Каракули
– Зачем ты записываешь каждый шаг? — усмехаясь спрашивал Бен.Парень отмечал в блокноте все самое нужно, поэтому ему была непонятна вечная писанина девушки, она записывала каждый их шаг.
– Сам же знаешь, у меня невыносимый куратор, — устало отвечала ему Джесс, — Лучше напишу лишнего, чем потом слушать его недовольство, — она посмотрела на парня, с чьего лица пропала улыбка.
Бен видел, как Джессика старается. Ему было жалко её, ведь Минхо всегда был с ней несправедлив.Он постоянно видел, как Джессика на полную выкладывается в лабиринте, не жалея своих сил, а потом пытался защитить её перед Минхо, но тому всегда было без разницы на слова друга.
– Ты же понимаешь, что он все равно найдет к чему придраться, — говорил он, опустив голову вниз, – Почему вы с ним так? – этот вопрос Бена заставил Джессику задуматься. Она тяжело вздохнула и закрыла блокнот.
– Понятия не имею, Бен. Иногда мне кажется, что он просто меня ненавидит. Может, у него просто плохое настроение каждый раз, когда я рядом. Я уже привыкла, если честно, — соврала она, не желая делиться тем, насколько сильно ударяют по ней все колкие фразы Минхо.
Она пожала плечами, пытаясь показать, что это ее не задевает, но Бен видел, как дрогнули ее губы. Он понимал, как сильно ее это ранит. Джессика – одна из самых старательных и преданных бегунов, и такое отношение со стороны куратора несправедливо.
Бен нахмурился, не веря ни единому слову. Он плохо знал Джесс, но уже давно понял, что на умела скрывать боль, прятать свои переживания за маской безразличия.Парень видел, как слова Минхо ранят ее, как она изо всех сил старается не показать этого.
– Не говори ерунды, Джесс, — мягко сказал он, — Ты же не робот. Тебе не может быть все равно. И Минхо прекрасно знает, что ты стараешься. Просто ему нравится выводить тебя из себя. Не позволяй ему этого.
Джесс отвела взгляд, уставившись на переплетение лоз, образующих стены лабиринта. Она ненавидела признавать свою слабость, особенно перед теми с кем она не в таких близких отношениях. Но он был прав. Слова Минхо действительно ее задевали, заставляли сомневаться в себе, в своих способностях. И самое ужасное – она не понимала, почему он так с ней обращается.
– Ладно, пошли дальше, — сказал парень, понимая, что не сможет вывести девушку на правду. Джесс будет молчать до последнего.
– Бен.. — окрикнула она его, когда тот уже направился дальше, — Спасибо тебе, — неожиданно для самой себя выпалила она.
Бен остановился, удивленно обернувшись. Он не ожидал благодарности, особенно сейчас, когда Джесс явно не хотела продолжать этот разговор. Легкая улыбка тронула его губы.
– Не за что, — ответил он искренне, — Просто помни, что ты делаешь хорошую работу. И не позволяй никому убеждать тебя в обратном. Даже Минхо.
Они продолжили свой путь по лабиринту в тишине. Джесс старалась сосредоточиться на стенах, на поворотах, на всем, что могло отвлечь ее от неприятных мыслей. Но слова Бена эхом отдавались в голове, заставляя задуматься. Может быть, он прав? Может быть, она действительно слишком много позволяет Минхо? Может быть, пора перестать притворяться, что ей все равно?
Внезапно, вдалеке послышался знакомый звук – лязг металла и скрежет камней. Стены лабиринта начали двигаться, меняя конфигурацию. Джесс и Бен переглянулись. Пришло время бежать. Все мысли о Минхо мгновенно испарились, уступая место инстинкту самосохранения. Лабиринт не прощает ошибок, и сейчас главное – выжить. Они сорвались с места, устремившись вперед, навстречу новым опасностям и новым испытаниям.
Адреналин хлынул в кровь, обостряя чувства. Джесс улавливала каждый шорох, каждый отблеск света, каждую едва заметную перемену в расположении стен. Бен бежал рядом, его движения были отточенными и уверенными. Они действовали как единое целое, слаженная команда, объединенная общей целью – выжить. Лабиринт испытывал их, бросал им вызов, но они не собирались сдаваться.
Стены надвигались, сужая пространство, вынуждая их менять направление, петлять и уклоняться. Джесс чувствовала, как пот струится по вискам, как бешено колотится сердце. Страх подкрадывался сзади, но она гнала его прочь. Нельзя поддаваться панике, нельзя терять концентрацию. Малейшая ошибка могла стоить им жизни.
