Небо в алмазах

Восхитительную пустоту - вот что почувствовал Тэ, проснувшись на утро в мягкой гостиничной кровати.

В голове звенела, переливаясь изумрудными гранями, пылающая тишина - там, где было расколотое, болезненное, острое, не было ничего.

И это было неплохо. Отнюдь. Это чистое ощущение словно бы сметенного вчерашнего катарсиса боли и тоски, музыкой ли, глухой ли бесслезной истерикой - Тэ не задумывался. Он медленно, словно боясь расплескать и потерять это освобождающее чувство, выбрался из постели и побрел в ванную, заранее опасаясь своего отражения в зеркале .

Не зря.

Запавшие щеки, тени под глазами, выдающие тяжёлый вечер, волосы, взъерошенные, словно синичкино гнездо, раскусанные до корок губы - не то зрелище, которое можно было бы заснять на селфи-камеру даже в качестве шутки.

Тэ показал зеркалу кулак и отправился приводить себя в порядок.

На завтрак не е́лось и не пило́сь, но он пошел доступным путем, который желудок принять не отказался: кофе-гляссе с умопомрачительным количеством мороженого взбодрил и напитал энергией. Тэ надеялся только, что вскоре договорится с организмом, - силы ему были нужны.

Работа не стояла на месте. Рейд в самую дальнюю гостиницу, разборки с местным управляющим, раздача действенных моральных тумаков за провалы и панику на рабочем месте - все это было необходимо, обоснованно... и так всем этим не хотелось заниматься.

Тэ, уже замерший у маленькой гостиничной гардеробной с каким-то строгим великолепием в руках, медленно отложил египетский шёлк в сторону и потянулся к белому и пушистому облаку. Вытянул на свет и расправил легкие перышки.

Подарок старшего Терапаньякула - бесформенный легкий кардиган- льнул к рукам, словно ласкался, и Тэ с удовольствием зарылся в него, вдыхая нежный аромат лаванды.

Кажется, ему жизненно необходимо посмотреть парочку дорам - и желательно, прямо в этом кардигане.

...- Кинн, это к тебе! - заорал над самым ухом Тэ Кхун, радостно подпрыгивая рядом и крутясь вокруг своей оси.

Тэ явно почувствовал, как глохнет на одну сторону.

Кинн - проклятый мафиози! - бесшумно появился из-за спины, но Тэ уже даже не подпрыгнул от неожиданности: попадая в этот дом, он обнаруживал, что за углом может прятаться буквально все, что угодно. В прошлый раз он заявился ровно в разгар увлечения Танкхуна мистическими дорамами про призраков и мертвецов - так что Порш, явившийся в столовую следом за разодетым в белые простыни Танкхуном вид имел еще более бледный, чем тот, измазанный белой пудрой. Был на его памяти и Кинн, охотящийся на собственного супруга с тепловизором и пейнтбольным пистолетом. Был один раз даже Ким, который делал вид, что ничего особенного не происходит, - а он сам совершенно не уходит из-под наблюдения Кинна и собственного отца...

Так что дом Кинна Тэ знал хорошо и был готов ко всему.

...Только не к Тайму, скромно выступившему из-за спины Танкхуна, пока тот жамкал Тэ изо всех своих дурных сил и восхищался перистым кардиганом, словно его не сам и дарил.

- У тебя остались свободные деньги на новый зуб? - осведомился Тэ у замершего бывшего любовника, ожидая, пока Танкхун успокоится.

- Ты планируешь выбить мне и второй?

Танкхун замер рядом, восторженно почти не дыша и поедая обоих взглядом. Ему было скучно все утро, а тут такое развлечение. Кинн же был ощутимо насторожен. Вся его источаемая грозной фигурой аура как бы намекала противоборствующим сторонам - «не в моем доме», так что Тайм ощутимо сдулся. Он не хотел попадать в лапы Танкхуна, а тем более - Кинна, и не смог бы сказать, кто из братьев страшнее, как бы ни старался это выразить.

