I.
"Перемены, происходящие в нашей жизни, есть следствие нашего выбора и наших решений."
|TISIANA|
—Будь добр, не веди себя как кусок дерьма, — мама схватила Неро за ворот куртки, будто ему все ещё десять, и потянула его на себя.
Я залилась смехом, падая на диван, и закрыла руками голову, чтобы Неро снова не взъерошил мне волосы.
—Минерва моя будущая жена, а не твоя. Какого хрена ты решаешь, что я должен ей дарить? - воскликнул Неро, но не в своем привычном тоне, а в более мягком, ведь он говорил с мамой, что в случае неповиновения даст ему хорошего подзатыльника.
—А ну закрой свой рот, - шикнула мама, — что за слова в моем присутствии?!
—Мам, — вмешалась я, все ещё смеясь. — Он вдвое больше тебя.
—Это не мешает ей держать папу в узде, — шепнул Неро, глазами указывая на маму, и шутливо поклонился, будто боялся маминого удара.
Нет, она никогда нас не била, но часто словесно ругала Неро за его проделки, изредка подкрепляя их лёгким подзатыльником. Папа же был строг с Неро почти всегда, но я знала, что он любит его слишком сильно, чтобы причинить ему боль. В темных глазах отца всегда была любовь к нам, и ему не нужно было говорить об этом, чтобы мы знали.
—Я помешала? — не торопясь, в гостиную вошла Минерва, и мне захотелось кричать от радости.
Ее внешность, боже, была лучшей, что я когда-либо видела. Шикарные, густые золотистые волосы, глубокие голубые глаза и утонченные черты лица. Она была ангелом, спустившимся с небес, чтобы обуздать моего брата. Мама улыбнулась сразу же, как увидела Минерву, а Неро бросился к ней, и поднял ее над землей, покрывая раскрасневшиеся щеки поцелуями.
—Неро, твоя мама здесь, — поджав губы, пробормотала Минерва, и ударила Неро по плечу.
На ее руке блестел бриллиант. Кольцо, подаренное нашим с Неро отцом в честь того, что он принимает ее в нашу семью, что любит как родную дочь, и уважает выбор сына.
—Моя мама знает, как я тебя люблю, — шикнул Неро, и мама продолжила умиляться.
Эти двое заставили ее сердце растаять, слишком уж сильно мы все любили Минерву.
—Неро, пожалуйста, поставь меня на пол, я должна поприветствовать твою семью, — уже строже произнесла Минерва, и Неро подчинился ей.
Она и мама единственные женщины в его жизни, которым он действительно готов спустить с рук все, в особенности приказы. С самого детства Минерва вертела им как могла, и он никогда не противился ее чарам. Она буквально приручила его внутреннего монстра, и обуздала буйную натуру.
Как только Минерва оказалась на полу, она коротко поцеловала мою маму в щеку, а затем обняла меня. От нее пахло сладкими цветами и чем-то острым, но это не мешало мне наслаждаться ее объятиями.
—Мама передает вам привет, и сказала, что заедет на выходных, — сказала Минерва, повернувшись к нашей маме. —Она летит в Чикаго, к бабушке Марте.
Несмотря на то, что Фарья не являлась родной Минерве, она искренне считала ее мамой. Я видела, насколько у них теплые и доверительные отношения, и Минерва ни разу не усомнилась в любви Фарьи к ней.
—Да-да. Мне нужно кое-что обсудить с ней, поэтому мы ещё созвонимся, — мама улыбнулась, и присела на диван, наблюдая за тем, как Неро вертелся вокруг Минервы, не зная куда деть всю свою любовь.
Он настолько был зависим от своей невесты, что несколько часов вдали от нее казались для него вечностью. Когда Неро сообщил родителям, что хочет взять в жены Минерву, у них даже не возникло сомнений в одобрении. Никто даже представить себе не мог рядом с Неро кого-то кроме Скай. Она подходила ему с самой макушки и до пят.
—Так, я забираю свою подругу, — я встала с дивана, поправила свои волосы, и подошла к Минерве.
