Глава 3 - Марко
Прошлое — февраль 2014 года
Я смотрю на свой сотовый, лежащий на столе, как делал каждый день на протяжении последней недели.
Слоан О'Брайен сведет меня в могилу — и я имею в виду это в переносном и буквальном смысле.
Я не могу выбросить эту девушку из головы. Пять минут с ней, и ей каким-то образом удалось перевернуть все с ног на голову. Она — чистое искушение, упакованное в чертовски сексуальную упаковку, которая должна быть помечена как яд.
Я понимаю, что не имею права этого делать. Я должен держаться подальше от ирландской принцессы, соблюдать дистанцию. Мне нельзя начинать разговор, нельзя её искать. Мне запрещено снова с ней заговорить. И уж точно мне не стоит, чёрт возьми, писать ей.
С тяжёлым вздохом я поднимаю телефон со стойки и навожу палец на её имя в списке контактов. Я должен стереть её номер, выбросить из головы это странное ощущение, что между нами было нечто большее, чем мимолётная беседа с незнакомкой. Но когда я вот-вот нажму на «удалить», просто не могу себя заставить.
А, черт с ним.
Я: Обмани меня.
Черт. Мне определенно не следовало этого делать.
По сути, я прошу о тотальной войне между двумя самыми могущественными организациями в городе. Я кладу телефон и просматриваю курсовую работу, лежащую передо мной. Получать степень в области бизнеса, одновременно работая на семью, чертовски утомительно, но это мир, в котором я родился. Я второй по рождению сын самого могущественного человека в городе.
Черт возьми, в этой чертовой стране. Однажды мой старший брат заменит его, и я буду его заместителем. Это также означает, что если с ним когда-нибудь что-нибудь случится, я должен буду занять его место, в то время как мой младший брат Энцо займет мое.
Парню, может, и всего двенадцать лет, но я уже могу сказать, что он будет настоящим кошмаром. Он уже очарован тем, что мы делаем, и уже начал умолять пойти с нами на работу. Наш отец ждал, пока нам не исполнилось пятнадцать, чтобы начать посвящать нас в бизнес — хотя в том возрасте все это было обычным дерьмом, я совершил свое первое убийство только в семнадцать, — и я могу сказать, что ему будет чертовски трудно держать Энцо на поводке до тех пор.
К счастью, наш папа также завел традицию покупать нам собственную квартиру, когда нам исполнилось восемнадцать, так что мне не приходится иметь дело с негативной реакцией Энцо на то, что он больше не добивается своего. Я люблю его до смерти, но от него одни неприятности.
Мой телефон жужжит на столе, и, честно говоря, мне неловко от того, как быстро я хватаю его и провожу пальцем, чтобы увидеть сообщение.
Слоан: Я не ждала, что ты мне напишешь.
Этот текст на самом деле не должен делать меня таким счастливым, как сейчас. Мы всего лишь напрашиваемся на неприятности, но, кажется, я не могу заставить свои пальцы перестать печатать ответ.
Я: Я и не думал, что ты обрадуешься.
Ее ответ приходит мгновенно.
Слоан: Твоя очередь, Романо.
К черту это. Я всю свою жизнь был идеальным сыном. Что такого плохого может случиться от маленькой блондиночки-сорвиголовы, всего от одной встречи?
Таковы мои рассуждения,пока мои пальцы порхают по клавиатуре, горя желанием ответить ей.
Слоан и я переписывались каждый божий день в течение двух недель. Раньше я задавался вопросом, о чем, черт возьми, люди находят повод для разговора, когда они так много переписываются с кем-то, но теперь я понимаю. Мы говорим обо всем и ни о чем.
Однако я не решился встретиться с ней лично, и она тоже не упоминала об этом. Как будто мы живем в каком-то странном подвешенном состоянии, где мы знаем, что было бы глупо продолжать в том же духе, но мы оба не можем остановиться.
Это вызывает привыкание.
Она вызывает привыкание.
Поздний субботний вечер, и я сижу дома в постели, потому что я чертовски асоциальный человек, когда мой мобильный звонит о входящем сообщении. Я игнорирую его, зная, что это, вероятно, Лука хочет, чтобы я поднял его пьяную задницу. Но когда он звонит снова, я знаю, что мне нужно проверить. Я переворачиваюсь и хватаю телефон. Мое сердце бешено колотится, когда я вижу, что это не мой брат, а Слоан.
Я подумал, что она уже спит. Мы разговаривали сегодня утром, и она сказала мне, что проведет день со своим братом Финном, но больше мы не переписывались.
Слоан: Ты когда-нибудь замечал, как раздражают клубы с дымовыми машинами? Меня это бесит.
Учитывая, что эта девушка чертовски умна и обычно пишет мне полными словами, никогда не используя сокращения, я собираюсь предположить, что она пьяна.
Я: Где ты?
Слоан: Почему ты спрашиваешь?
Я: Где тебя, черт возьми, носит, Слоан?
Слоан: Vixens
Я: Уже в пути.
Я торопливо натягиваю первую попавшуюся одежду и выхожу из квартиры. Клуб, в котором она сейчас, находится всего в десяти минутах езды от моей квартиры.
Я добираюсь туда за пять минут.
Я оставляю свою машину на обочине возле клуба. Семейный номерной знак предупредит любого, чтобы он ее не трогал.
Я стою на верхней ступеньке внутри клуба, высматривая Слоан с балкона. У меня не возникло проблем с входом в клуб, как только я назвал вышибалам свое имя. Они скорее рискнут своей работой, впустив кого-то несовершеннолетнего, чем рискнут своей жизнью, сказав "нет" Романо — вероятно, именно по этой причине Слоан тоже впустили.