Общее напряжение легко сбило появление Порша, да еще бы: тот, покачиваясь и сжимая в одной руке горлышко бутылки, пытался выпихнуть из лифта едва стоящего на ногах Вегаса. Тот вяло сопротивлялся, но за стены цеплялся с удивительным упорством.

Утро было слишком ранним для бутылки шампанского, которую трепетно сжимал Порш, так что Тэ, отведя взгляд от Тайма, осведомился:

- Что празднуем?

- Возвращение кольца Вегасу, - негромко произнес Кинн и устало потер глаза. - Они еще со вчера бухают, Пит этого не вынес и заперся где-то в библиотеке комплекса, а мне пришлось полночи разбираться с сопутствующими передаче власти документами. Так что у них практически междусобойчик.

В этот момент Порш, выпнувший все-таки Вегаса из лифта и придавший ему ускорения, повис на супруге, радостно салютуя Тэ бутылкой. Пустой.

Вегас растянулся на ближайшем диване и признаков жизни не подавал. Хотя тут Тэ не был бы уверен: даже в таком состоянии Корнвит оставался самым опасным человеком в комнате. Хотя...

- Простите за это, кхун Кинн.

Уже нет.

Смущенная улыбка Пита, тихо возникшего рядом с радостно пискнувшим бывшим подопечным, заставила Тайма крякнуть в недоумении и почесать в затылке, а после этого - довольно быстро ретироваться, освободив всех от своего общества и позволив Тэ вздохнуть полной грудью. Что там было во взгляде, скрытом густыми ресницами, мало кто уловил, но атмосфера стала более непринужденной.

- Спасибо... - негромко пробормотал Тэ, бросая короткий взгляд на Саенгтама.

- Не стоит благодарности.

Танкхун махнул руками на Кинна, уговаривающего Порша отправиться в постель с прозаической целью - выспаться после обильных возлияний, и ухватил Пита и Тэ за локти.

- Вы оба составите мне компанию сегодня днем! Душка Тэ, раз ты сегодня не на деловом стиле, значит, решил немного развеяться?

- Не как Порш.

- Не вопрос! Смотрим сегодня «Gokusen» и получаем массу удовольствия!

Пит негромко возразил:

- Нужно доставить Вегаса домой.

- Выспится на коврике у дверей!

- Кхун Танкхун...

- Какой я тебе кхун! Сколько раз уже говорил!

- Сейчас приедет Макао, отвезет брата. Я уже ему позвонил, должен быть через пару минут.

Танкхун скривился. Младшего кузена он не выносил до сих пор, и хоть пики взаимной неприязни были сглажены - и не без помощи Пита, любви он к вредному и избалованному отпрыску Кана не испытывал.

...Тэ чувствовал себя уютно в этой суете вокруг, что вилась и клубилась, но не задевала его. Он был в безопасном месте, вокруг были комфортные люди, не вызывающие отторжения, впереди - классика японских дорам лохматого две тысячи второго года и, возможно, попкорн, если Танкхун расщедрится. Ему было еще не «хорошо» или «отлично», но «никак» постепенно превращалось в «нормально», а потому дышать становилось все легче и легче.

Он закутался в кардиган и подул на летящие перышки, упрямо лезущие в нос, сам себя чувствуя уютящимся птенцом.

Поэтому младшего брата Вегаса, ворвавшегося в комплекс, он почти и не заметил. Кто-то замельтешил на периферии взгляда, пока Тэ убеждал Танкхуна, что совершенно не против присутствия Арма и Пола на дорамных посиделках, послышался злобный рев Вегаса, оторванного от дивана, на котором тот так удобно устроился, и неожиданно наступила тишина.

- Макао быстрый, - довольно улыбнулся Пит. В руках он сжимал пакет - судя по всему, из ближайшей дешевой лавки, и ароматы в воздухе витали соответствующие, перец щекотал нос, и Тэ неожиданно почувствовал, как желудок заинтересованно заворчал. - Знает, что я люблю, вот и притащил... Тут на всех хватит.

