глава десятая
Одна и та же песня на повторе. Негромкий шум бытовых приборов на кухне, почти кромешная тьма и ливень за окном. Одна из самых выигрышных ситуаций, располагающих к разговорам по душам и открытию своего сердца. Но что делать, когда раскрыть себя не получается, а пароль от своего сердца потерял даже ты?
– Думал ли ты когда-нибудь о скоротечности жизни? — это третий бокал. Она считает. Красное игристое не отпускает, искушая одним своим видом. На своей уже почти родной кухне, в неродной стране, сидела компания молодых людей, состоящая из двух человек. Хорошая компания. Проводить время всем вместе, большим составом конечно хорошо, но иногда хочется, и даже необходимо, встречаться с кем-то одним, самым самым. С тем, кого ты нашел в первую очередь, постепенно открывая новые двери. Таким человеком у Селены был Саша. Фрейм Теймер. Возможно, она даже могла назвать его своим лучшим другом, с которым ей максимально комфортно. Но, скорее всего она ему в этом ещё не скоро признаться. Пока в ней есть потребность скрывать важную часть себя, которая съедает её с каждым днём всё больше и больше, сблизиться с кем-то настолько сильно она себе не позволит. Возможно, это эгоистично — заводить себе хороших друзей, когда находишься на волоске от смерти, а может и нет. Возможно ты имеешь право на этот эгоизм.
– Конечно. Кто же об этом не думал? Это один из самых философских вопросов нашего бытия, — подливая себе ещё чуть больше половины бокала, Саша, подкинув кусочек вишни, ловко поймал его ртом, начиная прожевывать.
– Да, но всё же… Не думал о том, что чувствуют люди, находящиеся на волоске от смерти? Я имею в виду, возможно их мнение на этот счёт сильно отличается от нашего, потому что у нас это просто размышления, безвременные, а у них это момент настоящего, и…
– Я не думаю что это то, что мы можем понять, пока не прочувствуем на своей шкуре. Люди не думают о смерти, пока она их не навестит. И не важно, своя смерть это будет, или кого-то очень близкого. Она ранит одинаково сильно. И только тогда ты понимаешь, что это действительно происходит. Люди умирают, твои близкие умирают, ты, в конечном итоге, всё равно когда-то умрёшь. Как-то так.
Чертово вино. Если бы не эта пара бокалов, на языке бы не появились эти горькие, но вместе с тем и ужасно сладкие на вкус слова, говорить о которых совершенно не хотелось. Даже так, теоретически.
21 июня 2023.
Север Москвы.
04:17
– Итак, вопрос номер один, — мягкой, раскачивающийся походкой, парень, взглянув из-под ресниц, грациозно обошёл кухонную столешницу, останавливаясь и приваливаясь к ней поясницей, чтобы быть в минимально возможном расстоянии от Селены.
– Было ли твоё знакомство с Фрамой спланированным, дабы познакомиться со всеми нами и отхватить популярность?
– Что за бред? Нет, — глубоко оскорблённая девушка, сидя на диване, выражала своё отношение к словам парня живой мимикой, что изображала сразу все виды отвращения.
– Как это вообще относиться к связывающей нас ситуации?
– Не в твоих полномочиях сейчас юлить. Я просто прощупываю поверхность, не реагирую так остро.
– Давай сразу установим границы этой "поверхности". Спрашивай только то, что касается моего здесь заточения, — закатив глаза, девушка окинула рукой квартиру Куертова.
– Не указывай, — покрутив стакан в руках, Влад задумчиво отвёл взгляд в сторону, ненадолго затихая.
– Почему ты здесь?
– Что значит, "почему я здесь"? У этого должна быть причина? — сердце стало стремительно наращивать темп, грозясь либо новым обмороком, либо уже запоздалой остановкой. Русло, куда перетекает разговор, Селене не нравился. Всю правду рассказывать не хотелось, точно также было и всё равно. Единственная причина, почему она всё ещё здесь, это умелый шантаж и огромное нежелание того, чтобы собственная тайна, которую девушка так отчаянно скрывала, всё же вышла наружу. Ей не нужна жалость. Не нужно сострадание и чужая боль в глазах, которые уже успела полюбить.
