Спасение| Часодеи

Василиса неторопливо осматривала дом, где Диана устроила вечеринку. Небольшой, аккуратный коттедж на окраине Астрограда казался уютным и светлым, хотя внутри двадцать человек явно чувствовали себя тесновато. Воздух был насыщен музыкой, запахами напитков и лёгкой усталостью тех, кто пришёл веселиться, но уже начал уставать от собственных ролей.

Маар сновал неподалёку — его светлая макушка то мелькала в толпе, то исчезала. Василиса время от времени ловила его силуэт краем глаза. Не специально. Просто взгляд сам цеплялся.

Недалеко, у прохода к кухне, околачивались Дейла и Маришка. Обе — будто нарочно — держались в зоне прямой видимости, делая вид, что просто болтают. На деле же следили. Это раздражало. Поговорить с Ником при таком окружении было почти невозможно. Некоторые слова не прячутся ни за каким намёком — и Василиса это хорошо знала.

Лазарев пару раз заглядывал на кухню. Каждый раз — под гнетущим, цепким взглядом Резниковой — почти сразу ретировался, сжимая губы. Типично.

Когда рядом опустился очередной парень, Василиса даже не подняла головы. За вечер таких "смельчаков" насчиталось не меньше пяти. Лица сливались в одно и то же: немного самоуверенности, немного интереса и ни капли важного.

— Вроде как празднуем сделку Белых Фей с "ЗолМехом", а ты всё же мрачная, Огнева, — услышала она. Голос был насмешливым, с тёплым бархатом и язвинкой.

Фамилия зазвенела, как ложка о холодное стекло. Василиса вздрогнула — едва заметно. Она ненавидела эту фамилию. Медленно подняла голову и перевела взгляд с танцующей толпы на своего нового собеседника.

Медные волосы скользнули с плеча на спину, а синие глаза холодно вцепились в силуэт рядом. Он сидел с бокалом виски, с ленцой и небрежной уверенностью. Каштановые кудри, яркие голубые глаза с насмешкой, ямочки на щеках. Слишком напоминал Его.

— Если ты решил, что представляться необязательно, придётся тебя разочаровать, — холодно заметила Василиса, скорее из вежливости, чем интереса.

— Фэшиар Драгоций, — с усмешкой представился парень, как будто это имя что-то должно было объяснить.

Василиса пожала плечами. Глаз зацепился за Маара — он снова флиртовал с какой-то девушкой. Ник проскользнул на кухню, якобы за чем-то нужным из холодильника. Очередная попытка поговорить с Огневой. Лазарев с удивлением посмотрел на Фэша и Василису, но ничего не сказал.

Дейла и Маришка начали активно изображать живой диалог. Последняя метала в сторону Василисы такие взгляды, что можно было бы поджечь воздух.

— Кажется, твоя пассия вот-вот попробует убить меня глазами, — заметила Огнева, отстранённо вращая бокал в руках и слегка улыбнувшись Резниковой — слишком ярко, слишком демонстративно.

— Она не моя пассия, — фыркнул Фэш, — скорее человек, к чувствам которого я не могу отнестись взаимно. Не мой типаж.

Василиса кивнула рассеянно, уже не слушая. Взгляд снова упал на Маара. Он смеялся над чем-то, запрокинув голову, и этот смех вкололся в неё остро и неожиданно.

— Ты не так уж от неё отличаешься, — пробормотал Фэш, лениво прищурившись.

Огнева закатила глаза.

— Не льсти Маришке, — бросила она. — И не путай ревность с инстинктом самосохранения. Маар — это катастрофа, даже когда трезв.

Она сделала глоток и откинулась на спинку стула. В комнате было душно, хотя никто пока не танцевал слишком бурно. Василиса вдруг поняла: вечеринка только заново началачь — и она уже устала.

На кухню снова влетел Ник. Встревоженный и мрачный. Лицо его было напряжённым, как перед бурей.