Танкхун только рукой махнул и величественно повел мужчин за собой. В коридоре к ним присоединились Арм и Пол, сопроводившие своего господина и его гостей до комнат Танкхуна. Там телохранители развели привычную суету: набросали подушек на широкий диван, сервировали низкий журнальный столик для исходящей паром еды, которую тут же стал раскладывать на общее блюдо Пит, разбудили плазму и выключили неоновую подсветку в пользу рассеянному свету настенных бра.

- Старое кино нужно смотреть в соответствующей обстановке, - со значением поднял палец Танкхун.

Тэ не возражал. Пит - тем более. Они с комфортом устроились рядом на диване, позволяя Танкхуну запустить видео, и взялись за палочки.

- Это может быть остро, кхун Тэ, - предупредил Пит. - Макао хорошо знает мои вкусы, а я...

- А ты - южный человек, Пит, - Тэ почувствовал, как губы против воли разъезжаются в улыбке. - Могу поспорить, тут моя месячная доза острого перца...

На экране тем временем Ямагучи Кумико ловила бейсбольный мяч, запущенный Кумой, и Тэ с интересом поднял взгляд, отправляя в рот одуряюще пахнущую лапшу.

...Слезы брызнули у него из глаз. Испуганно вскрикнул Танкхун, перед носом Тэ появилась запотевшая бутылка воды, а Пит, раскрасневшийся от стыда, смотрел на Тэ совершенно несчастно.

- Ох, это было...

Тэ, продышавшись и залив пожар во рту парой глотков воды, поднял на него слезящиеся глаза.

- Это было... Вкусно!

- Ах ты!... - воскликнул Танкхун, и Тэ пришлось уворачиваться от серебряного подноса, каким-то чудом возникшего в руках старшего Терапаньякула. - Напугал, злодей! Мы пропустили «тот самый» взгляд Шина!

- Вкусно?.. - заторможенно произнес Пит, переводя взгляд с распаренного, горящего лица Тэ на лапшу и обратно. - Правда?

- Ты так волнуешься, словно это ты готовил... - Тэ подцепил еще еды и отправил в рот, стараясь не зацепить пострадавшие губы. - Правда, Пит. Это вкусно. Хоть и остро.

Теперь все в комнате смотрели на него с удивлением, а Тэ...

...Тэ наслаждался. Действительно наслаждался. Словно этот нелепый, воистину «обжигающий» момент расколол тот лед, что он ощущал на себе третий день подряд. Тот лед, что закрыл от него настоящий мир после предательства Тайма.

- Тэ, возьми, - Танкхун подсунул мужчине свой платок, найденный где-то в недрах дивана. - Выглядишь совершенно...

- Совершенно что?

- Совершенно ужасно, вот что! Мое чувство прекрасного страдает!

- Кхун Ну!

- Ой, молчи, Пит.

Одним глазом смотря старую японскую дораму и уплетая параллельно с этим острейшую лапшу из дешевой забегаловки, Тэ чувствовал себя совершенно счастливым.

И свободным.

Тэ уже знал, что не вернется в свою старую квартиру. Даже на пять минут.

Эта веха была пройдена.

Он чувствовал, что ему еще многое нужно будет в себе изменить и подстроить под новую реальность, где он теперь свободный человек...

Свободный.

А что делать с этой свободой?

Сколько он себя помнил, он никогда не был один. Сначала родители и строгий контроль, затем - юноши и девушки, с которыми он встречался в университете во время учебы, Тайм и совместная жизнь с ним. Рядом всегда кто-то был. Тэ не осознавал этого или не хотел принимать тот факт, что всегда его плечо ощущало тепло другого человека, пусть даже эфемерное. Строгость и любовь родительского дома, мимолетные связи, а затем - стабильность, прикрытая легким флером измен партнера - во всем этом движении от человека к человеку Тэ разучился принимать свои мысли и самого себя.

Оставаться наедине с собой - страшно. Слушать свои мысли пытаться понять себя - страшно. И больно - ты не нравишься себе без призмы другого человека. Сразу видны все мелкие дефекты, во внешности ли, в характере.

Тэ так привык смотреть на себе взглядом другого человека...

Что быть собой он опасался.