Я замечаю Слоан посреди танцпола, танцующую с двумя другими девушками. Похоже, ей весело, так что я смиряюсь и пока наблюдаю за ней, а не прерываю. То есть до тех пор, пока я не вижу, как какой-то маленький засранец подходит к ней сзади и хватает за бедра.
Я вижу, как она оборачивается и качает головой, пока я сбегаю по лестнице, но этот засранец не принимает отказа и все еще доставляет ей неприятности, когда я добираюсь до нее. Я хватаю его сзади за рубашку и притягиваю к себе, наклоняясь, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Если я когда-нибудь увижу тебя рядом с ней, или, черт возьми, если я хотя бы увижу, что ты смотришь на нее снова, я вырву твои гребаные кишки и повешу на них, — шепчу я ему на ухо, прежде чем оттолкнуть его от себя. Я смотрю, как он убегает, прежде чем снова поворачиваюсь к Слоан с широко раскрытыми глазами, которая покачивается на ногах. Она, спотыкаясь, направляется ко мне, и я поддерживаю ее, прежде чем оглядываюсь по сторонам в поисках девушек, с которыми она только что танцевала, но их нигде не видно.
К черту это.
Я наклоняюсь и хватаю ее под бедра, перекидывая через плечо. Я издаю смешок, когда она визжит.
— Что ты делаешь? — невнятно произносит она.
— Везу тебя домой.
Я стою и смотрю на движение на улицах ранним воскресным утром с чашкой кофе в руке.
Слоан живет в особняке своего отца с ним и своим братом, так что я не мог просто взять и отвезти ее домой прошлой ночью. Если бы я хотя бы отдаленно приблизился к этому участку, меня бы застрелили на месте, не говоря уже о том, что я держал Слоан почти без сознания. Вот почему у меня не было другого выбора, кроме как привести ее домой, в свою квартиру.
Я понятия не имею, что привело ее в то состояние, в котором она находилась, — и я еще недостаточно хорошо ее знаю, чтобы понять, обычное ли это явление, — но я не мог удержаться от желания быть тем, кто позаботится о ней.
Как только я внес ее в квартиру, она едва держалась на ногах и что-то бессвязно бормотала, поэтому я отнес ее в комнату для гостей и подоткнул одеяло, прежде чем лечь спать самому. У меня были двухсекундные споры о том, должен ли я раздеть ее и одеть во что-нибудь, в чем было бы удобнее спать, но я решил, что ее пробуждение в незнакомом пространстве было бы достаточно плохим. Я не хотел, чтобы она думала, что случилось что-то еще, поэтому я ограничился тем, что снял с нее туфли и оставил в клочке материала, который она называла платьем.
Ее шаги эхом отдаются по коридору, и я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как она, спотыкаясь, выходит на сцену с затуманенными глазами и усталым выражением на своем хорошеньком личике.
— Доброе утро, — бурчу я, мне все еще не по себе от общения с людьми. Хотя я должен признать, что мне нравится разговаривать с ней больше, чем когда-либо с кем-либо еще.
Ее глаза расширяются, когда она замечает меня, и я направляюсь на кухню, чтобы налить ей чашку кофе.
— Э-э... привет?
Она идет за мной на кухню и садится за столик для завтрака.
— Похмелье? — Спрашиваю я с ухмылкой.
Кажется, она обдумывает свой ответ, прежде чем заговорить. — Сбита с толку.
— Ты писала мне, и голос у тебя был хреновый. Я спросил, где ты, и направился туда, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. Потом какой-то мудак на танцполе доставил тебе неприятности, так что я вытащил тебя оттуда к чертовой матери. К тому времени, как мы оказались в машине, ты была почти без сознания, поэтому я отнес тебя в комнату для гостей. — Я поворачиваю голову в сторону комнаты, в которой она спала, и ставлю перед ней кофе, прежде чем подойти к холодильнику и достать сливки. Я протягиваю ей их и сахар тоже, поскольку понятия не имею, как она пьет кофе.
— Спасибо, — бормочет она. — Хотя тебе не обязательно было привозить меня сюда, ты мог бы просто отвезти меня домой.
— И дать себя убить? — Я спрашиваю, приподняв бровь.
Она хмурится, прежде чем медленно кивнуть. Она знает, что именно это и произошло бы.
— Что ж, спасибо тебе, Романо. Ты настоящий рыцарь в сияющих доспехах, — говорит она, и ее язвительность возвращается на полную катушку. Я закатываю глаза и принимаюсь за приготовление завтрака для нас обоих.
Вскоре мы оба поели, приняли душ и едем к дому ее семьи. Я раздумывал, не заказать ли ей Uber, но... к черту это. Я не доверяю людям. Мы ездили туда-сюда, и она согласилась позволить мне высадить ее на окраине собственности ее семьи, хотя я останусь поблизости, чтобы убедиться, что она нормально доберется до дома.
Я останавливаюсь в нескольких ярдах от ворот, где, по словам Слоан, есть слепая зона в камерах.
— Спасибо тебе, что заботился обо мне и убедился, что со мной все было в порядке прошлой ночью, — шепчет она, расстегивая ремень безопасности, и я ворчу в ответ.
— Есть кое-что, что я хочу тебе как-нибудь показать, ты не против? — спрашивает она, и я внутренне вздыхаю, зная, что соглашусь, хотя это последнее, что я должен делать.
— Просто скажи мне, когда игде. Я буду там.