— Огнев с Броннером сцепились, — бросил он, окинув взглядом Фэша и Василису. — Из-за Ирины. Минуты три — и будут кулаками махать.

Фэш тихо присвистнул. Василиса, не отрывая взгляда от бокала, чуть повела бровью.

— Прелестно, — протянула она, опрокидывая остатки виски. — Я же говорила: Маар - катастрофа, пусть и забавная, — затем продолжила Василиса более устало. — А я только начала расслабляться.

Огнева встала, выпрямив плечи, и оглядела обоих парней.

— Ну что, джентльмены, ставки принимаются?

Парни переглянулись. Фэшиар встревоженно и удивленно, Ник же с легкой улыбкой и предвкушением.

— Броннер, — одновременно ответили они, почти хором.

Василиса ухмыльнулась, поправила подол платья и направилась к выходу.

— Я тоже на Броннера, но боюсь, если не вмешаться — он заодно победит и всю дипломатическую репутацию «ЗолМеха», — бросила она через плечо.

Ребята вышли в зал. Атмосфера там уже гудела от напряжения — гости отодвинулись, образовав круг. В центре стояли Маар и Норт: первый — спокойный, как статуя, второй — пьяный и злой, как загнанный зверь.

— Ты просто очередной выбившийся в люди мусор, Броннер! Думаешь, если рядом с рыжей трёшься — уже не ноль?! — выплюнул Норт, сделав шаг ближе.

Маар молчал. Но по сжатой челюсти видно было: он держался на последней нити самообладания.

Это не из-за Ирины. Не из-за ревности. Это про власть, про страх потерять контроль, про прошлое, в котором каждый держит нож за спиной.

Василиса почувствовала, как в ней вновь включается холодная злость.

Девушка метнулась вперёд в тот момент, когда рука Норта уже взвилась в воздухе. Она встала между ними — резкая, бесстрашная, как щит. "Спасение" научило ценить и защищать своих любой ценой. В этой комнате Огнева без раздумий защитила бы двоих: Маара и Ника.

Но Маар оказался быстрее. Одним движением он перехватил её, развернул и закрыл собой, словно предчувствовал, что это закончится хуже, чем словесной перебранкой.

Удар не прозвучал. Но воздух сгустился, как перед грозой. Зал замер.

— Ты в своём уме? — голос Лазарева разрезал тишину, как лезвие. Он стоял у дверного косяка, скрестив руки. — Ты едва не ударил собственную сестру.

Он не повышал голос — в этом и была сила. Каждое слово Лазарева вонзалось точно и хладнокровно. Пусть он не был основной частью их организации, но некоторые уроки посещал на том же уровне, что и Василиса с Мааром. Так пожелал Константин.

На лицах гостей — шок. Кто-то уже снял видео, а кто-то просто замер, не в силах пошевелиться.

Как скоро об этом напишет "Вестник Астрограда"? — пронеслось в голове Василисы. Сколько проблем создалось от того, что я защитила Маара? Бабушка меня убьет...

Норт замер, качнувшись, как будто только сейчас понял, что сделал.

— Какая она мне сестра, если она дочь той... — пробормотал он с кривой усмешкой. Но договорить не решился. Или не успел.

Василиса сжала зубы. Щёки чуть порозовели — не от стыда, от ярости. Маар за её спиной чуть сильнее сжал руки, как будто почувствовал, что сейчас она сорвётся — и станет тем, кого придётся удерживать.

— Так, стоп, — голос Дианы пронзил натянутую тишину. Она встала между парнями, вскинув ладони. — Не детский сад. Разошлись. По углам. И не дергайтесь.

Василиса уставилась на Норта. Несколько долгих, тяжёлых секунд — и на её губах появилась та самая ухмылка. Хищная и холодная. Василиса знала, как добавить ещё больше масла в огонь.