Она одарила меня улыбкой, и я взяла ее под локоть, вызвав недовольный взгляд брата. Он явно хотел провести с ней время, но мы уже договорились, что пойдем в торговый центр, чтобы выбрать мне платье на их свадьбу, и купить кое-что по мелочи.
—Зизи, — с укором проговорил Неро.
—Нет, Неро. Когда вы поженитесь, ты не выпустишь ее из комнаты, поэтому дай мне насладиться последними свободными днями с Минервой, — показала язык брату, и сжала локоть Минервы.
Брат же закатил глаза, но спорить не стал. Мы с Минервой стали сближаться когда мне исполнилось пять, а ей семь. Тогда в их "отношениях" с Неро наступил кризис, и они часто ругались из-за мелочей по типу игрушек, или того, что Минерва играет с другими мальчиками в школе. Она очень сильно переживала, но когд приходила к нам, находила утешение в наблюдении за тем, как я разбираю букеты цветов по вазам. Минерва говорила, что это ее успокаивает.
—Будь хорошей девочкой, не задерживайся, — прошептал Неро на ухо своей невесте, как только подошёл ближе.
Я скорчила рожицу, потому что это звучало отвратительно. Возможно, если бы это говорил не мой брат, звучало бы приятнее.
—Зизи, охрана, — с предупреждением произнесла мама, кивая на дверь.
Я же кивнула ей в ответ, схватила сумочку, и потащила Минерву к выходу. Мы знали правила, но почему-то мама каждый раз напоминала мне о том, чтобы я никуда не выходила без сопровождения.
Раньше, задолго до моего рождения, у Каморры были строгие правила. Женщин не посвящали в дела семьи. Это было законом, нерушимой традицией, которую никто не осмеливался оспаривать. Жёны, матери, дочери, сёстры только могли догадываться, подозревать, строить догадки, но никогда не знали наверняка, чем именно занимаются их мужья, отцы, братья и сыновья.
Годами женщины жили в неведении, окружённые ложью во имя их же безопасности. Если их мужей убивали, если кто-то исчезал без следа — им оставалось только молча скорбеть, не требуя объяснений. Каморра считала, что так лучше. Женщины не вмешивались, не становились угрозой, не несли ответственности, их держали в стороне.
Но когда родилась я, всё изменилось. Мой отец решил, что старые законы больше не работают. Он не хотел, чтобы я была просто частью красивой, но слепой декорации, созданной для прикрытия. Он знал, что рано или поздно мир, в котором он жил, доберется до меня — не важно, примет ли он это или нет. И тогда, вместо того чтобы прятать меня в неведении, он выбрал другое — подготовить.
Я с детства знала, кто мы. Наша семья была ведущей в Нью-Йорке, одной из самых могущественных кланов на территории США. Каморра держала под контролем многое — слишком многое, чтобы это можно было назвать просто семейным делом. Деньги лились рекой. Незаконные схемы приносили миллионы, но одновременно с этим велись и вполне легальные операции — компании, недвижимость, инвестиции. Легальный бизнес помогал отмывать деньги и создавал иллюзию респектабельности. Это было ширмой, но без неё нас бы давно разорвали конкуренты, правоохранительные органы, да и просто жаждущие крови враги.
Охрана была неотъемлемой частью жизни. Не только моей, но и всех, кто был важен и имел значение. Я привыкла к этому. Мужчины в костюмах и с оружием сопровождали нас везде — в школу, в магазины, на обычные прогулки. Я знала, что это необходимость. Когда у тебя столько врагов, нельзя расслабляться, нельзя быть беззащитной. Отец изменил правила ради меня. Он дал мне то, чего не было у других женщин Каморры — знания, силу, возможность выбирать. Но даже в этом выборе было предначертание: если ты знаешь правду, ты уже в игре. Назад пути нет.
