«21»
Одним взглядом можно убить любовь, одним же взглядом можно воскресить ее.
Уильям Шекспир
Черт возьми! Я не мог поверить в то, что услышал. Каждая клетка моего тела ликовала, сердце бешено колотилось в груди, словно пытаясь вырваться наружу. Девушка, которую я желал всем своим существом, сказала, что хочет меня.
Я жаждал ее. Жаждал до боли, до безумия, до острого, почти невыносимого желания, которое прожигало меня изнутри. Каждое ее невинное движение, каждый взмах ресниц, каждый легкий вздох — все это сводило меня с ума. Даже когда Софи перечила мне, когда мы спорили и я подкалывал ее, я все равно хотел ее. Даже с другими женщинами я представлял ее — ее шелковистую кожу под моими пальцами, ее стон, когда она выгибалась навстречу моим прикосновениям.
Эта маленькая чертовка даже не подозревала, какое влияние имеет на меня. Рядом с ней я становился другим — мягким, почти до тошноты добрым. Мне не хотелось пугать ее, разочаровывать, отталкивать. Я слишком долго ждал этого момента, чтобы позволить своему проклятому характеру все испортить.
Но внутри меня бушевали демоны. Ревность пожирала меня, когда я видел, как кто-то касается ее, как она улыбается другим. Гордыня, алчность, тщеславие, зависть, чревоугодие, гнев, уныние — все эти грехи были моими верными спутниками. Но ради нее... ради моей малышки... я готов был скрывать их. Она меняла меня. В ее присутствии я находил покой, которого не знал никогда.
Когда я впервые увидел ее, я взорвался от ярости. Эта неловкая девчонка разлила на меня горячий какао, испачкав мой безупречный костюм. Я накричал на нее, назвал неуклюжим ребенком, но даже тогда... ее школьная форма, ее испуганные глаза, ее дрожащие губы — все это вызвало во мне нестерпимое желание.
С тех пор я начал дразнить ее.
Однажды она дала мне пощечину.
В тот день она была в офисе, в коротком платье, которое открывало ее стройные ноги. Когда я увидел, как она флиртует с моим подчиненным, кровь ударила мне в виски. Я схватил ее за руку, оттащил за угол и прошипел:
— Ты ведешь себя как девушка легкого поведения.
Ее глаза мгновенно наполнились слезами, а затем... щека вспыхнула от удара.
Именно в тот момент я понял: я пропал.
Я искал любые поводы, чтобы видеть ее, слышать ее смех, вдыхать ее запах. К счастью, у меня были хорошие отношения с ее отцом, и я часто приходил к ним на ужины.
Я стал зависим от нее.
Сначала это было просто желание, но потом... я осознал, что хочу не только ее тело, но и ее душу.
Когда я вернулся в отель, мое тело горело. Но моя малышка уже спала. Я улыбнулся, еле сдерживаясь, чтобы не разбудить ее, не сорвать с нее одеяло, не прижать к себе.
Я был шокирован ее словами. Я не ожидал, что она скажет это. Мне пришлось уйти, чтобы взять защиту, и это заняло больше времени, чем я думал.
Когда я наконец лег рядом с ней, я прижал ее полуголое, горячее тело к себе, чувствуя, как ее дыхание смешивается с моим.
Яркий свет врезался в глаза, заставив меня зажмуриться. Другая сторона кровати была пуста — моя девочка сбежала.
Я быстро привел себя в порядок, набрал ее номер, но услышал звонок телефона в гостиной. Она даже не взяла его с собой.Спускаясь вниз, я взглянул на часы: девять утра. В полдесятого у меня была встреча.Как только я подошел к ресепшену, я увидел ее.
— Привет, — она бросилась ко мне, обняла и прошептала на ухо: — Прости, что вчера уснула.
Я прижал ее к себе, уткнувшись в изгиб ее шеи.
— Не страшно. У нас еще много времени.
Ее щеки вспыхнули румянцем, и я провел пальцем по ее коже, чувствуя, как она дрожит. Мне срочно нужно было ощутить ее губы. Я взял ее за руку и повел в туалет. Прижав ее к стене, я впился в ее рот, целуя жадно, глубоко, безрассудно. Она отвечала мне с таким же безумием, ее пальцы впились в мои плечи. Моя рука скользнула под подол ее платья, но в этот момент дверь открылась.
— Excusez-moi, je n'ai pas voulu vous gêner, — произнесла женщина с улыбкой.
— Non, c'est nous qui vous excusons, — ответил я, но Софи уже тащила меня за руку наружу.
— Ты уже завтракала?
— Нет, я ждала тебя.
Мы заказали кофе, яичницу, шоколадные круассаны. Она рассказывала о книге «Парфюмер», а я — о французской мафии. Но все это время я думал только о ней.
Мистер Венсан перечитывал контракт в сотый раз. Меня это бесило.
— Сколько акций вы хотите?
— Пятнадцать процентов.
— Тринадцать.
— Пятнадцать.
— Или тринадцать, или никакой сделки.
Он сдался.
Вечером я привел ее на яхту.
— Мы на яхте? — ее глаза сияли.
Я прижался к ней сзади, обняв за талию, и шепнул на ухо:
— Сегодня ты моя.
Мы лежали на мягком покрывале, вокруг — обогреватели, звезды, тишина.
— Здесь так красиво, — прошептала она.
Я взял ее чашку, поставил в сторону и притянул к себе.
— Гори лишь для меня.
Наши губы слились в поцелуе, полном голода и обещаний. Я сорвал с нее платье, она дрожала под моими прикосновениями.
— Сегодня я не хочу засыпать, — прошептала она.
Эти слова сломали мою выдержку. Я вошел в нее, чувствуя, как она зажмуривается от боли.
— Все хорошо?
Она кивнула, и я начал двигаться, сначала медленно, потом быстрее. Ее стоны, ее ногти, впивающиеся мне в спину, ее тело, выгибающееся навстречу — все это сводило меня с ума. Когда она кончила, ее стон прозвучал для меня как музыка. Я последовал за ней, уткнувшись лицом в ее шею. Она уснула у меня на груди. Я обнял ее, чувствуя, как ее дыхание замедляется.
Наконец-то она была моей.