Глава 4
Проснулась я под яростный щебет.
О, Тьма, в присутствии ректора эти коварные твари были молчаливее!
Внутренние часы говорили, что я имею полное право спать еще час — и вообще, я сегодня легла поздно, а до этого много и тяжело трудилась, и должна бережнее, бережнее относиться к своему бедному-несчастному организму. Я перевернулась на живот, и накрыла голову подушкой. Лучше не стало — назойливый гомон проникал и туда. И, кажется, еще и приблизился.
Расслабив все тело, я сделала вид, что крепко-прикрепко сплю — и когда источник звука приблизился, стремительным прыжком взлетела на ноги, одновременно взмахнув подушкой... Стая порскнула врассыпную, но вместо того, чтобы затаиться, в ответ на мой бросок разразилась и вовсе непристойным ором, на все корки костеря меня на своем птичьем языке. Подушка полетела в обнаглевших красавиц — и рухнула на письменный стол, не причинив им вреда, зато опрокинув чернильницу, а к птичьей ругани добавилась еще и человеческая отборная брань. Кое-как удалив чернила с подушки, двух письменных работ, стопки учебников и письменного стола, я призадумалась. Зверски хотелось есть.
А что? Я вчера вечером много и тяжело работала!
На границе реального и потустороннего, живущей в моем сознании, отчетливо зафыркали.
К сожалению, до завтрака оставалось еще полтора часа, а в моей комнате было съедобным было только ректорское вино и его же крокусы — но и то, и другое, употреблять с утра было бы верхом неосмотрительности. Тяжко вздохнув о суровости и несправедливости жизни, я убрала в комнате, собрала и почистила вещи, собрала в одну стопку все учебники, а между делами пару раз попыталась развеять ректорский птичник. Получалось — но по одной штучке, а оную штучку, перед развеиванием, еще отлавливать приходилось. И, мать моя, Тьма Предвечная, как же они при этом орали!
А тут еще бывшая соседка некстати явилась за какой-то забытой вещью, и очень удивилась, когда я не дала ей войти в комнату. Она бы еще не так удивилась, если бы я ей это позволила!
Так что в итоге, к ректору я пришла в крайне — можно даже сказать, в бескрайне! — воинственном настроении.
— Адептка Лалиса Набонам? — уточнил у меня после обмена приветствиями ректорский секретарь, человеческий маг изрядно в годах.
— Да, почтенный, — я вежливо склонила голову набок.
— Ректор сейчас несколько занят, — ответив на мой кивок, продолжил секретарь, и вытащил из стопки бумаг перед собой несколько листков. — Вот, заполните пока по образцу.
Прошение о переводе с витка на виток, прошение о предоставлении индивидуальной комнаты, положенной всем адептам с четвертого витка обучения включительно. Как хорошо, что моя соседка от меня уже сбежала!
Заявление о переводе, которое мне предстояло заполнить, пришлось как нельзя кстати. Настроение у меня было самое боевое, и пусть подумать о выборе специализации мне было некогда, но переписывая строчки заявления с образца, я не колебалась ни мгновения.
Боевое настроение не должно пропадать даром!
Боевое настроение пропало, как только я вошла в кабинет ректора. Он сидел, склонившись над столом, строгий камзол, бронзовые волосы, собранные в сложную косу, перо стремительно чиркало по развернутому свитку. Мучительное томление разлилось тягучей волной от низа живота к груди, по шее, свело затылок, помнящий властное прикосновение крепкой ладони...
Я на миг прикрыла глаза, сгоняя наваждение, и подала свои заявления.
И, глядя на нахмурившееся лицо дракона, думала — вот зачем мне непременно надо было уязвить? Ну, колибри. Ну, разбудили. Могла бы к алхимикам пойти. Или вот к артефакторам еще.
Хотя к артефакторам, пожалуй, лучше не надо — старая Альба Ривад за голову хваталась, пытаясь передать внучке свои немалые умения, и клялась, что у нее последние волосы в седину перешли от моего антиталанта.