Быстро собравшись, мы с Минервой поспешили в наш любимый торговый центр, где некоторые цены пугали даже меня. На самом деле, зная, сколько денег имеет наша семья на счетах, я могла не смотреть на ценники, но делала это постоянно, потому что имела сумасшедшее желание в будущем перестать зависеть от своих родителей. Я мечтала стать самостоятельной, но также знала, скорее всего буду работать на папу, и он уж точно не будет платить мне минимальную зарплату.
—То платье подшивают, а второе мне жмёт в плечах, — разочарованно проговорила Минерва, когда я спросила у нее о том, какое из двух свадебных платьев она все же выбрала при прошлой примерке.
Неро накричал на нас в прошлый раз из-за того, что мы выбирали слишком "открытые" платья. Мой брат грёбаный красный флаг, но Минерва иногда тоже бывает категорична. Например, однажды на благотворительном вечере она запретила ему здороваться с женщинами, и даже следила за каждым его шагом. Они определенно стоят друг друга.
—Дождись пошива, потому что первое буквально идеально садится, — прокомментировала я, и поправила свою сумку на плече.
Минерва кивнула, и мы продолжили болтать о том, что именно нам нужно купить, пока два громилы шли за нами по пятам, оглядываясь, и ища взглядом тех, кто может причинить нам вред. Это было глупо, так как меня знали как дочь Романо, а Минерва успела прославиться фотографиями в социальных сетях, где она и Неро проводят время в клубе на его день рождения. Как же тогда отец орал на Неро, словами не описать. Помимо того, что мой брат должен был стать главой мафии, когда папа уйдет в отставку, ему должен достаться бизнес, который требует достойного владельца и управленца. Чтобы им быть, нужно как минимум не мелькать в газетах и на сайтах прессы с голым торсом, и в засос целующимся со своей девушкой. По крайней мере, так сказала мама.
—Я хотела серебряные серьги, мама поддержала меня, но тетя Элиза настояла на белом золоте, — Минни закатила глаза, когда мы проходили мимо ювелирного бутика. —Я, конечно, понимаю, что должна соответствовать статусу Неро, но кто поймет, что у меня на шее, белое золото или серебро? Дешевле ведь серебро...
—Их не интересуют суммы, но они прислушаются к тебе, если ты будешь немного наглее. Не бойся перечить моей маме, она сама любит бойких, — я слегка пихнула подругу в бок. —Ты же ведь так давно ее знаешь, почему все ещё стесняешься?
—Потому что она не только твоя мама, но и мама моего будущего мужа, — Минерва замялась, и тяжело вздохнула. —Когда я начинаю думать о том, что нам придется жить в вашем особняке, голова идёт кругом. Кто придумал эти традиции? Почему мы не можем снять квартиру на время, пока Неро не станет капо, или что-то вроде того? Я боюсь стать той, кто со временем надоест своему свекру и свекрови, понимаешь? И вообще, я ужасно зла на Неро за то, что он торопит события. Мы бы могли пожениться через несколько лет после предложения, но он вцепился зубами в эту свадьбу, и не хочет отпускать как чёртов бульдог.
Я погладила ее по плечу, стараясь успокоить. Минерва всегда была сдержанной, и той, кто усмиряла Неро или меня в таких ситуациях , но сейчас я видела, как сильно она нервничает.
—Он любит тебя, поэтому торопится узаконить брак, — произнесла я, и мы остановились у кофейни, из которой исходил приятный запах зерен. — Ты драматизируешь. Наш отец любит тебя как родную дочь, а мама души в тебе не чает, не переживай.
Минерва нахмурилась, а затем дернула меня за край хвоста, собранного на моей макушке. Я фыркнула, удивлённо смотря на нее.
—Тебе глаза натянуло, расслабь хвост, — засмеялась Минерва, и тогда я поняла, что драма отошла на второй план.
Я закатила глаза, и дернула ее к кофейне.
—Пошли выпьем кофе, сучка.
