать.

Позавтракав, брюнет прошел в коридор и стал ожидать Ньюта, который не спешил появляться. Томас же твёрдо решил для себя, что прекратит любезничать с дворецким, скорее наоборот. Брюнет простоял минут пять, когда увидел проходящего мимо Ньюта.

— Эй ты, придурок, мне долго ещё ждать тебя? — крикнул тот, кивнув головой. Ньют обернулся на голос, тяжело выдохнув и подойдя к Крауэлу-младшему.

— Простите, просто в последнее время вы уезжали самостоятельно, я думал вы не будете пользоваться услугами водителя, — Ньют привычно поклонился.

— Мне посрать, что ты там подумал. Каждый день ты должен стоять тут и ждать меня до тех пор, пока я не уйду или не уеду, ты понял? — Томас слегка улыбнулся, радуясь тому, насколько хорошо у него получается издеваться над парнем.

— Я вас понял, сэр, — лишь тяжёлый вздох сопроводил слова Ньюта. В какой-то мере он привык к таким словам в свой адрес, ведь каждый богатенький сыночек любил самоутвердиться за счёт прислуги.

— Пошли давай, — искривился тот и направился к выходу.

— Секунду, пожалуйста, я возьму свои права, — попросил блондин, сделав шаг в сторону лестницы.

— Я не намерен тебя ждать, так что прямо сейчас мы едем, ясно? — повернулся Томас.

— Но как же...

— Прямо. Сейчас! — твёрдо сказал брюнет, стоя у двери. Казалось, его желчь его задушит.

— Как скажете, сэр, — Ньют опустил взгляд и отошёл от лестниц, открыв дверь парню и идя за ним в машину.

Пол пути двое ехали молча, но Томасу было мало. Был ли он плохим или он просто хотел заглушить свои чувства?

— Мы опаздываем, — спокойно сказал Томас. Пока что спокойно.

— Я не могу ехать быстрее, — возразил Ньют, сжимая руль крепче. Возможно, это было первое проявление злости за долгое время.

— Послушай ты, тугодум, если я опоздаю — хуже будет тебе же! Нам запрещено опаздывать! — прошипел брюнет. «Всем насрать, опоздаешь ты или нет!» — возразила совесть и смело была отправлена к черту.

— Нас могут...

— Шевелись! Мне нельзя опаздывать, придурок! Боже... — парень откинулся на кресло и уставил взгляд в окно, пытаясь подавить стыд. Ньют же нажал на педаль газа, начиная разгоняться. Скорость опасно увеличилась с семидесяти километров в час до ста шестидесяти, что Томас сразу почувствовал, — Э, ты чего? Скорость то снизь! Эй! — парень ударил дворецкого по плечу, но тот проигнорировал, упёрто вжимая педаль в дно машины.

Сердце парня дрогнуло. Посмотрев на дорогу, он обнаружил, что поворот на университет был пропущен, они мчали дальше. Дорога была прямой и Ньют знал это, но Томас — нет.