Впереди забрезжил свет – выход! Джесс и Бен прибавили скорости, стремясь к спасительному проходу.
– Быстрее! — кричал Галли, который стоял у ворот в лабиринт.
Рядом со входом стояли почти все парни. Они с волнением ждали Джесс и Бена, которые слишком долго пробыли в лабиринте.
Бегуны и не заметили, как солнце начало клониться к закату. Они были заняты своим разговором, а после оба погрузились в мысли.
Ньют нетерпеливо переминался с ноги на ногу, наблюдая за приближающимися бегунами. Он видел их напряженные лица, их отчаянные попытки оторваться от преследующих их стен. Сердце Ньюта сжалось от сочувствия. Он знал, каково это – бежать по лабиринту, чувствовать дыхание смерти на затылке.
Джесс и Бен выскочили из лабиринта, задыхаясь от усталости и напряжения. Ворота тут же с оглушительным хлопком закрылись. Успели. Галли подбежал к ним, помогая удержаться на ногах. Остальные парни окружили их, задавая вопросы, тут же предлагая любую помощь.Джесс благодарно улыбнулась, чувствуя поддержку и тепло товарищей.
В толпе она заметила Минхо. Он стоял в стороне, скрестив руки на груди, и смотрел на нее с каким-то странным выражением. Джесс не могла понять, что он чувствует – презрение, равнодушие или... что-то еще? Она отвела взгляд, не желая вступать с ним в зрительный контакт.
– Какого черта вы так долго так были?! — возмущенно кричал Галли, взяв девушку за плечи, — Вас не учили следить за временем?
– Не начинай... — устало ответила девчонка, пытаясь отдышаться.
– Он прав, Джесс, — влез Ньют, сердито смотря на неё, — Уже забыла о своих обещаниях? — он глянул на неё, взгляд был полон беспокойства.
Остальные парни разошлись, не желая слушать ссору этих троих.
– Да что вы так реагируете? — возмущенно спрашивала она, — Мы же успели, все нормально.
– Нормально?! — повторил Ньют, — По твоему нормально выбегать из лабиринта за секунду до его закрытия?
Джесс закатила глаза, отворачиваясь от парней. Ей не хотелось сейчас выслушивать нотации, особенно после всего пережитого в лабиринте. Она знала, что они правы, что рисковала, но в тот момент ее мысли были заняты совсем другим. Слова Бена, взгляд Минхо, надвигающиеся стены, а теперь еще и крики Галли с Ньютом – все это смешалось в голове, заставляя чувствовать себя растерянной и уязвимой.
– Что ты молчишь? — спрашивал Галли, грубо поворачивая девушку обратно лицом к ним, — Язык проглотила?
– Да отвалите вы уже от меня! — выкрикнула она, делая шаг назад от парней, — Меня уже достала ваша опека. Я сама все решу, сама со всем разберусь. Хватит вести себя так, будто бы я маленький ребенок!
Ньют и Галли переглянулись. Они просто проявляли заботу, потому что сильно беспокоились за неё. Но в ответ получили совсем не то, что хотели.
Джесс не стала дожидаться какой-то реакции на её слова. Она молча ушла от них, направляясь в картохранилище. Ее шаги были быстрыми, она хотела скорее закончить свои работу и скрыться от всех в своей хижине.
Зайдя в картохранилище, Джесс с облегчением выдохнула. Никого не было, царила атмосфера сосредоточенности и порядка. Разложив свои записи на столе, она принялась внимательно изучать карту лабиринта, отмечая новые участки и изменения. Работа помогала ей успокоиться, отвлечься от неприятных мыслей и переживаний.
Но даже здесь, в тишине картохранилища, ее не покидали слова Бена и взгляды Минхо. Она снова и снова прокручивала в голове их разговор, пытаясь понять, что же на самом деле происходит. Почему Минхо так к ней относится? Что она сделала не так? И почему слова Бена так тронули ее, заставили задуматься о своей уязвимости?
Внезапно ее размышления были прерваны чьими-то шагами. Джесс подняла голову и увидела Минхо. Он стоял в дверях картохранилища, скрестив руки на груди, и смотрел на нее с тем же непонятным выражением. Сердце Джесс забилось быстрее.
– Ну и чем вы были так заняты, что совсем не заметили как пролетело время? — его голос был спокоен, девчонка не могла понять упрек это или забота. Но остановилась на первом варианте, не поверив, что второй может быть реальным.