Мы взяли по кофе. Минерва – свой любимый американо, без сахара, как всегда. Она говорила, что не понимает, как можно портить хороший кофе сиропами и молоком. Я же, наоборот, терпеть не могла горячий. Обжигать язык, ждать, пока остынет... Нет, спасибо. Поэтому в моих руках оказался холодный латте – лёгкий, чуть сладковатый, именно такой, какой мне нравился.
Мы шли по торговому центру, не спеша, словно у нас было всё время мира. В воздухе витал запах парфюмерии, свежей выпечки из кафе и легкий аромат дорогой кожи – в бутиках уже выкладывали весенние коллекции.
Зашли в несколько магазинов, перебирали вешалки, оценивающе смотрели на зеркала, мерили туфли, рассуждая, какие больше подойдут к нашим образам. Даже прикупили себе одинаковые сумочки – просто так, потому что понравились, и ещё с какой-то нелепой скидкой. Смешно, ведь нам акции были не нужны. Мы могли купить весь этот магазин, и всё же... в этом моменте было что-то обычное, человеческое, будто бы мы просто две подруги, а не наследницы мира, полного крови и законов улицы.
Сзади, как всегда, двигалась охрана. Вроде бы тень – бесшумная, незаметная, а вроде бы и нет. Их шаги резонировали с нашими, их взгляды ловили каждое движение окружающих. И всё бы ничего, но я замечала, как на нас смотрели люди. Кто-то с любопытством, кто-то с лёгким раздражением. Да, две девушки, окруженные телохранителями, явно выбивались из потока покупателей, пришедших просто приятно провести время.
Минерва закатила глаза и пробормотала что-то о том, как было бы прекрасно хотя бы раз выйти без этой серой массы за спиной. Я улыбнулась, хотя понимала, что этого не будет. Минерва ещё даже не подозревала, какой кортеж ее ждёт, как только она распишется с Неро официально.
Мы подошли к бутику нижнего белья, и Минерва тяжело вздохнула, сделав последний глоток своего американо.
— Я так хочу спокойно померить классные комплекты и выбрать самое жгучее на брачную ночь, — протянула она, задумчиво глядя на витрину, где манекен в кружевном корсете смотрел на нас в полной безмятежности. — Но эти охранники бесят меня. Как, скажи мне, как можно нормально примерять бельё, когда они торчат где-то за дверью?
Я усмехнулась. Да, ситуация была не из приятных. Телохранители выполняли свою работу — охраняли нас, не спускали глаз, следили за каждым движением. Но иногда хотелось свободы. Хотелось хоть на секунду побыть обычными девушками. Я наклонилась к Минерве и шепнула:
— Нам нужно немного их обмануть.
Её глаза вспыхнули любопытством.
— Что ты задумала?
Я схватила её за запястье и, не отвечая, потащила в толпу. Торговый центр был достаточно многолюдным — люди с пакетами, семьи с детьми, парочки, медленно прогуливающиеся между магазинами. Нам нужно было всего лишь затеряться среди них. Мы шагали быстрее, ловко лавируя между покупателями, потом свернули в один из коридоров, ведущих к другому ряду бутиков. Я украдкой оглянулась — охрана потеряла нас из виду. Ещё пара секунд, и мы исчезнем совсем. Я знала, что прежде чем позвонить отцу или Неро, чтобы сообщить о потере, они проверят весь торговый центр, иначе они рискуют лишиться голов.
— Давай, сюда! — тихо сказала я, потянув Минерву к бутику.
Как только мы шагнули внутрь, захватив с собой аромат дорогого парфюма и кофе, я почувствовала, как напряжение в плечах немного ослабло. Мы сделали это. Оторвались.
Минерва зажала ладонь у губ, подавляя восторженный смешок.
— Боже, Тизиана, мы ненормальные! — прошептала она, но я видела, что она довольна.
Мы быстро прошли внутрь, скрываясь за стойками с роскошными пеньюарами. Кружево, шёлк, атлас — всё дышало роскошью. Здесь не было ни одного случайного покупателя. Только женщины, знающие, чего хотят.
— Ну что, выбираем самое жгучее? — усмехнулась я, проводя пальцами по чёрному корсету с изящной вышивкой.
