Глава четырнадцатая
Ещё с лестницы я услышала, что на кухне разгорелся жаркий спор. Мия остановилась на нижней ступеньке и протиснула голову через перила. Завидев меня, она предостерегающе приложила палец к губам.
– Флоранс, сейчас ты уже действительно перегибаешь палку! – бушевал внизу Эрнест.
– Это мой восемнадцатый день рождения, и я хочу, чтобы вечеринка получилась особенной и неповторимой! – фыркнула ему в ответ дочь. – В этом доме я праздновать не могу. С такими... чудовищами под одной крышей!
– Это она о нас, – прошептала Мия.
– И что же тут такого, если мы просто перенесём празднование к бабуле? – продолжала Флоранс. – Она сама нам это предложила. У неё достаточно места, и она будет несказанно рада помочь нам со всеми приготовлениями! Ты от этого только выигрываешь, пап. Вот вспомни, как выглядел дом после прошлогодней вечеринки?
– Речь сейчас не об этом, – сказал Эрнест.
– Действительно, – тут же отозвалась Флоранс. – Речь о том, где мне отпраздновать мой восемнадцатый день рождения, чтобы эти... бестии...
– Это она о нас, – снова прошептала Мия.
– Не смогли там присутствовать!
– Флоранс Сесилия Элизабет Спенсер! – Видимо, Эрнест не на шутку разозлился, если уж он решил перечислить все имена Флоранс. – Я многое спускаю тебе с рук, но это...
– Что именно? – прошипела Флоранс. – Ты не можешь принудить нас к тому, чтобы мы организовывали вечеринку именно здесь. Разве недостаточно уже того, что ты заставляешь нас жить с этими... извергами под одной крышей?
Я чуть было не прошептала «это она о нас». Изверги? Из какого, интересно, столетия она спёрла этакое словечко?
Тут мы увидели Лотти. Она, никого не замечая, бежала вниз с верхнего этажа.
– Я проспала! – кряхтела она. – Впервые за пять лет...
– Тс-с-с-с! – Мия схватила Лотти за локоть и быстро закрыла ей рот рукой.
– Я жожжжна выжать ябшошный шок! – Лотти попопыталась освободиться, но Мия не отпускала.
– Этим там внизу не до сока, поверь мне, – прошептала я.
Тогда Лотти прекратила вырываться, протиснулась между нами, и навострив уши, прислонилась к перилам.
В кухне же тем временем спор продолжался полным ходом.
– Грейсон, ну скажи же хоть что-то! – требовала Флоранс.
Да, именно, скажи же хоть что-то, Грейсон!
– Неохота мне праздновать у бабушки, – сказал Грейсон. Он единственный из них не орал, поэтому нам пришлось сильно перегнуться через перила, чтобы его расслышать. К счастью, дверь в кухню была открыта. – Там и повернуться-то нельзя без того, чтобы не зацепить какую-нибудь хрупкую вазу. Не очень крутой выбор, если тебе интересно моё мнение.
– Это уж точно, – прошептала Мия.
– Но подслушивать невежливо, – прошептала Лотти. – Нам нужно дать знать о своём присутствии!
– Ни в коем случае! – прошипели мы с Мией одновременно.
Теперь уж нам совершенно необходимо было дослушать эту беседу до конца.
– Бабулину коллекцию фарфора мы конечно же предварительно спрячем! – захлёбывалась от крика Флоранс. – Да и вообще, я тебя даже не спрашиваю: всё давно решено.
– Флоранс Сесилия Эли... – Кажется, ничего более оригинального Эрнест изобрести не мог.
Тем временем к нам присоединилась и мама, она прислонилась к перилам на пару ступенек выше нас. На её лице читалось виноватое выражение, но было ясно, что под такой яростный крик Флоранс она просто не решалась спускаться дальше. А может, у неё вдруг развился инстинкт матери-львицы, о котором никто не подозревал, и она решила в случае опасности защищать своих детёнышей клыками и когтями?
– Что, правда? – Теперь голос Грейсона был слышен просто превосходно. – Ладно, если дело обстоит таким образом, то мы просто-напросто устроим две вечеринки, сестрёнка. Ты отпразднуешь свой день рождения у бабули, а я тут. Вот и увидим, кто соберёт больше гостей!
В кухне на какой-то момент воцарилось полное молчание.
– Ты не можешь так со мной поступить! – возмущённо завопила Флоранс.
– Очень даже могу. Потому что ты ведёшь себя отвратительно.
– Это я-то веду себя отвратительно? Я? Может, это я по ночам выскальзываю из дома, чтобы уничтожать памятники культуры?
В этот момент мама бросила на нас свой знаменитый красноречивый взгляд, означавший «вот видите, что вы натворили!». Ну, теперь-то мы выяснили всё о её инстинкте матери-львицы. У нашей мамы его не было.
