40. На высоте 1250 метров
POV Луи
Это был наш самый первый медовый месяц, да я говорю самый первый потому что он был не единственный. Мы решили, что будет намного веселее, если мы позовем в него пару друзей. С нами поехали Найл, Лиам и Зейн, Кэтти и Стив, Круз и Мэредит, которые тогда только начали встречаться. Они были, наверное, самой молодой парой, которую я когда-либо видел. Понимаете, суть в том, что люди обычно находят свои половинки, когда им исполняется двадцать один.
Я могу предположить, что они могут найти друг друга в любом возрасте, но, если у них уже есть татуировки, ведь до совершеннолетия их почти никогда не делают. Эта мысль пришла ко мне в голову, когда я думал, почему Петунья стерла Гарри из моей памяти. Нам тогда было лет по восемь, может девять, а Хазз говорил, что его татуировки появились у него в четырнадцать. Знаю, срок большой, пять лет как-никак, но все же...Может быть дело действительно было в этом? И если Хранителем я бы стал сразу после того, как увидел его татуировки, не опасно ли бы это было для моей жизни? Я ведь был еще тогда почти ребенком. Что бы я смог сделать?
Говоря про наш медовый месяц. Это был август месяц, и мы решили поехать на неделю в Турцию, погулять по Стамбулу, посмотреть достопримечательности и покупаться в море. Это был первый раз, когда я покидал свой регион. В самый первый день я должен был представиться Хранителю африканского региона, это оказалась очень милая низенькая женщина, лет сорока пяти, с черными волосами и черными глазами. Она поприветствовала нас, и хочу заметить, что в отличии от меня, ее знаки на лице не были скрыты. Женщина носила их с огромной гордостью. Я увидел завитушки, идущие от глаз до корней волос. Наверное, чем старше ты становишься, тем больше становятся знаки. Представляю себе дедушкины, хотел бы я на них посмотреть.
Наш тур начинался с прогулки по всему Стамбулу, мы проходили огромную голубую мечеть, кушали жаренные каштаны на улице, я не очень понимал почему люди считали их деликатесом, лично мне казалось, что они просто безвкусные, тем более, что после них сразу хотелось пить. Найл повел нас к другой лавочке, где продавались соки и очень порекомендовал нам попробовать сок из выжатого граната. Он был очень кислый, что мне понравилось, но также он растирал горло, будто щекоча его. Из этого опыта я выяснил одну вещь: турецкая еда не для меня.
-Будешь? –спрашивает Гарри, протягивая мне бутылку с водой.
-Мой спаситель.
-Тебя замучили? –смеется он.
-Ужасно. –говорю я и делаю глоток.
-Нам еще на набережную спускаться.
-Я не устал, если ты об этом, просто давай ничего не брать из еды по дороге.
-Хорошо. –он целует меня в лоб, и мы продолжаем дорогу.
Найл рассказывает нам о том, когда были построены обе мечети, расположенные на этой площади, когда и кем они были построены, и я делаю для себя пометку, что Найл бы стал неплохим гидом.
Мы спускаемся к набережной, проходя вниз по скользкой дороге километров три. Хоран останавливается и кладет руку себе на голову.
-Что случилось? –спрашиваю я.
-Тут раньше было что-то, напоминающее парк. Все выглядело очень красиво из-за того, что он стоял в трех метрах от моря. То есть тут были деревья, а сразу за ними шел пляж. –проговаривает блондин.
Я смотрю на то, о чем он говорит и понимаю, что видимо там начали делать ремонт или что-то перестраивать.
-Нам и без этого парка было на что посмотреть. Давайте вернемся в город и найдем, где мы можем поесть. –предлагаю я.
-Знаешь, как поднять мне настроение, Томмо. –улыбается друг. –Нам надо подняться обратно!