Минерва довольно улыбнулась.
— А вот теперь можно и расслабиться.
Мы мерили всё, что попадалось под руку. От шикарных комплектов с изящным кружевом и шелковыми бретелями, которые сидели идеально, до странных моделей, напоминающих бабушкины панталоны, от которых мы хохотали так, что одна из консультанток бросала на нас строгие взгляды.
— Минерва, только посмотри на это, — фыркнула я, держа в руках что-то невероятно огромное, напоминающее ретро-бельё прошлого века.
— О боже, это же можно натянуть аж до груди, — простонала она, прикрывая рот рукой, чтобы не рассмеяться слишком громко.
Мы веселились, выбирали комплекты, хвастались перед друг другом. Минерва примеряла нежно-голубой шёлковый комплект, грациозно поворачиваясь перед зеркалом. Я — тёмно-бордовый с изящной вышивкой, но всё равно чувствовала себя не так уверенно, как она. В отличие от Минервы, я не могла позволить себе показать это кому-то ещё. Она — невеста, у неё был будущий муж, человек, который увидит её во всей красе в первую брачную ночь. Я старалась как можно реже вспоминать, что она трахается с Неро. Это вызывало во мне тошноту. У меня же были только мои воображаемые мужчины. Персонажи из фильмов и сериалов, которые я пересматривала ночами, когда училась в кампусе университета. Они были идеальными, загадочными, страстными, но, увы, нереальными. И всё же, даже несмотря на это, сейчас я не чувствовала себя одинокой. Мне было весело, свободно.
Я находилась на небольших каникулах, но, в отличие от других студентов, совсем не скучала по университету. Я не ждала момента, когда снова окажусь там, среди лекций, аудиторий, умных разговоров и вечеринок. Дома мне нравилось куда больше. Здесь всё было по-настоящему. Жизнь, с её опасностями, тайнами, властью — всё это было моим миром, не придуманным, не чужим, а настоящим. И я не хотела его покидать.
Мы с Минервой вышли из бутика, смеясь и болтая, каждая с пакетом в руках. Покупка удалась — кружево, шелк, изящные детали, всё, как мы любили. Радость, легкость, ощущение праздника... Я даже не сразу заметила, что один из охранников, с коротко стриженными темными волосами, провожал меня взглядом. Нашли нас. Я поймала его на этом, и на губах появилась усмешка. Но всё изменилось в один миг.
Donae'o, Belly — Chalice
С обеих сторон от входа в бутик выскочили люди в чёрных костюмах. Фильмы, новости, память — всё говорило одно: исламисты. У них в руках были автоматы, лица скрыты под черными масками.
А потом начался ад. Крики. Выстрелы. Паника. Они стреляли без разбора, целясь в тех, кто кричал, кто пытался бежать. Женщина у кассы бутика развернулась к выходу — и упала на месте, голова дёрнулась назад, как у куклы. Стеклянная дверь бутика треснула, осыпая нас мелкими осколками.
Я не думала. Просто инстинктивно схватила Минерву за руку и рывком потянула вниз. Мы обе упали, прижавшись к холодному полу, укрываясь у витрины. Я чувствовала, как Минерва дрожит.
Я сама не была уверена, что не дрожу. Сердце билось в висках, дыхание сбилось. Я осмотрелась.
Наша охрана мертва. Один лежал неподалеку, его тело подогнулось под неестественным углом. Он успел вытащить пистолет, но не успел сделать и выстрела. Второй рухнул рядом с ним, лицо закрыто рукой, но кровь стекала по полу, заливая белую плитку. Тело отказалось подчиняться страху. Я медленно выдохнула, ощущая, как разум становится холодным, как в минуты самой настоящей опасности. Мы должны были что-то делать. Потому что следующими могли быть мы.
Громкие, резкие крики раздавались по всему торговому центру. Нападавшие выкрикивали что-то на своём языке — я не понимала слов, но слышала угрозу в их голосах. Их крики перемешивались с женскими воплями, с детскими рыданиями, с шумом падающих витрин и гулкими выстрелами.
