Часть 1. Серые стены
Мимо окна машины, забрызганного грязными каплями дождя, проносились полуразрушенные однообразные серые здания. От когда-то солнечной и яркой Магнолии ничего не осталось. Теперь родной город напоминал зомби, только что выбравшегося из могилы.
Люси уныло смотрела на эту страшную картину, прижавшись лбом к холодному стеклу. Ей очень хотелось ни о чем не думать. Думать было слишком тяжело, вспоминать - еще хуже.
- Куда ты везешь меня, папа? - уже в который раз спросила она.
- Люси, я же сказал, тебе нужно немного подлечиться, - резко ответил отец, не оборачиваясь и судорожно сжимая руль руками в черных перчатках.
- Зачем? - спросила девушка.
- Надо, - коротко ответил он.
Люси Хартфилия замолчала, отвернувшись к окну. Что-то подсказывало ей, что лечить её никто не собирается. Должно быть, отец все-таки решил избавиться от неё. Пока была жива мама, он не мог этого сделать. Мама... На глаза Люси невольно навернулись слёзы. Она закусила губу. Нет, лучше не вспоминать. Лучше совсем не думать.
- Так, куда-то сюда, - пробурчал мистер Хартфилия, сворачивая с дороги.
Машину трясло и подбрасывало. Что за дорога такая? Наверное, на ней и асфальта не осталось.
Люси все так же безучастно смотрела в окно. Вскоре она увидела какое-то огромное грязно-серое здание, напоминающее больницу. Но что-то с ней было не так.
Отец остановил машину, но не выходил. Он молчал, не глядя на дочь. Люси хотела спросить, что происходит, но не решилась вновь заговорить с ним.
Что-то не так с этой больницей. Окна какие-то странные. Очень маленькие. А решетки огромные. Как в тюрьме прямо.
Люси почувствовала, как нарастает паника.
- Куда ты меня привез? - повысила она голос, непроизвольно сжимая тонкими пальцами край своей не по погоде легкой курточки.
- Я же сказал, это поликлиника. Тебе надо проверить здоровье. - Голос отца дрогнул.
- Почему мы не выходим? - еще громче спросила Люси. Ей становилось все страшнее и страшнее.
- Мы кое-кого ждем, - отозвался мистер Хартфилия и неожиданно обернулся.
Его лицо перекосилось кошмарной фальшивой улыбкой. Он не улыбался дочери с самого её рождения. Никогда. Ни разу. Увидев выражение лица отца и нервно дергающийся глаз, Люси окончательно поняла, что лечить ее никто не собирается.
- Зачем? - тихо спросила она, чувствуя, как ей становится невыносимо холодно.
- О здоровье надо заботиться, Люси, - не своим голосом ответил отец и быстро оглянулся на здание. К машине шли какие-то люди.
- Это не больница. - Люси не спрашивала. Она утверждала.
- О чем ты, дорогая? Конечно же, больница, очень хорошая, там специалисты, специалисты, да...
Дорогая? Он еще ни разу за всю жизнь не сказал ей ни одного ласкового слова.
- Выходим, Люси! - скомандовал отец, как только люди приблизились к машине.
- Нет! - вдруг закричала девушка, отшатнувшись и вжимаясь в спинку кресла. - Никогда!
Дверь машины открылась. Её схватили чьи-то руки в перчатках и выволокли на улицу. Люси, пронзительно визжа, отбивалась. - Предатель! Чертов предатель! Папа! Ты не можешь отдать меня им! Папа! - дико орала она, пытаясь укусить того, кто заламывал ей руки за спину.
- Прости, Люси, так будет лучше! - скороговоркой произнес отец, запрыгнул в машину и рванул с места.
- Ненавижу! - хрипло, в исступлении прокричала она. Силы покинули её. Ноги подкосились, и она начала оседать на грязную землю.
Последним, что она запомнила перед тем, как потерять сознание, была резкая боль в руках, сильный удар по голове и вывеска с надписью "психиатрическая больница номер 1313".
***
Сколько прошло с того момента? Месяц? Год? Больше? Люси этого не знала. Никто здесь не сообщал ей, который час.
Девушка сидела на полу, бессмысленно глядя на серую стену, обитую чем-то мягким. От голода кружилась голова. Они снова забыли её покормить.
Когда-то шикарные светлые волосы свисали грязными нечесаными патлами. Помыть голову здесь тоже большая роскошь. А про расческу, видимо, вообще никто не слышал.
Первые дни Люси часто задумывалась о том, зачем они её здесь закрыли. Чтобы изолировать от общества? Могли бы просто убить. Она им для чего-то нужна? С ней обращаются так, что очень непохоже. Тогда что? Зачем всё это?
Люси плакала по ночам, билась головой о стены, пыталась сбежать... Это было невозможно. Её сразу же вернули назад, в (камеру? палату?) и без слов, зато очень понятно объяснили, что так делать больше не надо. До сих пор не везде сошли синяки после этого "разговора".
Она часто думала об отце, о том, как он с ней поступил, вспоминала о матери. Мама! Мама, мама... Она ни за что бы не позволила этого. Но единственный человек в этом мире, который любил Люси, давно уже в раю.
Эх, мама... Хорошо, что она не застала того, что теперь творится в Фиоре. Все это началось, когда к власти пришла партия со странным названием Тартарос. Они обещали сделать мир лучше, чище, да чего они только ни обещали! Только вот методы они выбрали какие-то странные. Например, сразу же начали истреблять оппозицию. Истреблять в прямом смысле слова.
А потом почему-то стали уничтожать всё вокруг: сносить дома, жечь книги... Они утверждали, что невозможно построить новое, не разрушив старое.
Люси невольно сжала кулаки, вспомнив, как на её глазах сносили дома на родной улице, выкорчевывали деревья, бульдозерами переезжали клумбы с цветами...
Нет. Лучше не думать. Лучше совсем не думать. Так хоть не будет больно.
Слёзы давно уже кончились. Силы тоже кончались. В последнее время Люси почти не вставала с пола. Если она и пыталась это сделать, то тут же падала обратно. Перед глазами начинали плясать черные точки, голова кружилась, а ноги подкашивались.
Если они и дальше не будут её кормить, она умрёт.
Поскорее бы.
Тяжело вздохнув, Люси нащупала на шее серебряную цепочку, на которой висел золотой ключ. Это украшение ей подарила мама незадолго до своей смерти. Ключ - единственное, что у неё осталось. То, что не отобрали.
Ощущение холодного металла в руке успокоило Люси. Сжимая ключ, она снова уставилась на стену, как будто на ней было что-то интересное.
Как же хочется спать...
Вот бы больше никогда не просыпаться!
Мягкие стены... Специально. Чтобы она не могла покончить с собой. Зачем же? Почему ей нельзя уйти отсюда? Она ведь никому больше не нужна.
Интересно, а если совсем отказаться от еды, даже если её принесут? Тогда у неё появится шанс выбраться отсюда. А единственный шанс выбраться - это смерть.
Хватит ли ей сил не трогать еду?
В животе громко заурчало.
Тяжело вздохнув, Люси повалилась набок. Тело моментально налилось свинцовой тяжестью. Она теперь не сможет подняться с пола даже при большом желании. В животе снова заурчало. С голоду уже начинало тошнить. Лучше не думать больше о еде. Лучше вообще не думать.
Веки начали закрываться сами собой. Хартфилия была близка к тому, чтобы впасть в забытье, но вдруг она отчетливо услышала, как открывается дверь.