– Что за тупой вопрос? — резко выпалила она, сжимая руки в кулаки. Ей нужно продержаться, но силы были на исходе, слишком много всего навалилось на неё в один момент.
– В чем тупость? Я должен знать, что было в лабиринте, — говорил он, подходя к девушке.
– Все записано, возьми да прочитай, если так интересно, — она не глядя на него, сунула свой блокнот в его руки.
Минхо взял блокнот, но не открыл его. Он продолжал смотреть на Джесс, изучающе и как будто даже... обеспокоенно? Джесс не понимала, что происходит, и от этого становилось еще тревожнее.
– Джесси, ты в порядке? – внезапно спросил Минхо, и этот вопрос окончательно сбил Джесс с толку.
– Что? – она непонимающе уставилась на него. С каких пор он спрашивает такое?
– Ты какая-то... взвинченная сегодня. И выглядишь уставшей, — голос Минхо был максимально спокоен.Джесс фыркнула.
– Гениально, Минхо. Провести весь день в лабиринте, чуть не остаться там на ночь и при этом выглядеть бодрой и свежей? Это явно не про меня, — грубо высказалась она, — Блокнот в руки и вперед подальше от меня.
Минхо молчал, продолжая сверлить ее взглядом. Джесс не выдержала и отвернулась. Ей было не по себе от его пристального внимания.
Парень удивился её реакции. Недавно она сама возмущалась, что он относится к ней не так как нужно, а сейчас сама грубит. Как понять эту девушку? Он попытался поговорить нормально, но в этот раз она сама все испортила. Минхо понял, что нормальное общение это не про них. Злость внутри начала закипать, за что он сейчас получил эту дозу грубости? За то что побеспокоился что с ней?
– Как знаешь, – холодно ответил Минхо, бросая блокнот на стол. – Просто не понимаю, чего ты добиваешься. То жалуешься на мое отношение, то огрызаешься, когда я пытаюсь проявить хоть какое-то участие. Определись уже.
Минхо отвернулся от нее и принялся смотреть все записи. Джесс стояла в полном недоумении. Что это сейчас было? Попытка примирения? Или просто очередная порция сарказма, замаскированная под заботу? Джесс не знала, что думать. Она чувствовала себя еще более растерянной, чем прежде.
– Какого черта, — выругался он рассматривая ее блокнот.
Джесс тут же повернулась к нему лицом. Он держал блокнот открытым, показывая те самые страницы девушке. Она совсем забыла про свое творчество. На лице парня читалось недовольство, а Джессика продолжала смотреть на него потерянным взглядом. Джесс покраснела, чувствуя, как кровь приливает к лицу. Она совсем забыла, что эти рисунки были в блокноте. Она не хотела, чтобы Минхо их видел. Это было слишком личное, слишком откровенное, ведь через эти рисунки она выражала все свои чувства, все переживания и боль. В последнее время карандаш слишком часто бывал в её руках.
– Это что такое? — спросил он, указывая пальцем на рисунки на страницах.
– Это... просто рисунки, — пробормотала она, опуская голову.
Минхо замолчал, глядя на нее с каким-то новым, непонятным выражением. Джесс не знала, что сказать. Ей хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, лишь бы не видеть этот взгляд, полный непонимания и злости.
Она попыталась выхватить блокнот из его рук, но парень не позволил ей сделать этого. Минхо сделал пару шагов назад, отводя руку подальше. Он продолжал перелистывать страницы, находя все новые и новые зарисовки.
– Отдай, — сказала она, не понимая чего от него можно ждать.
– Для чего тебе был дан этот блокнот?Чтобы оставлять здесь свои каракули?! — ругался тот, размахивая этим несчастным блокнотом.
Джесс молчала. Она не знала, что ответить. Она просто хотела, чтобы он перестал смотреть на ее рисунки, перестал заглядывать в ее душу. Но он стоял, не двигаясь, и ждал ответа.
– Здесь должны быть записи о лабиринте, а не твои глупые рисунки! — он продолжал кричать, отчитывать её словно маленького ребенка, — Может скажешь уже хоть что-то?
– Отдай мне мою вещь, — все повторяла она, в надежде вернуть блокнот в свои руки.
– Отдать говоришь.. — тише чем прежде сказал он, — Щас, подожди.
Минхо вырвал за раз несколько листов, а затем и еще парочку.На его лице был лишь гнев. Гнев за то, что она неправильно распоряжается своими вещами.