— Что, мать вашу, происходит?! — прошипела Минерва сквозь стиснутые зубы, прижимаясь ко мне.
В её голосе было больше ярости, чем страха, но я знала её слишком хорошо, чтобы не заметить дрожь в руках. Я даже не успела подумать, успеет ли кто-то нас найти... Но дальше всё произошло слишком быстро. Грубые руки схватили нас за воротники. Кто-то с силой дёрнул меня назад, заставляя резко встать. Я почувствовала, как ткань моей рубашки больно впивается в кожу, услышала, как рядом вскрикнула Минерва.
— Эй! — она попыталась вырваться, но хватка была железной.
Перед нами стояли двое. Оба в чёрных одеждах, лица скрыты, только злые глаза горели сквозь прорези в масках. Они что-то быстро говорили на своём языке, толкая нас к выходу. Я не понимала слов, но их жесты были ясны — шагай, или тебя пристрелят. Я огляделась.
Вместе с нами вели других женщин и детей. Кто-то кричал, умолял отпустить их, кто-то рыдал, прижимая к себе ребёнка. Одна женщина попыталась ухватиться за дверной косяк бутика, но один из нападавших ударил её прикладом по руке. Она вскрикнула от боли, но её всё равно потащили дальше. На полу оставались тела. Кто-то из продавцов, кто-то из покупателей. Кровь растекалась по плитке, стекала с разбитых витрин.
Я видела трупы раньше. Я видела их много раз. Люди, убитые в перестрелках, люди, за которых я не чувствовала ни капли жалости. В мире, в котором я выросла, смерть всегда была частью игры. Но это... это было не то. Это не была мафиозная разборка. Это не была война между семьями, где я знала, кто свои, а кто чужие. Здесь не было моего отца, его людей, тех, кто мог бы защитить меня. Я впервые за долгое время почувствовала настоящий страх.
—Я потеряла телефон, — шикнула Минерва, испуганно смотря на меня. —Обычно Неро отслеживает мое местоположение по нему.
—Не нервничай, — фыркнула я, хотя сама сходила с ума от паники.
Сейчас я жалела, что не занималась метанием ножей и стрельбой вместе с Неро и братьями Крионе, и не носила с собой оружия, потому что всегда была окружена охраной. Проклятье.
Нас вывели к главному входу. Рядом с ним уже собралась толпа нападавших — десятки вооружённых людей в чёрном. Они переговаривались между собой, громко отдавая приказы, отталкивали друг друга, словно не боялись вообще ничего. Вокруг плакали женщины, всхлипывали дети. Страх витал в воздухе, липкий, удушающий. Детей они не просто тащили — некоторых били. Один мужчина ударил девочку лет десяти по спине, потому что она остановилась, пытаясь обнять мать. Ребёнок вскрикнул, но мать не смела даже сказать слово, только закрыла рот рукой, чтобы не закричать самой. Я видела, как один из нападавших резко толкнул мальчика лет восьми, заставляя его идти быстрее. Он не успел удержаться и упал прямо рядом с Минервой. Лицом вниз, с глухим шлепком о каменную плитку. Тонкая струйка крови побежала из его носа.
— Ублюдки, он же ребёнок! — выдохнула Минерва и тут же нагнулась, чтобы помочь мальчику.
Но прежде чем она успела коснуться его, раздался глухой удар. Я даже не сразу поняла, что произошло. Только увидела, как её тело резко дёрнулось вперёд, а потом рухнуло на колени. Её глаза закатились, как будто на секунду мир вокруг перестал существовать. Приклад автомата. Её ударили прикладом автомата прямо в висок.
— Минерва! — я сорвалась с места, даже не думая о том, что вокруг вооружённые люди.
Она рухнула на землю, как сломанная кукла, без звука. Паника окутала меня, как чёрный туман. Я упала рядом, схватила её лицо ладонями. Минерва была бледной, её губы чуть приоткрыты, дыхание слабое.