Все начинают вздыхать и говорить, что они очень устали. Я их понимал, из-за нашего очень плотного графика нам пришлось уйти из отеля со всеми нашими вещами на плечах. Мы сразу решили, что в этой поездки первые три дня мы будем именно путешествовать и смотреть на интересные достопримечательности и только в последние дадим себе вольно отдыхать. Первый день в Стамбуле вымотал нас, он выжил из нас все соки, и на самолет до Каппадокии мы садились, еле передвигая ноги.
Рейс был ночным и в отель мы приехали только в час ночи. Мы его особо не рассматривали, но сразу заметили, что наша с Гарри комната была очень похожа на пещеру, как нам объяснили на следующее утро во время завтрака, почти все дома в Каппадокии чем-то напоминают пещеры из-за того, что в этом городе очень много огромных скал, в которых люди раньше жили целыми поселениями, выбивая вход в них, делая из глины столы и стулья, кровати и полочки.
В тот день у нас был автобусный тур по Гёреме, туристическому центру Каппадокии. Мы побывали в музее под открытым небом, покатались по разным долинам, имеющим свою историю и название. Долина любви называлась так из-за расположения одних скал на других таким образом, что казалось, что все они сделаны в форме сердца, в долине голубей жили голуби, интересно правда? Во всех скалах той долины были маленькие отверстия, являющиеся домами этих птиц. Скалы в долине мечей были длинные и острые. Но самой запоминающейся долиной была долина мечтаний или долина фантазий, где каждая скала напоминала животное или человека. Мы потратили больше всего времени именно тут. Это была последняя точка нашей экскурсии на сегодня, и мы были рады, что могли остаться тут на полчаса.
Следующим делом мы заехали в наш отель-пещеру и надели на себя солнцезащитные очки и легкие курточки. Найл заказал нам квадрациклы, от чего я не был в большом восторге.
Когда я был маленьким, Пейны взяли меня покататься на этих машинах, и я упал со своей, наехав на большой булыжник, при этом сломав себе ногу. После того случая мне не очень хотелось пробовать себя в этом деле еще раз, так что я решил сесть позади Гарри, и мне было абсолютно все равно, если кто-то посчитает меня трусом, мне не было стыдно, я мог признать, что я боюсь катание на квадрациклах.
-Поехали? –спрашивает Гарри.
-Поехали. –говорю я, спуская очки на нос.
Я, если честно, думал, что это будет всего лишь прогулка, но нет, тут у нас тоже был гид! Он останавливался в каждой из долин, в которых мы побывали с утра и предлагал нам сделать фото. Естественно после такого загруженного дня, мы просто валились с ног, как и вчера, так что все решили лечь спать пораньше, тем более, что на завтрашний день у нас был запланирован полет на воздушных шарах.
-Просыпайся, малыш. –шепчу я ему на ухо.
-Бу...
-Давай, уже четыре утра. –смеюсь я.
-Зачем надо вставать так рано?
-Шары взлетают таким образом, чтобы мы могли увидеть рассвет.
-А по позже они взлететь не могут?
-Нет, вставай. –смеюсь я, целуя его в мочку уха, оттягивая ее зубами.
-Ты меня провоцируешь. –усмехается он.
-Знаю. –проговариваю я и оставляю поцелуй на его закрытых глазах.
-Мне это даже нравится.
-Вставай. –произношу я, целуя его в губы. Он даже не думает отвечать мне на поцелуй. –Хазза!
-Встаю. –сопит он.
Я поднимаю его на руки, и он моментально открывает глаза.
-Что ты делаешь?
-Ты ведь не хочешь вставать, поэтому я несу тебя в душ.
-Бу, не надо. –ворочается он в моих руках.
-Тогда ты встанешь?
-Я уже встал, ты победил. –я ставлю его на пол. Мы смотрим друг другу в глаза и начинаем смеяться. –Ты бы серьезно сейчас начал поливать меня холодным душем?
-Не знаю, я надеялся, что ты проснешься до того, как я дойду до нашей ванной.
-Просни...-к нам заходит Хоран. –Надо предупреждать.
Он закрывает глаза рукой, а я надеваю боксеры.