Джесс застыла в оцепенении, наблюдая, как Минхо безжалостно уничтожает её рисунки. В груди поднялась волна ярости и отчаяния. Это было последней каплей. Все её попытки сдержаться, сохранить хоть какое-то подобие спокойствия рухнули в одно мгновение.
– Ты... ты что творишь?! – закричала она, бросаясь на Минхо, – Это мои рисунки! Ты не имел права!
Она попыталась вырвать остатки блокнота из его рук, но он оттолкнул её. Джесс потеряла равновесие и упала на пол,приземлившись на локти. Слезы уже были на подходе, но девушка старалась держаться. Ей было больно и обидно. Больно от того, что Минхо так поступил с её личными вещами, обидно от того, что он совершенно не понимает её.
– Джесси.. — тихо сказал он, убирая блокнот в сторону. Понял, что натворил, только после того, как увидел её на полу, как она держится за свои локти и пытается сдержать слезы, — Я.. я не хотел..
Джесс резко вскочила на ноги, игнорируя его слова. Ярость затмевала все остальное. Она подбежала к Минхо и со всей силы ударила его по лицу. Он не ожидал такого, поэтому не успел среагировать. На щеке Минхо мгновенно проступил красный след.
– Ненавижу тебя! – выкрикнула она, тяжело дыша, – Ненавижу! Я старалась, каждый божий день делала все, что могла и даже больше, а ты..
Минхо молчал, глядя на нее с растерянностью и виной. Он медленно провел пальцами по щеке, ощущая жгучую боль. В его глазах отражалось осознание содеянного, но Джесс уже не могла остановиться.
– Ты.. Ты просто отвратителен! — продолжала кричать она, — Я все это время думала, что на самом деле ты нормальный, что ты просто боишься показать свои чувства, но ты просто урод, который не заслуживает ни капли уважения.
– Я.. — начал он, но девушка не хотела даже слушать его.
– Заткнись! — выругалась она.
Джесс резко развернулась и пошла прочь от него, направляясь к в лес.Ей нужно было побыть одной, успокоиться и обдумать все произошедшее. Она чувствовала, как слезы подступают к глазам, но старалась сдерживаться. Нельзя показывать свою слабость, нельзя давать ему повод для жалости.Ей не хотелось идти к себе, ведь остальные могли бы увидеть её, идущей по Глейду, со слезами на глазах.
Джесс бежала, не разбирая дороги, спотыкаясь о корни деревьев и ветки. Ей было все равно, куда она идет, лишь бы подальше от Минхо, от его взгляда, от его слов. Она чувствовала, как внутри все кипит от злости и обиды. Как он мог так поступить? Как он мог уничтожить то, что было для нее так важно? Слезы все-таки прорвались наружу, катясь по щекам. Она не пыталась их остановить, позволяя себе выплакаться, освободиться от накопившейся боли.
Остановившись у старого дерева, Джесс опустилась на землю, прижав колени к груди. Она чувствовала себя опустошенной, словно из нее вырвали часть души. Рисунки были для нее не просто каракулями, как выразился Минхо. Они были ее способом выразить себя, поделиться своими переживаниями, найти утешение. И он, не задумываясь, растоптал это.Ей было больно, обидно и одиноко. Она чувствовала себя совершенно разбитой. Все, что она пыталась сохранить в себе, вырвалось наружу. Слёзы текли по её щекам, смешиваясь с обидой и разочарованием. В этот момент ей казалось, что она одна во всем мире. Джесс сидела под деревом, чувствуя, как холод пробирает ее до костей. Но физический холод не шел ни в какое сравнение с той ледяной пустотой, что поселилась у нее внутри. Слова Минхо эхом отдавались в голове, раз за разом прокручиваясь, словно заевшая пластинка. Она не могла поверить, что человек, в которого она так верила, верила, что на самом деле он хороший, мог сказать ей такое.