— Минерва, проснись! — я трясла её, чувствуя, как к горлу подкатывает страх.
Я слышала, как позади нас кричали люди, слышала новые выстрелы, плач. Но всё, что было перед глазами — её лицо, застывшее, почти безжизненное. Я стиснула зубы. Дыхание сбилось. В груди забурлила злость, такая же сильная, как страх.
Я только что нажала тревожную кнопку, запустив пальцы в карман. Тревожная кнопка, которую установил мне отец. Где-то там, далеко, должен был зазвонить телефон. Где-то там наши люди, моя семья должны были понять, что я в беде. Господи, только бы успели.
—Мой брат разорвет вас на куски за то, что вы сделали, — тихо прошептала я на итальянском, и прижала голову Минни к своей груди.
Прошло десять минут. Десять мучительных, кошмарных минут.
Минерва не приходила в себя. Я продолжала держать её за лицо, вытирала кровь своей рубашкой, которая сочилась из рассечённого виска, слушала её слабое дыхание. Господи, я никогда не боялась так сильно. Но потом я увидела их. За огромными стеклянными окнами торгового центра появился целый отряд SWAT.
Чёрная форма, тяжёлая броня, маски, закрывающие лица, но даже сквозь них я видела их взгляды — быстрые, сосредоточенные, пронизывающие пространство. Они двигались, занимая позиции, переговаривались по радио. Это была надежда. Единственная, проклятая надежда.
— Надеюсь, они спасут нас, — выдохнула я, даже не веря, что говорю это.
Агенты не нападали сразу. Они пытались вступить в переговоры. Я слышала, как один из них говорил через громкоговоритель.
Один из террористов, высокий, с автоматом, резко выдернул женщину из толпы. Она закричала, но он сунул ствол ей под подбородок и что-то прокричал в ответ, всё на том же неизвестном языке.
Её руки дрожали, она не сопротивлялась, боялась даже пошевелиться. Они хотели шантажировать власти, показать свою силу.
Но мне было трудно сосредоточиться на них. Паника из-за Минервы не утихала. Я чувствовала, как её тело чуть подрагивало, слышала её дыхание, но она не открывала глаз. Я не знала, насколько серьезна травма, но понимала, что если её не вытащат отсюда, если ей не окажут помощь, всё может закончиться плохо. Всё происходило как в замедленной съёмке.
Я видела агентов, которые двигались вдоль стен, стараясь занять позиции. Видела, как их взгляды бегали, как они старались понять, сколько нападавших, какие у них слабые стороны, как их можно обезвредить.
Я всегда знала: SWAT и ФБР — не союзники моей семьи. Они были представителями закона. Мы были представителями совершенно других правил. Они охотились на таких, как мы. Разоблачали, задерживали, отправляли за решётку. Но сейчас? Сейчас я верила в этот грёбаный закон США, как никогда раньше.
Громкие, требовательные голоса террористов разрывали пространство. Я услышала, как они выкрикивали что-то на ломаном английском, но на этот раз их требования были понятны даже без перевода. Они требовали освободить их соратника. Ведущего. Главного. ФБР пыталось вести переговоры. Кто-то в мегафон отвечал спокойным, ровным голосом, пытался выиграть время, обещал обсуждение условий, но это было бесполезно.
Внезапно с другой стороны торгового центра раздались крики. Я резко обернулась. Там, в дальнем конце зала, словно вихрь, влетели агенты SWAT. Они не просто вошли — они неслись, рассыпаясь полукругом, с автоматами, нацеленными на террористов. И начался хаос. Грохот выстрелов, оглушительный, сотрясающий стены. Дымовые шашки, мгновенно заполнившие пространство плотной завесой. Крики, паника, люди бросались на пол, пытались укрыться, кто-то бежал, кто-то падал. И вдруг — дикая, жгучая боль.