-Ты знаешь, что я сплю голым.
-Вы так оживленно беседовали, я думал вы уже собраны.
-Как видишь нет.
-За нами через пятнадцать минут приедет автобус.
-Мы будем готовы.
-Я надеюсь. –проговаривает Найл и выходит из комнаты.
Мы снова смеемся и начинаем собираться. По пути к шарам, мы заезжаем в кафе, где нам выдают каждому по булочке и стаканчику чая.
Мы приезжаем на взлетную площадку и наблюдаем за процессом подогрева шара. Я видел их на картинках пару раз, но в живую они намного огромнее. Как только он нагревается, нас просят по одному залезать в корзину. Она разделена на четыре, и в каждой должны стоять по пять человек. Мы сразу размещаемся в две четверти и ждем пока шар взлетит. Сначала мы летим очень низко от земли и деревьев, так что я думаю, что мы можем столкнуться с чем-то и упасть, но Слава Богу, ничего такого не происходит, а мы начинаем подниматься все выше и выше. Все вчерашние долины мы теперь видим с высоты птичьего полета. Это безумно красивое зрелище. Вокруг нас летают еще много разных разноцветных шаров, мне становится так хорошо, на высоте 1250 метров, я чувствую себя свободным.
Хазз оборачивает свою руку вокруг места, где расположены мои лопатки, и я кладу свою голову ему на грудь, вдыхая свежий воздух. Вот, что означает настоящая свобода. Когда в пять утра сна нет ни в одном глазу.
Это второй день нашего время препровождения в Бедламе, и я хочу заметить, что люди тут не совсем такие, каких нам представляют в голливудских фильмах или сериалах. Они, в основном, спокойные и миролюбивые. Просто некоторые из них слишком много пережили за свою жизнь. Может быть я встречал только миролюбивых людей с поломанной психикой, наверное, так и есть. Маньяков и убийц скорее всего держат в более ужасном помещении.
Все, что делали мы –спокойно проводили время, играли в разные настольные игры в положенные часы, выходили на улицу в положенные часы и разговаривали. Из-за того, что мы попали сюда, у нас с Гарри появилось уйма времени для разговоров. Мне нравилось вот так сидеть и просто общаться с ним. Казалось, будто мы одни во всем мире...психбольницы.
Мы сидели в игровом зале и болтали с одной женщиной. Она рассказывала разные интересные истории, в которые было очень сложно поверить, но она настолько в них верила, что считала реальностью. Ее звали Аделаида, у нее были седые волосы и мягкие, наполненные добротой и невинностью, голубые глаза.
Некто принес в комнату гитару, и Хазз взял ее в руки.
-Ты умеешь играть? –спрашиваю я.
-Нет, но ты умеешь. –говорит он, улыбаясь. –Сыграешь?
-Только если ты будешь петь.
-Какая песня, Сидни? –спрашивает он.
-The beach boys. "Wouldn't it be nice?".
-Интересно. –кивает он.
Я провожу рукой по струнам, и мне требуется еще три минуты, чтобы наладить правильный тон. Я вижу, как другие люди подходят к нам, они садятся в круг вокруг нас, и я обвожу взглядом каждого из них. Мои глаза останавливаются на одной девушке из первого ряда. Она блондинка с ярко зелеными глазами. Это самая молодая пациентка, которую я видел за эти два дня. Девочка тоже смотрит на меня и сразу опускает глаза. Девушка выглядит настолько маленькой и хрупкой, что кажется будто она сейчас разобьется, если ее толкнуть.
-Начинаем? –спрашиваю я, переводя взгляд на Гарри.
Парень кивает, и я провожу рукой по струнам уже более отчетливее.
Wouldn't it be nice if we were older
(Разве не было бы здорово, если бы мы были старше,)
Then we wouldn't have to wait so long
(Тогда нам не нужно было много ждать,)
And wouldn't it be nice to live together
(Разве не было бы здорово жить вместе,)
In the kind of world where we belong
(В таком мире, в котором мы бы чувствовали себя, как дома.)