Минхо:
Она ушла.Как бы она не пыталась скрыть свои слезы, но я видел как она убегала от меня с мокрыми глазами. Я не знаю, что двигало мной, когда я сделал это. Я видел, что она была не в порядке еще до того как я добил её. Черт, я кретин. В голове пульсировала только одна мысль: я сломал её. Окончательно. Без возможности склеить осколки. И ведь знал, чувствовал, что она ходит по краю. Видел эту тонкую грань, за которой – пропасть. И все равно толкнул. Зачем?Теперь здесь, в пустой хижине, остались только эхо её последних слов и мои собственные, полные сожаления. Пытаюсь собрать воедино обрывки этого вечера, понять, где именно я совершил роковую ошибку. Но всё тонет в мутном болоте самобичевания. Ошибкой были все мои действия, все мои слова. Каждый раз срываюсь именно на ней, все, что накапливается, все выходит на неё. Но почему? Чем она это заслужила? Ведь она пыталась общаться нормально, а я всегда грубил ей. Но сегодня попытался и я, но видимо Джесси привыкла, что я плохо отношусь к ней, поэтому даже не заметила, что я переживал, когда они задержались в лабиринте. Она посчитала это упреком.
Я вспоминаю её улыбку. Такую искреннюю, такую теплую. Как она смеялась с глупых шуток Дилана, как гуляла вместе с ним. Её общение с Ньютом, который всегда был рядом, так же как и Галли.А я? Что дал ей я? Лишь холодность, равнодушие и, порой, жестокость. Я превратил наши отношения в минное поле, где каждое слово могло стать последним.
Теперь я понимаю, что сломал не только её, но и себя. Часть меня ушла вместе с ней, оставив зияющую пустоту, которую ничем не заполнить. Я потерял того, кто мог сделать меня лучше, кто видел во мне что-то, чего я сам в себе не замечал.
Я собрал листы, вырваные мною пару минут назад. Расправил их и рассматривал каждый отдельно. Я пытался разгладить их, но все попытки были тщетны. Её сильно расстроил мой поступок. Она меня не простит. Я урод. Теперь я остался один на один со своей виной. Пустота в хижине давит на меня, душит. Кажется, будто даже воздух здесь пропитан её запахом, её присутствием. Я закрываю глаза и вижу её лицо: печальное, разочарованное.
Собрав все вырванные листы, я взял новый блокнот. Я прогнулся. Признал свою вину. В руки попало еще два карандаша. Она не заслуживает такого отношения к себе, она заслуживает уважения. Её старания, не были напрасны, не знаю как, но я искуплю свою вину. Но для этого нужно сделать первый шаг. Самое сложное.
*
Джессика зашла в свою хижину. Голова была опущена вниз, а ей самой хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть из этого мира. Все так резко навалилось, и теперь она погрязла в этой куче проблем.
Дилан, который решил, что между ними есть что-то кроме дружбы. Галли и Ньют, перед которыми она виновата, ведь осознала только сейчас, что была слишком груба с ними, когда они просто переживали. Уверенность в том, что она слишком плоха для роли бегуна. И Минхо. Каждое его слово, каждое действие било по ней и ее самооценке. Он слишком перегнул палку, вырвав все ее рисунки из блокнота.
Джесс опустилась на гамак, чувствуя, как каждая часть тела трясется от переживаний. Комната, обычно казавшаяся ей убежищем, сейчас давила своими стенами. Запах сырой земли и плесени, который она прежде не замечала, казался невыносимым. Она закрыла лицо руками, пытаясь унять дрожь, охватившую все тело.
Ей нужно было время. Время, чтобы разобраться в себе, в своих чувствах, в своем месте в этом странном, опасном мире. Время, чтобы залечить раны и найти в себе силы двигаться дальше. Время, чтобы стать той бегуньей, которой она должна быть.
Она встала с гамака, чтобы попить воды. Банка с водой стояла на столе. Девушка подошла к нему и тут же оцепенела. На столе лежали все ее рисунки, помятые до невозможности, но они здесь. Рядом лежал её старый блокнот с записями, а под ним еще один, новый. Джесс медленно провела пальцами по измятой бумаге, чувствуя кожей неровности заломов. Ярость, что клокотала в ней еще пару часов назад, внезапно схлынула, оставив после себя лишь пустоту и какое-то странное недоумение. Зачем? Зачем Минхо так поступил, а потом вернул их? Этот вопрос эхом отдавался в ее голове.
Она взяла новый блокнот в руки, перелистывая чистые страницы. На первой красовалась надпись, сделанная крупным, немного небрежным почерком:"Прости меня, рисуй здесь сколько захочешь ". Сердце Джесс болезненно сжалось. Она узнала почерк Минхо. Неужели он действительно что-то понял? Смог признать свою вину? Эта мысль показалась ей абсурдной, невероятной, но в то же время заставила что-то теплое разлиться внутри.
