Глава 5 - Слоан
Прошлое — март 2014 года
Через три дня после моей крайне неловкой ночи пьяной глупости, Марко забирает меня из-за угла поместья, где нет камер.
Я уже много лет тайком убегала из дома, поэтому знала, что для него безопасно забирать меня оттуда. Я украдкой бросаю на него взгляд краем глаза, отмечая, как он откидывается на спинку сиденья во время вождения.
Учитывая, каким чертовски собранным он обычно кажется, водить ему определенно не нравится. Я ожидала, что он будет приверженцем правил (я знаю, я знаю семью, к которой он принадлежит, и, очевидно, он регулярно нарушает закон), но я подумала, что он будет одним из тех, кто ставит безопасность превыше всего. Я, конечно, не ожидала, что он будет игнорировать все без исключения ограничения скорости и вести машину так, словно он гребаный гонщик NASCAR.
С другой стороны, у него быстрые рефлексы, и, кажется, он справляется, следуя моим указаниям, когда я указываю ему, куда ехать. После часа езды мы подъезжаем к лесистой местности, и я выскальзываю из машины прежде, чем он успевает подойти и открыть дверцу. Очевидно, ему не понравилось, тик у него в челюсти имеет какое-то значение, но он не стал обращать на это внимания.
Он жестом показывает мне идти вперед, и я начинаю идти. Мы идем в уютной тишине, не чувствуя необходимости заполнять ее светской беседой. За годы общения с Марко на мероприятиях я поняла одну вещь: он предпочитает наблюдать, а не беседовать. Хотя, когда мы вдвоем, он кажется гораздо более самостоятельным и разговорчивым. Кажется, у нас никогда не заканчиваются темы для разговора, когда мы переписываемся, учитывая, что мы переписывались каждый день в течение последнего месяца.
Мы добираемся до места назначения, и я сажусь на скамейку с видом на город. Моя мама часто приводила меня сюда, когда я была ребенком, и она думала, что для нас будет безопаснее находиться вне дома. Финна обычно втягивали во все, что, черт возьми, затевал мой отец, но мы с мамой большую часть времени были предоставлены самим себе, и ей не нравилось, что я нахожусь рядом с людьми моего отца.
— Здесь так спокойно, когда смотришь вниз на хаос, — говорит Марко, и это первый раз, когда мы разговариваем с тех пор, как я села в его машину.
— Мама часто приводила меня сюда. Мне всегда нравилось смотреть на город сверху, отсюда он почему-то кажется меньше.
— Вы были близки? — спрашивает он.
Мои губы растягиваются в легкой улыбке. — Мы были единственными женщинами в моей семье, которые большую часть времени предоставлены сами себе.
— Ты была одна после аварии, да?
Он не говорит, что сожалеет о моей потере, или о каких-либо других бесполезных банальностях, которые люди обычно произносят, когда упоминают о ее смерти. Он не хуже меня знает, что соболезнования ничего не изменят.
Его мама умерла, когда родился его младший брат, так что он тоже знает боль. Моя мама погибла три года назад в автомобильной аварии, вызванной бурей. Я думаю, было бы легче, если бы ее смерть была связана с бизнесом моего отца, потому что, по крайней мере, тогда мне было бы кого винить.
— У меня есть Финн. Мы намного ближе, чем думают люди. Поскольку моему отцу не нравится, что мы проводим слишком много времени вместе, мы должны соблюдать приличия, но он моя опора. — Я не знаю, какого черта я ему это рассказываю. Если бы мой отец узнал, что я рассказывала сыну Сальваторе Романо о наших семейных делах, он, вероятно, приказал бы меня убить.
— Я рад, что он у тебя есть, — говорит он и берет мою руку в свою, все еще глядя на город. Солнце исчезает за горизонтом, окрашивая небо в оранжевый оттенок. — Расскажи мне о своей маме?
— Она была моей лучшей подругой. Моему отцу не нравился тот факт, что она американка, а не ирландка, и что она переняла свою внешность на меня и Финна. Единственная причина, по которой он женился на ней, заключалась в том, что он обрюхатил ее и отказался иметь внебрачных детей. Он сказал ей, что она может выбрать мне имя, поскольку я девочка и из меня никогда ничего не выйдет, но это должно было быть ирландское имя. Она часто говорила мне, что назвала меня Слоан, потому что это означало "воин", и потому что она знала, что я буду достаточно сильной, чтобы вырваться из его лап. Она сказала, что знала, что я смогу сделать то, что не смогла она. — Я не отрываю взгляда от вида, пытаясь сморгнуть слезы.
— Когда она умерла, мне показалось, что всему моему миру пришел конец, — хриплю я, чувствуя, как дрожит мое тело.
Марко обнимает меня и устраивает так, что я прижимаюсь к нему, моя голова утыкается ему в грудь, а его руки — стальной капкан вокруг моего тела, сдерживающий дрожь.
— Маленький воин, — шепчет он мне в волосы. — Мне это нравится. — Он целует меня в макушку и просто позволяет почувствовать. Он не говорит, что все будет хорошо, он не пытается заставить меня остановиться, он просто позволяет мне почувствовать то, что мне нужно. Он позволяет мне выплеснуть все это.
Как только я, наконец, беру себя в руки, я смотрю на него из-под влажных ресниц. — Прости, — шепчу я.
— Не извиняйся передо мной, маленький воин. Никогда за это.
Желая сменить тему на что-нибудь менее тяжелое, я рискну посмотреть, продолжит ли он играть в нашу игру. — Соври мне.
Он смотрит на меня сверху вниз, держа в своих объятиях, и, кажется, что-то обсуждает сам с собой, прежде чем, наконец, шепчет. — Я действительно, действительно не хочу целовать тебя прямо сейчас.
— Да, — сухо отвечаю я. — Мне бы этого не хотелось.
Он улыбается мне сверху вниз, и у меня даже нет времени осознать, насколько он чертовски красив, когда по-настоящему улыбается, потому что его губы встречаются с моими. Сначала это всего лишь целомудренный поцелуй, как будто он прощупывает почву. Только когда невольный стон поднимается вверх по моему горлу, он стонет и прикусывает мою нижнюю губу. Я ахаю, и он пользуется случаем, чтобы скользнуть языком мне в рот.
Жар между нами быстро нарастает, когда наши языки борются за доминирование. Его мятный вкус заглушает все остальные мысли, когда он раскрывает меня. Меня целовали, я была с парнями и дурачилась, но ничего подобного никогда не испытывала. Такое чувство, что он часть меня. С ним я чувствую себя как дома. Кажется, что это навсегда. Это чертовски нелепая мысль, поскольку на самом деле мы знаем друг друга всего несколько недель.
Я кладу руки ему на плечи и перемещаюсь так, что оказываюсь верхом на его коленях, прежде чем запустить руки в его волосы. Его твердая длина прижимается ко мне, и я стону ему в рот. Он немного отстраняется и запечатлевает нежный поцелуй в уголке моего рта.
— Терпение, детка, — бормочет он. — Это самое большее, что мы можем сделать сегодня, мы не будем торопиться. Я не хочу торопить тебя, маленький воин. Ты заслуживаешь того, чтобы тобой наслаждались.
Серьезно?
— Марко, — ною я, и он хихикает, явно не задетый моим надутым видом.
— Поужинаешь со мной? Ты можешь прийти ко мне как-нибудь вечером, и я приготовлю.
— Похоже на свидание? — Спрашиваю я.
— Не похоже на свидание. Настоящее свидание.
Слово да едва слетает с моих губ, прежде чем его губы возвращаются кмоим.