Пиздец
Утро выдалось не самым хорошим. Я проснулась в своей комнате, солнце уже пробивалось сквозь шторы, и было около 11:24. Спалось мне терпимо, не ужасно, но и не сказать, что хорошо. Всё тело ощущалось вялым, настроение никакое. Я потянулась за телефоном и первым делом открыла Instagram, потом TikTok. Бесконечная лента, чужие жизни, чужие лица. Потом я зашла в свой телеграм-канал, где у меня уже было 3,4 тысячи подписчиков. Записала короткий кружочек, как проснулась и рассказала, какие у меня планы на день. Просто что-то для аудитории.
Встав с кровати, я переоделась в домашние шорты и майку, пошла в ванную умылась, почистила зубы, привела себя в порядок. На кухне уже сидели тётя и папа, они тихо беседовали, атмосфера была спокойной.
– Алина, доброе утро! — тётя улыбнулась, как всегда мягко.
– Доброе, — ответила я, на автомате поставив воду кипятиться и заварив кофе.
Я разбавила его холодной водой и села за стол. Тётя уже заканчивала есть, обулась и пошла на работу. Папа, допив чай, тоже ушёл. Я осталась одна. Открыла холодильник. Там был омлет, овсянка, остатки вчерашней пиццы и круассан. Я выбрала последний, разогрела, положила на тарелку и села есть.
После еды я помыла за собой посуду и пошла в комнату Киры. Она уже не спала, лежала в кровати с телефоном. Я зашла и закрыла за собой дверь.
– Доброе утро, — сказала я, опершись руками о её стол.
– Доброе, Алиночка — она села, улыбнулась и подошла ко мне.
Она обняла меня, прижавшись, а я её в ответ. Мои руки легли на её талию, её переплелись у меня за шеей. Она была в бежевом топике и коротких шортах. Талия у неё была такая изящная, хрупкая, как будто специально создана для того, чтобы к ней прикасались нежно и бережно. Она подняла лицо и поцеловала меня. Поцелуй был мягким, спокойным. Я ответила, полностью погружаясь в это утро с ней.
Но вдруг мы услышали шаги в коридоре. Кира быстро показала в сторону балкона, и я бесшумно скользнула туда, спрятавшись за занавеску. Дверь в комнату открылась, и вошёл её отец.
– Кир, я хотел спросить, как ты вообще общаешься с Алиной и Камиллой? — начал он с порога.
– Нормально, а что за вопросы? — удивлённо спросила Кира.
– Да так. Мама мне мозги выносит, чтобы ты держалась с ними, а не с теми... ну ты знаешь. — Он скрестил руки, опираясь на стену.
– Серьёзно? И ты теперь туда же? — Кира села на кровать, в голосе нарастала раздражённость.
– Цыц. Мама не просто так говорит. Твои друзья не те люди. Мы хотим тебе добра.
Он вышел. Я всё это время стояла на балконе и слушала. На душе было муторно. Кира вздохнула, подошла ко мне.
– Слушай, а тебе не кажется, что они правы? — осторожно спросила я.
– Ты что, и ты теперь туда же?! — она уже злилась, ударила ладонью по подоконнику. – Ты на их стороне.
– Кира, твои друзья тупые критини. Один хотел воспользоваться тобой. А твоя мама сразу говорила, что он не тот человек, с которым стоит быть. — Я уже не могла спокойно говорить.
– А если я сама хотела, ты подумала? Может, я не была против того, чтобы он меня трахнул! Просто не там, не тогда! Какая тебе вообще разница?!
Её слова ударили, как нож. Я будто провалилась в какую-то чёрную дыру.
– Тогда иди к нему и делай с ним что хочешь. Трахайся, гуляй или что обычно вы там делаете. Ко мне можешь больше не подходить! – крикнула я, и, не сдерживая злости, ушла из комнаты.
Я зашла к себе, громко хлопнув дверью. Внутри всё клокотало. Хотелось разнести всё вокруг, перевернуть, разбить, уничтожить. Я упала на кровать и заплакала. Не от слов от того, кто их произнёс, да и от самых слов тоже. Боль сжимала грудную клетку, словно кто-то кулаком вдавливал ребра внутрь. Я лежала так долго: то рыдала, то безмолвно смотрела в потолок.
Ближе к вечеру стало прохладно. Я вышла на балкон. Воздух был тяжёлым, вечерним, и вдруг на балконе показалась она. Кира. Она открыла дверь, но, увидев меня, застыла.
– Ал... – только и успела сказать, и я вышла, закрыв дверь.
Через несколько минут в мою комнату постучали. Это был отец.
– Алина, выбросишь мусор, пожалуйста? — спокойно попросил он.
Я переоделась, обулась и вышла с пакетом. Мусорка находилась в пятистах метрах от дома. Я шла, чувствуя только пустоту.
Когда я уже выкинула мусор, на тропинке у магазина появилась группа людей. В центре тот самый парень, которому я когда-то дала по щам.