— Всё-таки хорошо, что моя приёмная мама — не стерва. А то ты бы сейчас ходил с переломанным носом, братик, — прошептала она с опасной мягкостью.

Маар убрал руку с её плеч. Василиса медленно отошла и направилась к выходу. У Фэша в руке всё ещё был недопитый виски. Она остановилась рядом, взяла стакан.

— Забыла сказать ещё два месяца назад, —Огнева не обернулась к Марку, но чувствовала его напряженный взгляд на себе. — С повышением, Ляхтич. Надеюсь, моё кресло достаточно мягкое для твоей задницы.

Она подняла бокал в шутливом тосте, выпила, вернула стакан Фэшу и пошла к двери. Её походка была лёгкой, но по плечам было видно: напряжение никуда не делось.

Отсутствие громкой реакции Маркуса вызвало легкую улыбку на лице Василисы. Черт возьми, он ещё помнит о чести и важности держать лицо. Только Ляхтич забывал напоминать об этом своему другу.

Маар двинулся за Василисой без лишних слов — резко, точно, будто шаг в сторону был бы предательством. Диана задержалась на секунду, метнув в Норта взгляд, тяжёлый, как камень. В нём не было ни жалости, ни удивления — только разочарование. Затем, молча, она последовала за остальными. Вечер и без того трещал по швам, а непрошеных гостей давно стоило проводить.

— Прости, белявочка, — бросила на ходу Василиса, обернувшись через плечо. Лёгкая, почти насмешливая улыбка тронула её губы. — Не планировала устраивать драмы. Хотела просто напомнить: «Чёрные феи» живы. И, как видишь, без кулаков не обошлось.

Диана сдержанно кивнула. Улыбаться в ответ не было сил — слишком много энергии ушло на то, чтобы вечеринка не превратилась в катастрофу. Хотя, по сути, она уже и была ею.

К входу стремительно подошёл Ник. Он нагнал их почти бегом и поравнялся с Василисой. Та, не замедляя шага, протянула ему флэшку — тонким, отточенным движением, будто передавала оружие.

— Скандал, как ни странно, сработал, — пробормотал Лазарев, получая информацию для Константина от Д.Д.

— Новый план по ускорению строительства следующего объекта, — сухо подтвердила Василиса, даже не взглянув на флэшку. — Нерейва ждёт подтверждения в понедельник. Лично.

Ветер подхватил её медные волосы, когда она вышла на крыльцо. Платье лёгкой волной обвилось вокруг ног.

Василиса пристегнулась и откинулась в кресле, устало прикрыв глаза. Движения были почти автоматическими, как будто всё тело действовало по инерции — после чужих лиц, разговоров, виски и криков. Маар завёл двигатель, бросив мимолётный взгляд на неё, но ничего не сказал. Только шум двигателя заполнил тишину.

Василиса приоткрыла глаза и посмотрела в окно. На крыльце коттеджа, под приглушённым светом, стоял Фэшиар Драгоций. Его лицо было почти безэмоциональным, с той самой насмешкой, за которой не разобрать ни симпатии, ни презрения. Ник хлопнул друга по плечу, зазывая в дом.

— Ну что, — хмыкнул Маар, трогаясь с места, — флэшка у Ника. Удар Норта — мимо. Дипломатия "на грани", но ты осталась королевой бала. Зачёт.

Василиса медленно выдохнула, уголки губ дрогнули в почти незаметной улыбке.

— Ещё сын Диамана теперь знает меня, — произнесла она, спокойно, как будто говорила о погоде, — и тебя.

Маар нахмурился. Тон её был слишком ровным. Опасно ровным.

Вне личных разговоров с Диаманом Драгоцием — который в её телефоне значился как "Д.Д.", а в жизни звался не иначе как "папа", — Василиса всегда называла его по имени. Это был чёткий водораздел: интимное — отдельно, служебное — отдельно. Только узкий круг знал, что она — одна из приёмных. Как и Маар. Белль, их младшая сестра, была единственной родной дочерью Селены и Диамана, родившейся уже после всех катастроф.

