Глава 5
Меня затошнило, и к горлу подступила рвота, вызывая ощущение страха. Как только я оказалась на земле, меня вырвало. В воздухе стоял резкий запах рвоты, смешиваясь с ароматом туманной ночи. Рядом со мной кто-то упал. Превозмогая слабость и тошноту, я открыла глаза и увидела перед собой бескрайние степи. Рядом со мной лежал парень, его тело было покрыто глубокими царапинами, из которых сочилась кровь. Над нами ярко светила полная луна, и вокруг царила непривычная тишина.
Когда тошнота прошла, я вспомнила ужасающую картину: безжизненное тело отца и его угасающий взгляд. Его последние слова и моё поспешное бегство. Я осознала, что бросила отца умирать. Я убила своего отца... Из глаз потекли обжигающие слёзы. Я закрыла глаза и отвернулась от парня.
— Какого?.. — хрипло спросил незнакомец, нарушив тишину. — Это ты сделала?
— Сделала что? — Я незаметно втянула в себя воду, которая текла из носа, и постаралась скрыть недавнюю истерику. — Оставила отца на растерзание военным и сбежала, как подлая крыса?
— Как иронично, — парень ухмыльнулся, и это вызвало во мне дикую агрессию. — Дочь главнокомандующего южным округом оказалась террористкой. Похоже, генерал был двуличным, лживым и лицемерным подонком.
— Не смей так говорить об отце! — Я не выдержала и набросилась на парня с кулаками. — Пока я рядом, ты не посмеешь даже слова плохого сказать о моём отце. Понял?
— Дочь своего отца, — незнакомец пытался дать отпор, прижатый к земле. — Но тебе явно не хватает физической подготовки для боя с реальным противником.
Одним резким движением я ударила парня по голове, лишив его концентрации. Из-за пазухи я достала пистолет отца и приставила его к затылку наглеца.
— Теперь ты закроешь свой рот и выполнишь обещание, данное моему отцу, — я сняла пистолет с предохранителя и надавила стальной поверхностью на череп парня. — И только попробуй меня сдать или обмануть. Я тебя из-под земли достану и спущусь в Ад за твоей гнилой душой.
— Понял, — парень расставил руки в стороны. — А теперь убери от меня пистолет. Я не планировал умирать такой жалкой смертью.
Я ещё несколько секунд держала пистолет в прежнем положении. Но через минуту убрала дуло от черепа парня и поставила предохранитель в прежнее положение. Парень громко выдохнул. Он медленно повернулся ко мне лицом, изучая меня внимательным взглядом.
— Признаю, у тебя есть необходимые качества для выживания, — губы парня вытянулись в улыбке. — Ты уже убивала людей?
— Ты будешь моей юбилейной жертвой, — я смотрела на наглеца пронзительным взглядом. — Сотым трупом на моём счету.
— Сотым? — парень усмехнулся ещё сильнее. — Сколько тебе лет? Пятнадцать?
— Восемнадцать. И не строй иллюзий по поводу моей детской наивности. Я давно не ребёнок и никогда им не была. При первой возможности я убью тебя самым жестоким способом.
— А вот ума тебе явно не хватает, — парень поднялся на ноги и развёл руки в стороны. — Ну давай, стреляй.
Я растерялась от его реакции и действий:
— Что? Ты же только что умолял сохранить тебе жизнь.
— Я передумал. Стреляй, — парень сделал несколько шагов в мою сторону. — Я готов уйти из жизни и обрести покой.
— Но ты же...
— Что я? Я прожил двадцать три года, восемнадцать из которых находился в аду. Для меня тот свет будет казаться раем.
— Тебе двадцать три? — Я с опаской осмотрела фигуру парня. — Кто ты такой и откуда взялся?
— Твой отец-нацист не рассказывал тебе, кто я?
— Не смей упоминать отца! Он никогда не был нацистом! Он защищал невинных и оберегал меня. Если бы не я, то он... — голос сорвался, руки затряслись.
— Был бы всё ещё жив. Но ты помогла миру избавиться от очередного безмозглого слуги системы. Плюс тебе в карму за это.