– Опа, какие люди, — усмехнулся он, подходя.
Я молча плюнула ему в лицо.
Он вытер слюну и без предупреждения ударил меня кулаком в лицо. Раз, два, третий…Я в ответ, но моментально получила ещё. На шестом ударе я упала на асфальт. Его дружки начали добивать ногами, по животу, по ногам, кто-то даже прыгнул на руку. Я только закрывала голову руками.
Шаги. Кто-то быстро приближался. Они разбежались.
– С тобой всё в порядке?! — знакомый голос заставил меня приподняться. Это была Вася.
Она не сразу узнала меня лицо было закрыто руками. Когда подошла ближе, ахнула:
– Алина? Ебать… Вставай, вот это тебя конечно…
Она помогла мне подняться, поддерживая под плечи, довела до дома, помогла подняться к двери на нужный этаж.
Дверь открыл отец. Он замер, когда увидел Алину её лицо было в крови, губа опухшая, нос кривоват, бровь рассечена, под глазами уже начинали темнеть синяки. Руки дрожали, а вся одежда была в грязи, где-то порвана. Рядом с ней стояла Вася, обняв её за талию и поддерживая из последних сил.
– О господи… — выдохнул он, а в голосе вперемешку была паника, шок и вина, словно он чувствовал себя хоть как-то виноватым в том, что произошло.
Алина чуть пошатнулась, упираясь в Ваську. Она едва держалась на ногах, но всё ещё стояла. Из носа текла кровь, а левая рука непроизвольно подрагивала.
– Пропусти, пожалуйста, — сказала Вася папе,уже теряя терпение. – Её надо срочно уложить, она может сознание потерять.
Отец быстро отступил, пропуская их внутрь. Они прошли в коридор, и Василиса медленно повела Алину в ванную комнату, усадив её на край ванной. На кафеле остались следы грязи и крови, но сейчас это было неважно. Она быстро включила воду и начала осторожно смывать кровь с Алиныного лица, стараясь не задеть опухшие участки. Алина слабо морщилась от боли, но не произносила ни звука как будто всё внутри неё уже перегорело.
– Кто это с тобой сделал? — спросил отец, стоя в дверях. Его голос был глухим и злым одновременно.
– Тот парень… я его давно ударила. Видимо, не забыл.
– Тварь… — прошептал он, и на секунду сжал кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев.
Вася всё ещё терла лицо Алины мокрым полотенцем, осторожно, почти нежно, как будто боялась сделать ей ещё больнее. В комнате стояла напряжённая тишина, только шуршание воды и дыхание Алины прерывали её.
В этот момент из своей комнаты выглянула Кира.
– Что там… — начала она, но осеклась, когда увидела Алину. Её лицо стало белее стены за спиной. – Что… что с ней?!
– Алина! — крикнула она, и почти кинулась к ней, но Вася встала и преградила путь.
– Лучше не надо сейчас, — тихо сказала она, но в голосе чувствовалась холодная злость.
Кира замерла. Она смотрела на Алину, как будто впервые видела её. Внутри всё дрожало. Совсем недавно она сама довела её до истерики, до боли словами, непониманием, глупостью… А теперь вот это.
– Откуда?.. — прошептала она.
– На улице. У мусорки. — тихо ответила Вася. – Её избили. Вдвоём. Или втроём. Я не знаю. Я успела только увидеть, как они разбегаются. Хорошо хоть, что я вообще там была.
Кира подошла, несмотря на предупреждение, встала рядом, села на пол перед Алиной. Та почти не реагировала. Только глаза медленно двинулись в её сторону. И в них боль. Не физическая. Глубже.
– Прости… — прошептала Кира, но Алина отвела взгляд.
Отец подошёл к телефону.
– Я вызываю скорую. И милицию.
– Не надо милицию, — хрипло сказала Алина.
– Алина, они тебя чуть не убили! — крикнул он, потеряв самообладание. – У тебя кровь течёт, ты вся в синяках! У тебя могут быть переломы, черепно-мозговая!
– Не надо… — повторила она, устало. — Просто дайте мне полежать. Пожалуйста.
Он замолчал. На секунду он встретился взглядом с Василисой, и она чуть кивнула.
– Я останусь с ней, — сказала Вася. – Пожалуйста, никто сейчас не подходите.
Отец вышел первым. Кира стояла чуть дальше и не двигалась, но всё же вышла.
Когда Алину перенесли в комнату, она просто легла на кровать. Вася помогла ей аккуратно укрыться. Сама села рядом, взяла её за руку. Рядом поставила влажное полотенце, иногда промакивая разбитую губу или капли крови с подбородка.
Прошло около часа. Алина спала. Не глубоко, но наконец расслабилась. Лицо её было усталым, но дыхание ровным.
За окном медленно гас вечер. На потолке дрожали отражения от уличных фонарей. Всё стихло.