You know it's gonna make it that much better
(Знаешь, будет очень чудесно,)
When we can say goodnight
(Когда мы сможем говорить друг другу «Спокойной ночи»)
And stay together
(И не расставаться.)
Wouldn't it be nice if we could wake up
(Разве не было бы здорово, если бы мы просыпались)
In the morning when the day is new
(Утром, в начале нового дня,)
And after having spent the day together
(И после того, как провели его вместе,)
Hold each other close the whole night through
(Сжимали бы друг друга в объятиях всю ночь?)
Happy times together we've been spending
(Все хорошее время, которое мы проводили вместе,)
I wish that every kiss was neverending
(Я хочу, чтобы каждый наш поцелуй был нескончаемый.)
Wouldn't it be nice
(Разве не было бы здорово...)
Maybe if we think and wish and hope and pray
(Возможно, если мы будем думать об этом, надеяться и молиться,)
It might come true
(Это сможет стать реальностью.)
Baby then there wouldn't be a single thing we couldn't do
(Малыш, тогда нам все будет нипочём.)
We could be married
(Мы могли бы быть женаты,)
And then we'd be happy
(И тогда мы были бы счастливы.)
Wouldn't it be nice
(Разве не было бы здорово.)
You know it seems the more we talk about it
(И знаешь, кажется, что чем больше мы об этом говорим,)
It only makes it worse to live without it
(Тем больнее нам становится от осознания того, что мы не живем так.)
But let's talk about it
(Но давай говорить об этом.)
Wouldn't it be nice
(Разве не было бы здорово...)
Он заканчивает петь, я уже говорил, что мне безумно нравится его голос? Он в одно время такой мягкий, а в другое такой хриплый и сексуальный. Мы заканчиваем: он петь, а я играть. Я откладываю гитару и вижу, как та молодая девушка выбегает из комнаты.
-Я сейчас вернусь. –произношу я и бегу за ней.
Не знаю, что меня сподвигнуло к этому, но я просто почувствовал, что должен последовать за ней. Когда вижу ее силуэт за одной из дверей в длинном коридоре, иду туда. Я захожу в комнату за ней.
-Не подходи ближе. –говорит девушка. Мое сердце делает кувырок в груди, когда я вижу, чем она занята.
-Не делай этого.
-Я так больше не могу. –у нее начинается истерика, и табуретка под ней трясется.
-Расскажи мне. –прошу я.
-Никто меня не понимает.
-Прошу, я попробую понять. –говорю я.
-Не поймешь. –произносит она и прикасается к веревке.
-Пожалуйста.
Из ее глаз начинают течь слезы, и я слышу в ее мыслях, что она на самом деле ужасно боится сделать это. Девушка позволяет мне снять ее с табуретки. Она повисает у меня на шее, я глажу ее по спине и жду пока она успокоится.
-Чшш. –продолжаю повторять я. –Как тебя зовут?
-Хатор. –врет она.
-Если не хочешь говорить, не нужно.
-Откуда ты знаешь?
-Я сам такой же. –говорю я.
Она смотрит мне в глаза.
-Что случилось?
-Я не знаю. –честно отвечает она.
Я заглядываю в ее память и действительно не вижу причину ее состояния. Она сама была запутана. Девушке сейчас было шестнадцать, все это началось год назад, она вдруг начала болеть, ей стало плохо. Она будто умирала внутри, я прочувствовал только толику ее боли и сразу вышел из ее сознания. Мне стало очень жаль эту девушку, я не понимал, как она до сих пор еще стоит на ногах. Я видел, что боль немного отступила, но каждый раз, когда она просыпалась по утрам или ложилась спать вечером, все ее тело будто выворачивали наизнанку.
-Мне жаль.
-Из-за чего?
-Я вижу, как тебе больно.
-Да кто ты такой?
-Меня зовут Луи. –произношу я, потому что не имею малейшего желания врать ей, что я Сидни Рейн. Мне действительно захотелось помочь ей.