Я даже не сразу поняла, что случилось. Всё вокруг двигалось слишком быстро, слишком резко. Но когда я опустила взгляд, то увидела рану. Чёрт. В меня стреляли. Пуля прошла вскользь, задела локоть, но этого хватило, чтобы дыхание сбилось, а боль ударила, как раскалённое железо.
Я стиснула зубы, прижала к себе Минерву, пытаясь поднять её, несмотря на боль. Мы должны были уйти отсюда, должны были выбраться. И тут кто-то появился рядом. Высокий, в чёрной броне, лицо скрыто под маской, но глаза... Серо-зелёные, холодные, непроницаемые. Он даже не сказал ни слова. Просто схватил Минерву, закинул её на плечо, как тряпичную куклу. Я хотела возмутиться, закричать, но в следующее мгновение сильные руки подхватили меня под колени, и я ощутила, как земля ушла из-под ног. Он нёс нас. Сквозь разрывы в дыме, сквозь выстрелы, сквозь хаос и панику. Через разбитое панорамное окно — прямо к скорой помощи. Он бросил Минерву в руки врачам, а потом разжал руки, опуская меня на землю.
Я не понимала, почему среди всего этого ада мой взгляд зацепился именно за его глаза. Может, потому что они были единственным, что оставалось неизменным в этом хаосе? Может, потому что в них не было ни паники, ни страха, ни жалости — только холодное, бесстрастное сосредоточение? Или, может, потому что в этот момент, несмотря на всю боль и ужас, я почувствовала себя в безопасности?
Врачи тут же начали оказывать Минерве первую помощь. Я наблюдала, как они возились вокруг неё, осматривали висок, прикладывали к ране компресс, проверяли пульс. Я слышала, как кто-то из них сказал, что удар был сильным, но жизни ничего не угрожает.
— Вам тоже нужно лечение, мисс, — медсестра потянулась ко мне, но я лишь покачала головой.
— Я в порядке.
Враньё. Локоть горел, кровь продолжала сочиться из раны, но мне было наплевать. Я просто стояла и смотрела на торговый центр, где всё ещё царил хаос. Выстрелы стихали, но крики и шум не утихали. Агент SWAT, который нас вынес, уже вернулся внутрь, снова растворился в этом кошмаре.
И вдруг к торговому центру подъехали шесть огромных чёрных внедорожников без номеров. У меня даже не возникло сомнений, кто это. Папа.
Дверь первой машины открылась ещё до полной остановки, и он вылетел наружу, как ураган. За ним — трое охранников, готовые в любой момент вытащить оружие. Из второй машины выбрался дядя Кассио, сразу за ним — Неро и дядя Теодоро. Из остальных внедорожников высыпалась толпа вооружённых людей. Солдаты семьи. Чёрт, им тут не место. Они напичканы оружием до самых зубов, и если ФБР хоть на секунду отвлечётся от террористов и обратит на них внимание, всё закончится арестами. Но сейчас моему отцу было плевать. Он подлетел ко мне, схватил за плечи, оглядывая с ног до головы, его руки то и дело дотрагивались до меня, словно проверяя, не сломана ли я, цела ли. А потом он увидел мой локоть. Его глаза налились кровью. Гнев, тёмный, как сама бездна, заполнил его лицо.
Я успела открыть рот, чтобы сказать, что всё хорошо, но в этот момент Неро дёрнул меня за плечо.
— Зизи, живая?! — его голос был взволнованным, но резким, требовательным. — Скай где?!
Я кивнула на скорую. Неро даже не стал слушать дальше. Он развернулся и бросился туда, расталкивая врачей, чтобы прорваться к Минерве. А я снова повернулась к отцу и прижалась к нему, почувствовав тепло его крепкого, защитного объятия.
— Всё в порядке, папа. Я чувствую себя хорошо.
Я услышала, как он тяжело выдохнул, но пальцы его дрогнули на моей спине. А сама я в этот момент смотрела ему через плечо, на агента. Того самого, серо-зелёные глаза которого были последним, что я запомнила в этом кошмаре. Он снова исчезал в хаосе торгового центра, не оборачиваясь.