— Ты чудовище. Настоящий и безжалостный монстр. Выродок!
— Такой же, как и ты, — парень усмехнулся и вновь стал пристально меня разглядывать. — Значит, телепортация. Интересно. Первый раз встречаю телепорта в жизни. И давно это у тебя?
— Тебя удивляет наличие сил у представителя поколения G?
— Силы меня не удивляют, но твоя способность к телепортации воистину необычна, — парень отвернулся в сторону. — Так зачем твой одержимый отец просил доставить тебя в Москву?
— Я не знаю. Я не видела мир за пределами нашего селения и не знаю, как он устроен.
— Ты не бывала за пределами Ростова? Как ты смогла переместиться на пустошь, никогда не бывая здесь?
— Не знаю. Смогла и всё. К чему эти допросы?
— Я знал многих представителей нашего вида и видел разные способности, но телепортацию вижу впервые.
— Насмотрелся? — Мне уже сложно было сдерживать порыв съязвить наглецу. — Расскажи о себе. Кто ты такой?
— Я не привык откровенничать. Тем более с заносчивыми малолетками. Моё доверие нужно заслужить.
— Пошёл ты. Мне плевать на тебя и твоё доверие. Но раз от тебя зависит моя жизнь, то мне стоит знать, с кем я имею дело.
— Дикарка, прекращай строить из себя генерала. Ты хоть и его дочь, но точно не тянешь на вояку и жестокого лидера. Личико слишком мягкое и детское.
— Ещё одно слово, и я перемещу тебя обратно в карцер на растерзание конвою!
Я больше не могла сдерживать эмоции. Этот высокомерный и раздражающий кретин выводил меня из себя. Мне было противно даже смотреть на него, не говоря уже о его неприятном и надменном голосе.
Я схватила свою сумку, которая лежала на земле, и направилась по пустырю в противоположную от города сторону.
— Далеко собралась? — спросил он.
— Далеко. И чем дальше от тебя, тем лучше.
— Ты знаешь, куда идти? — раздался его ироничный смех в тишине. — Для справки: Москва находится в другой стороне, и до неё чуть больше тысячи километров пути. За пару месяцев дойдёшь.
Его слова заставили меня остановиться. Мне было сложно признать свою беспомощность, но недоумок был прав. Я не знала мир за пределами моего поселения. Я не смогу добраться до Москвы самостоятельно, как бы сильно мне этого ни хотелось. Несмотря на то, что этот заносчивый кретин меня раздражал, мне придётся терпеть его присутствие рядом.
— У тебя есть конкретные предложения? Или ты так и продолжишь вести себя как законченный кретин?
— Предложение есть, но оно не помешает мне продолжать вести себя как законченный кретин.
— Если ты намерен продолжить этот путь со мной, то у меня будет несколько условий.
— У тебя? Условия? В этой ситуации ты зависишь от меня, и это я должен выдвигать требования.
— Во-первых, ты замолчишь и не будешь общаться со мной без острой необходимости. Во-вторых, ты больше ни одним словом не обмолвишься о моём отце. В-третьих, ты не оставляешь меня ни на минуту. Пока мы не доберёмся до Москвы, ты следуешь за мной словно тень.
— Дикарка, не много ли ты на себя берёшь?
— Последнее и главное условие. Ты никому и ни при каких обстоятельствах не рассказываешь о том, кто я и что могу. Я просто девчонка, которую ты случайно встретил на своём пути. Ты умолчишь о моём отце и о произошедшей в моём поселении истории.
— К чему такая конфиденциальность? Боишься предстать перед ответом за грехи своего отца?
— Я не обязана отвечать за то, над чем я не властна. Мой отец погиб, и все его дела остались в прошлом. Я же должна начать жизнь с чистого листа и скрыть своё прошлое.
— Генерал успел подготовить тебя к подобному. Папаша предполагал твой побег, или это случилось по твоей воле?
— Никаких разговоров. Помнишь? Я не собираюсь обсуждать с тобой отца и свою жизнь. Доведи меня до места назначения, и мы забудем о нашей встрече.