– Ах, Флоранс, да заткнись, наконец! – сказал Грейсон. – Мне твой спектакль уже поперёк горла стоит! Это всего лишь дурацкое дерево! – Он выскочил из кухни, да так быстро, что мы не успели найти никакого мало-мальски приличного укрытия.
Мы наверняка представляли собой довольно комичное зрелище – вчетвером свисающие с перил (не хватало только Кнопки, та явно уже сидела на кухне перед стулом Эрнеста в ожидании своей порции говядины). Но Грейсон лишь бросил на нас странный взгляд и поскорей кинулся в прихожую за своей курткой.
– Вот видишь, что они наделали, папа? – ругалась в кухне Флоранс. В её голосе ощущалось прекрасно взвешенное сочетание ярости и плаксивости. Интересно, можно ли этому научиться? – Им удалось посеять раздор между нами. Между мной и моим братом-близнецом.
Тут пришёл и её черёд вылететь из кухни, и мы, стараясь сохранять присутствие духа, покинули свои посты и сделали вид, будто только что вышли на лестницу. К несчастью, Лотти и Мия при этом столкнулись лбами.
– Ай! – укоризненно вскрикнула Мия.
Флоранс не удостоила никого из нас даже взглядом и промчалась наверх. Мы услышали, как захлопнулась дверь ванной и в замке повернулся ключ.
Путь к кофеварке наконец-то был свободен.
То есть не совсем. Грейсон до сих пор стоял в прихожей. Угрызения совести вынудили меня остановиться перед ним, а мама и Лотти направились в кухню.
– Мне жаль... – пробормотала я, действительно сожалея.
Мне было жаль, что мы спилили Господина Исполина. Мне было жаль, что из-за нас они поссорились. И мне было жаль, что Грейсон выглядел таким несчастным.
– Это почему ещё? – фыркнул он и очень сильно напомнил мне в этот момент его сестру.
– Ну как же! Потому что мы такие чудовища, бестии и изверги, – ответила за меня Мия.
Я была совершенно уверена в том, что Грейсон этого не хотел, но его лицо невольно озарилось внезапной улыбкой. Я облегчённо улыбнулась ему в ответ. Рывком он застегнул «молнию» зимней куртки и натянул на голову вязаную шапку. Он единственный из всех нас в любую погоду ездил в школу на велосипеде.
Эрнест ради того, чтобы отвезти Флоранс, Мию и меня в Джабс, каждое утро делал крюк перед работой. Но с тех пор как Флоранс стала держаться от нас подальше, мы с Мией решили добираться на автобусе. Нам, в сущности, не очень-то хотелось, чтобы несчастная Флоранс на полном ходу выбросилась из машины, дабы избежать нашего общества. Следующий автобус должен приходить по расписанию через десять минут, и, если мы хотели на него успеть и вовремя попасть на занятия, надо было порядком поторопиться.
Грейсон заметил, как я посмотрела на большие настенные часы, и улыбнулся ещё шире.
– Что ж, кажется, чудовищному бестии-извергу придётся сегодня обойтись без утреннего кофе, – сказал он.
– Да ладно, переживу, – отозвалась я. – У меня в крови и без того достаточно адреналина.
Это была чистейшая правда, но действие этого адреналинового допинга, к сожалению, закончилось на первом же занятии. Во время урока французского с миссис Лоуренс мне стоило невероятного труда не провалиться в сон.
Просто для проверки я опустила голову на руки. И лишь на секундочку прикрыла глаза. Замечательная возможность немного подремать. Наконец-то все оставили меня в покое.
На самом деле отличное решение – высыпаться днём, когда все остальные бодрствовали. Классный отдых!
– Ты уже слышала, где Флоранс и Грейсон собираются праздновать день рождения? – У Персефоны тоже не наблюдалось ни малейшего желания следить за объяснениями миссис Лоуренс о том, как образуется прошедшее время глаголов.
Ей гораздо веселее было развивать её коронные монологи, которые она быстро нашёптывала мне на ухо и прерывалась, лишь когда миссис Лоуренс, кипя от ярости, вырастала прямо перед нами и обвиняла меня в нарушении порядка. Ох, как же я это ненавидела!
– Вечеринка состоится в доме их бабушки! Во всяком случае, так утверждает Леди Тайна.
Ну конечно, она уже в курсе всех новостей. Иногда мне всё же казалось, что отсутствие у меня смартфона – это не горе, а скорее, благословение. (Тем более что в ближайшем будущем он мне всё равно не светит. Но благодарить за это миссис Спенсер было уж слишком.)