— Фэшиар, — повторила Василиса, на этот раз с чуть хищным удовольствием, словно пробовала имя на вкус. — Его придумала Селена. Белль звучит не так вычурно, а ведь так назвал дочь именно Диаман.

— Я мало знаю их историю, — признал Маар, искоса на неё глянув. — Хотя сам из той же песочницы.

Василиса ненадолго замолчала. Потом заговорила, медленно, будто вытаскивая воспоминание из дальнего ящика памяти.

Дождливый июль. Мокрый город в тумане, зелёные склоны в каплях, и запах свежей булки из соседней пекарни. В узком кафе у окна сидела Василиса, только задувшая пятнадцать свечек на торте. Напротив — Диаман, с легкой улыбкой наблюдал за ней. Селена не смогла присутствовать в этой поездке в Шотландию, выполняла миссию с Нерейвой в Китае.

— ...Он нас буквально гоняет, как десантников, — возмущалась Василиса, рассказывая о новом тренере. — Я крутила ленту вокруг себя пока голова не закружилась и не потянула плечо.

Девочка размяла упомянутую часть тела и сделала пару глотков како. Диаман слушал с улыбкой — тёплой, почти обычной. Отец, просто отец. А потом — замер.

Как будто кто-то резко нажал паузу в воздухе. Василиса увидела, как лицо Диамана вытягивается, взгляд цепляется за что-то за её спиной. Он встал. Подошёл к стеклу. Руки дрожали.

— Кто это? — спросила Василиса, оборачиваясь.

На другой стороне улицы, под навесом у пекарни, стоял мальчик. Немногим старше Огневой, чуть сутулый, с кудрями, развевавшимися под ветром. Он смотрел в витрину — заинтересованно, но отстранённо. Как будто знал, что в жизни всегда есть стекло между тобой и тем, чего хочешь.

— Фэшиар, — едва слышно произнёс Диаман. — Наш сын. Мой и Селены.

У Василисы сердце провалилось в грудь. Она не удивилась, что у Диамана есть родной ребёнок. Она удивилась — что он стоит там, живой, и никто об этом не знал.

— Почему он не с нами? — спросила она, глядя, как мальчик бросает быстрый, холодный взгляд на их сторону. Он не увидел их. Но она — увидела его глаза. Голубые. И холодные.

Из пекарни вышли двое. Один — парень постарше, второй — высокий, в дорогом чёрном пальто. Астрагор.

— Он у него, — сдавленно проговорил Диаман. — Всё это время. Поджог... всё ради него. Ради власти. Я... Я отдал сына своему брату. Чтобы спасти его.

Он сжал кулаки, но не оторвал взгляда.

— Если Астрагор узнает, что я жив... он сломает Фэша. Использует. Сделает оружием.

Василиса молчала. Диаман смотрел, пока мальчик не исчез за углом.

— Иногда, чтобы защитить, — сказал он наконец, — нужно быть тем, кто исчезает.

Маар выдохнул, дослушав историю. Он знал, что Василиса хранит наибольшее количество тайн "Спасения". Он знал, что она сама не хотела болтать лишнего про Диамана.

— И ты с тех пор молчала? — наконец протянул Броннер.

— Знала, что ещё встретимся. Он — не отпустил бы сына слишком надолго, — тихо сказала Василиса. — А теперь Фэшиар почти в наших руках. Почти.

Маар хмыкнул, улыбнулся немного криво.

— Надо только, чтобы он не решил свернуть нам всем шею.

Василиса негромко рассмеялась. Даже если Драгоций захочет свернуть ей шею, сначала нужно было бы добраться до нее.

За окном снова мелькают огни ночного города. Но теперь между ними — история, которую не знает почти никто. История, в которой ни один герой не стал счастливым. Но она ещё не закончена.