Джесс села на край гамака, прижимая новый блокнот и старые рисунки к груди. В голове царил хаос. Ярость, обида, разочарование – все эти чувства, казалось, смешались в один ком, который разрывал ее изнутри. Но теперь к ним примешивалось еще и удивление, и даже... надежда? Неужели Минхо действительно способен на сочувствие и раскаяние?
Она бережно разглаживала помятые листы. Рисунки, которые еще недавно вызывали у нее лишь злость и разочарование, ведь ей казалось, что это все её чувства,теперь казались ей хрупкими и беззащитными, как и она сама. В каждом штрихе, в каждой линии она видела частичку себя, свои мечты и страхи, свои надежды и разочарования.
Джесс взяла карандаш и, недолго думая, открыла новый блокнот. Она начала рисовать. Сначала неуверенно, робко, словно боясь нарушить чистоту новых страниц. Но постепенно, с каждым штрихом, уверенность возвращалась к ней. Она рисовала лабиринт, такой знакомый и такой пугающий. Рисовала бегунов, устремленных вперед, к свободе. Рисовала себя, стоящую на краю пропасти, но не сломленную, а готовую к новым испытаниям.Рисуя, она почувствовала, как груз, давивший на нее все это время, начинает отступать. В голове прояснилось, и она поняла, что у нее есть силы двигаться дальше. Что она не сломлена, а лишь временно ранена. Что она не одна, и что даже в этом жестоком мире есть место для сочувствия и понимания. И, возможно, даже для прощения.
Внезапно, в дверь постучали. Джесс нехотя поднялась и открыла ее. На пороге стоял
Ньют. Он выглядел виноватым и обеспокоенным.
- Джесс, прости, — тихо сказал он, — Мы не хотели тебя обидеть. Просто очень переживали, — он виновато взглянул на неё, — Прости, что пришел только сейчас, прости, что Галли тут нет. Он побоялся идти, мы знаем, что тебе нужно время, чтобы побыть одной. Я долго думал идти к тебе или нет, но больше не мог сидеть сложа руки.
Джесс вздохнула. Она знала, что Ньют говорит искренне. Он всегда был добрым и понимающим.
- Ньют.. — ответила она, — Это я должна извиниться. Я просто... устала.
Ньют кивнул, понимая ее состояние. Он сделал шаг вперед и обнял Джесс. Она ответила на объятие, чувствуя, как напряжение постепенно отступает. В объятиях друга она нашла утешение и поддержку, в которых так нуждалась.
– Джесс, — тихо прошептал тот, боясь нарушить их спокойствие.
– Что? — говорила она, поднимая голову. Ньют смотрел прямо на её гамак. Заметил. Девушка сразу поняла, о чем он хочет спросить, ведь оставила блокнот открытым, а вокруг валялись старые рисунки, — От тебя ничего не скроешь, — тихо пробормотала она, садясь на гамак.
Ньют, пододвинув стул, сел рядом. Он ожидал её слов, надеясь на то, что она сможет рассказать. Знал, что ей от этого станет легче, и знал, что ей дается это тяжело.
Джессика без слов протянула ему все вырванные листы и новый блокнот. Но парень даже не стал их смотреть, просто продолжал держать их в руках, ожидая, когда она вымолвит хоть слово. Девушка тяжело вздохнула, поняв, что ей просто так не отделаться. Она долго рассказывала ему все, что у неё накопилось. Ньют внимательно слушал, иногда перебивая её и вставляя свои пять копеек.
– Это от Минхо, да? — спросил Ньют, кивнув на блокнот. Джесс молча кивнула в ответ, — Я всегда знал, что в нем есть что-то хорошее, просто он умеет хорошо скрывать это.
Джесс усмехнулась, но в ее глазах уже не было той горечи, что прежде.
– Я тоже не знаю, что думать. Сначала он вырывает мои рисунки, а потом возвращает их с извинениями. Это так на него не похоже, — после ее слов Ньют задумчиво почесал подбородок.
– Может, он просто понял, что перегнул палку? Все мы иногда делаем ошибки, Джесс. Важно то, как мы их исправляем.
В этот момент в хижину вошел Галли. Он стоял в дверях, не решаясь подойти. Его взгляд был полон раскаяния. Джесс посмотрела на него, чувствуя, как старые обиды постепенно отступают.
– Джесс, — начал он, запинаясь, — я... мы... Мы все были неправы. Прости нас. Мы просто хотели как лучше, — она впервые в жизни видела его таким растерянным,Джесс тепло улыбнулась.
– Я знаю, Галли. И я тоже была неправа.