Офсайд

Саша строил между ними стену. Каждое слово — короткое и обрывистое. Каждый взгляд — умышленно равнодушный. Когда их руки случайно соприкасались за партой, он вздрагивал, будто дотронулся до раскаленного металла, и тут же отодвигался, прижимаясь к стене.

Но Никиту это не останавливало — напротив, заводило еще сильнее.

— Эй, рыжий, — он нарочно плечом задел Сашу в школьном коридоре, когда вокруг толпились одноклассники. — Ты чего такой нервный?

Глаза Саши вспыхнули.

— Отвали, — сквозь зубы бросил он, пытаясь обойти Никиту.

Но тот ловко шагнул в сторону, снова преграждая путь.

— Или что? — Никита осклабился, наблюдая, как Сашины пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки.

— Или я тебе врежу, — голос Саши дрогнул от ярости.

Никита рассмеялся — громко, вызывающе, чтобы слышали стоящие рядом.

— Попробуй.

Вокруг захихикали. Саша почувствовал, как жар разливается по шее.

— Дай пройти, — прошипел он, и в его тоне было что-то новое — хрупкое и опасное одновременно.

Никита неожиданно схватил его за запястье, крепко, так что кости слегка хрустнули.

На секунду все замерло.

Саша резко дернулся, вырвался с такой силой, что Никита чуть не отлетел к стене. Его глаза расширились, дыхание участилось — точь-в-точь как тогда, когда в его рюкзаке оказалась та проклятая лягушка.

— Ты... конченый, — прошептал он, и голос его внезапно сорвался.

Повернулся и зашагал прочь, оставив Никиту стоять с внезапно сжавшимся животом и странным, неприятным чувством под ложечкой.

На следующем уроке они сидели, не глядя друг на друга. Но когда учитель отвернулся, Никита украдкой разглядывал красные полосы на собственном запястье — следы Сашиных ногтей.