– Ты же понимаешь, о чём я, — прищурившись, Куертов сверлил девушку взглядом, докапывались до сути.
– Но зачем-то строишь из себя дурочку. Можешь не отвечать, я же не настаиваю.
– Страна нравится, — резко выдала девушка, почти не скрывая своего раздражение в голосе.
– Я была здесь в детстве, с родителями.
– Где-то здесь должны лежать щипцы для лапши, не поможешь найти? — театрально изобразив поиски нужного предмета по периметру всей кухни, парень резко развернулся обратно, вонзаясь раздраженным взглядом прямо в девушку, что не сдвинулась с места.
– И сними её, пожалуйста, с моих ушей. Очевидно ты мне врёшь.
– Я сказала правду.
– Возможно. Но не ту, что я от тебя требую.
– Ничем не могу помочь.
– Хорошо, тогда может сама парням позвонишь? Чистосердечное.
– Какая же ты тварь, Куертов. Я конечно знала, но не думала, что всё настолько плохо, — разочаровавшись и уже полностью потеряв надежду на обход данного вопроса, девушка сдалась, начиная подбирать подходящие слова.
– Как угодно.
– Ладно, если тебе так это необходимо, я расскажу, — на секунду прикрыла глаза, Селена набрала в лёгкие побольше воздуха, стараясь набрать как можно больше сил перед тем, как раскрыть свои карты перед не самым приятным человеком в её жизни.
– Я убежала. Убежала от проблем, убежала от семьи, своей любимой собаки, любимой страны и своей жизни. Я убежала от самой себя.
Минута молчания затягивается, начиная переходить в некомфортную неловкость. Парень продолжает стоять, внешне не выражая ни одной эмоции, которая помогла бы разобрать, о чём он думает. Видимо, он этого не желал.
– Из-за болезни? — звучало почти совсем безэмоционально, выдавал только через чур тихий голос и опушенные веки. Ему было всё равно, определенно, но вместе с тем и просачивалось что-то на подобии жалости, или отвращения, или всего вместе, уже не поймёшь наверняка.
– Да, — не видя смысла врать, призналась девушка. Она уже совсем расслабилась, чувствуя опустошение после одновременно необходимого и такого нежеланного признания.
21 июня.
20:22
Настоящее.
– О чём думаешь? — откинувшись на спинку стула, Фрейм Теймер, который, как оказалось, уже успел допить свой очередной бокал, сейчас лишь бездейственно наблюдал за наспех приходивший в себя девушкой, которую выдернули из своих мыслей слишком резко, прерывая затянувшееся молчание своим уютным, но от того не менее оглушительным басом.
– Наверное, о жизни, — пожав плечами, Селена отзеркалила друга, усаживаясь поудобнее. Она даже не врала. По сути, это всё равно жизнь. Какая никакая, но жизнь.
– Выглядишь напряжённой.
– Да, парень, существование никого не щадит, — в попытке улыбнуться она не потерпела поражение, так как обычно опушенные линии губ всё же приподнялись, демонстрируя, конечно, не самое счастливое счастье, но комфорт точно. Было приятно, что её замечают, ей интересуются и даже, наверное, анализируют. А вот скрывать что-то, недоговаривать и немного врать было неприятно. Неприятно и отвратительно. А чувствовать подобное к самой себе, особенно, когда кроме себя ничего и не осталось — ещё хуже. Вот такой вот круговорот. Но, в самом деле, не могла же она вот так вот сейчас вылить на друга новость о том, что ещё вчера она лежала в больнице, куда её привёз её не самый хороший знакомый - Куертов, а после, в глубокой ночи, оказалась у него же дома, рассказывая одну из самых страшных тайн, чёрт побери, врагу! Её это мучает, но поделиться со своим, уже комфортным, хорошим без приставки "не" другом она не может, так как из одного вытекает другое, и в конечном итоге, всё построено на лжи.
– Как же всё надоело.