— Хорошо, идём. И раз тебе так хочется поскорее отправиться в путь, нам нужно найти какой-нибудь транспорт, — зеленые глаза незнакомца стали оглядывать окружающий нас пустырь. — Но сначала предлагаю сделать небольшой привал. Я уже несколько дней ничего не ел и еле держусь на ногах. Твой отец и его солдаты не отличаются гостеприимством.
Я заметила, что парень постоянно покачивается. Его истощение было очевидно. Мне было непонятно, где мы сможем найти еду посреди этой пустоши и как мы найдём транспорт. Незнакомец опустился на траву и закрыл глаза. Его поведение было далеко от нормального, и я никогда раньше не встречала таких невыносимых людей.
— Эй, дикарка, — обратился он ко мне. — Я помню, что нам запрещено разговаривать, но можно задать один вопрос?
— Что тебе?
— Как тебя зовут?
— Екатерина, но я привыкла, чтобы меня называли просто Катя.
— Значит, Екатерина. Как императрица?
— Я не сильна в истории.
— Куда тебе, дикарке, знать историю, — сказал парень и изобразил улыбку, не открывая глаз. — Меня зовут Энтони.
— Чего? Это что ещё значит?
— Моё имя. Меня зовут Энтони.
— Что за имя такое? Ты вообще откуда родом?
— Это долгая и запутанная история. А у нас есть запрет на личные разговоры, не так ли?
— Так, — ответила я с недовольным видом. — А есть сокращённый вариант? Твоё имя слишком сложное для произношения.
— Тони. Но если совсем просто, то Антон.
— Антон? К чему тебе столько имён?
— Личные разговоры, — незнакомец взмахнул рукой, указывая указательным пальцем вверх. — Забыла?
Мне больше не хотелось спорить с этим невыносимым кретином. Для одного дня уже было слишком много событий. Утром я была дома и проводила обычную тренировку с отцом. А ночью я уже сидела в пустошах с этим нахалом, чьё имя вызвало много вопросов.
Я почувствовала слабый интерес к этому загадочному парню. Кто он такой? Откуда он родом? Чем занимается? Какие у него способности?
Я услышала тихое сопение. Парень уснул прямо на траве, склонив голову набок. У него были жёсткие черты лица, тёмная борода и густые волосы. Он был первым, с кем я осталась наедине ночью.
«Чувствую, дорога будет непростой и долгой. Он ещё выпьет у меня крови», — подумала я. Холод ночи пронизывал до костей. Мне ничего не оставалось, кроме как найти сухой хворост и развести костёр.
Как только темноту вокруг рассеял мягкий свет огня, а по телу разошлось тепло, я устроилась на ночлег возле костра. В кармане куртки я нащупала подаренный отцом плеер. Устройство продолжало работать исправно. Я распутала наушники, обмотанные вокруг плеера. Отец знал, как я люблю музыку, и что только она помогает мне справляться со всем негативом.
Я не очень хорошо разбиралась в устройствах прошлого, но интуитивно нажала на иконку с изображением ноты. Вставив оба наушника, я нажала на кнопку «play» и закрыла глаза. Музыка и успокаивающий мотив песен помогли мне успокоиться и заснуть.
Я не прошу судьбу вернуть тебя ко мне.
Я знаю, счастье не приходит дважды.
Плыву по ветру, но река моя в огне.
А я всего лишь парусник бумажный.
В поту холодном просыпаюсь, боль в груди.
Мне не даёт забыть прощальные объятья.
Последний крик любви, последнее "прости".
Я не забуду тебя никогда.
Твою любовь, твою печаль, улыбки, слёзы.
А за окном всё так же стонут провода.
И поезд мчит меня в сибирские морозы.
Вино допито, свет погас, но дом чужой.
Чужая жизнь, чужая женщина разбудит.
Но боль потери не расстанется со мной.
Пока истерзанное сердце биться будет.
Пускай тепло твоё останется с тобой.
А мне мой лёд несбыточных желаний.
Я стал одним из всех, сольюсь теперь с толпой.
И поплыву в потоке разочарований...