– И это значит, что вас обеих – и тебя, и Мии – на вечеринке не будет. Вам ведь запрещается переступать порог дома бабушки Флоранс и Грейсона. – За этим последовала маленькая театральная пауза, чтобы подчеркнуть трагичность случившегося, и Персефона продолжала: – Но, надеюсь, ты не обидишься, если я туда пойду, ведь правда? Грейсон наверняка пригласит Габриэля, и, если он предложит мне его сопровождать, я вряд ли смогу отказаться... Вчера как раз рассматривала эту миленькую юбочку от Миссони, она идеально подходит для вечеринки. Не такая, как все остальные вещи Миссони, в полоску, а тёмно-синяя, но не скучная, цвета морской волны – её оттенок намного ярче, но не ультрамарин, скорее, цвет океанских глубин. Ах, ну это настолько сложно описать, нужно увидеть своими глазами. Может, сходишь завтра со мной? У них такие миленькие платья, но вообще-то тебе ведь не нужно выбирать шмотки для вечеринки, хотя, с другой стороны, их можно всегда надеть по любому поводу. Моя сестра любит повторять, что вещи от Миссони не выходят из моды никогда...
Персефона всё болтала и болтала, то есть всё шипела и шипела мне на ухо. Создавалось ощущение, будто сидишь рядом с поломанным воздушным двигателем. Но уже через несколько секунд я с этим свыклась. Впереди – монотонный, но мелодичный французский миссис Лоуренс, слева – усыпляющее шипение Персефоны... Моя голова снова медленно опустилась на руки.
– ...Схватят? Генри пришлось забирать его из полицейского участка.
Я резко проснулась:
– Что? Кого?
Персефона глядела на меня, покачивая головой.
– Можешь не признаваться, если не хочешь, но мне бы очень хотелось знать, правда ли это. Странно, что двенадцатилетний мальчишка вдруг решил украсть элитные духи.
– Кто? О ком ты?
Она уставилась на меня во все глаза:
– О боже, ты что, ничего не знаешь? Генри тебе об этом не рассказал?
– Нет, – сказала я.
Мне было совершенно всё равно, пусть даже я выглядела сейчас в её глазах полной дурочкой, но мне необходимо было разобраться, что имела в виду Персефона.
Она без лишних слов передала мне свой смартфон. Тогда я смогла прочитать обо всём своими глазами. А Персефона тем временем шипела мне в ухо дополнительные факты.
Младшего брата Генри, Мило, задержали во время кражи духов, и Генри вынужден был ехать за ним в полицейский участок. Дело на мальчика не завели, но появляться в том магазине ему отныне запрещено.
Леди Тайна и Персефона могли лишь предполагать, какими были мотивы Мило. Одна из версий – что Мило получал слишком мало денег на карманные расходы, потому что, как известно всем, отец не заботился о своих детях с тех пор, как расстался с их матерью, и тратил деньги лишь на свою любовницу.
– Как же это ужасно, правда? – Персефона снова забрала у меня свой смартфон, не обращая внимания на то, что я как раз собиралась перейти по ссылке, где, очевидно, была фотография болгарской возлюбленной отца Генри, которая снялась в рекламе нижнего белья.
– Бедный малыш! Он явно украл эти духи лишь для того, чтобы доставить радость маме. Разве не трагично, что мужчины постоянно выбирают женщин помоложе? И это значит, что или тебя бросят рано или поздно, или придётся выходить замуж за старика...
Я слушала её вполуха. Потому что вся эта история с Мило произошла в ту субботу, то есть в тот день, когда мы с Мией вернулись из Швейцарии. Когда у Генри зазвонил телефон, он сказал, что едет забирать брата, который сидит в гостях у друга.
В гостях у друга!
– Оливия Зильбер! Персефона Портер-Перегрин! – Миссис Лоуренс, наверное, повторила наши имена уже несколько раз, потому что на лбу у неё выступили вены, а это верный знак того, что она собирается сделать соответствующую запись в классный журнал.
– Уи, мадам, пардон, мадам, я не поняла вопроса, – резво сказала Персефона.
– Devoir [5]. Fabienet et Suzanne! – сказала миссис Лоуренс. – Attendreune heure à la caisse du musée [6].
– Им правда нужно было простоять целый час в кассе, чтобы попасть в музей? – Персефона прищёлкнула языком. – Ну что ж, зависит, конечно, и от того, какая это выставка. Ради Кейт Мосс я бы простояла и подольше, она по-настоящему крутая.
Тут уж вена на лбу у миссис Лоуренс потемнела так, будто вот-вот лопнет.
– Fabien et Suzanne ont dû attendre une heure! [7] – закричала она. – Ontdû! [8]
В сущности, какая разница? На Фабиана, Сюзанну и идиотский музей мне в тот момент было наплевать.