Ну, что поделаешь — с артефактами у меня хронически не вытанцовывалось, что не мое — то не мое. А с алхимиками могли бы и поладить...
— ...Боевая магия? Боевая! Лалиса! Я же просил вас! Я же объяснял! Боевая магия — это слишком опасно! — обреченно выговаривал ректор Чонгук.
На этих словах там, на незримой грани, существующей лишь внутри моего сознания, на той грани, где постоянно и неумолчно звучал тихий шепот нездешних, недоступных голосов, воцарилось недоверчивое молчание. Там, на грани между жизнью и смертью, обитали те, кто считал, что опаснее хорошо обученного темного мага из старого рода нет ничего, и заявление чешуйчатого об опасности для меня боевой магии встретили с легким недоумением и чувством собственного превосходства.
Я, если честно, была с предками вполне согласна.
Но у данного конкретного чешуйчатого были достаточно веские аргументы — укор в янтарных глазах и четкий контур пленительных губ.
— Я буду толковым боевым магом! — вклинилась я в драконье негодование.
— Не сомневаюсь! — едко откликнулся ректор.
Я смотрела на сердитого Чонгука, объясняющего, что боевики бывают либо толковыми, либо мертвыми, и была бесконечно далека мыслями от ужасов боевой магии. В конце концов, про темных магов можно сказать то же самое, а ректор, уходя вчера ночью, сказал — «в следующий раз». И у сомнительных рисков боевого обучения не было ни малейших шансов вытеснить из моей головы эту мысль.
— Лалиса, я сейчас с вами не как ваш ректор говорю, и даже не как ваш любовник. Я говорю, как разумное существо, прожившее гораздо больше лет — оставьте вы эту затею. Выберите другую специализацию.
Не знаю, какого эффекта собирался добиться этим заявлением Чонгук— я уже после слов «ваш любовник» с трудом удерживала деловое выражение лица. Губы пытались расползтись в самовольной улыбке, и дурацкая голова норовила счастливо закружиться.
— К целителям не пойду! — услышала я свой голос словно со стороны.
— Да, я уже и сам вижу, что так будет лучше и для вас, и для целителей! — съехидничал дракон.
— Это вы еще пациентов не вспомнили! — я не упустила случая поддакнуть.
Дракон проглотил неуместный смешок, и сдался:
— Небо с вами, адептка Лалиса. Я по-прежнему считаю, что у темных магов вас ничему не научат, и вы так и будете спать на занятиях с открытыми глазами...
— Я не!..
Да-да, наставник Инголф все видит, что бы вы там не думали! — прервал мои отпирательства ректор. — Но, если вы хотите, я переведу вас к темным.
Я удивленно уставилась на ректора — кто-то еще вчера был категорически против, и вообще... Потом прислушалась к себе, и с удивлением поняла, что нет, не хочу! Не хочу еще четыре года таращиться пустым взором в стену, когда остальные будут увлеченно изучать что-то новое.
Чонгук понял все по моему лицу, и мне осталось лишь извиняюще пожать плечами:
— Ну, раз уж я всё равно явилась в Академию семи ветров, то можно бы чему- нибудь и поучиться, верно ведь?
Дракон обреченно прижал ладонь к лицу, словно признавая — она безнадежна, потом обмакнул перо в чернильницу и двумя стремительными витиеватыми росчерками подписал оба моих заявления.
А потом внезапно оказался не за своим столом, а рядом со мной:
— За первую же травму — выпорю. Это я вам как ваш любовник говорю!
И с этими словами ректор обхватил мое лицо ладонями, и поцеловал. Его язык скользнул ко мне в рот, легко коснулся моего языка раз, другой, влажно, горячо заскользил внутри, рождая невыносимое желание, заполняя меня жаром...
Из ректорского кабинета я выходила на деревянных ногах и с ощущением влаги между ног.
Все-таки, я умница, и специализацию себе выбрала отличную!
К боевикам четвертого витка обучения я пришла ко второй лекции — после посещения ректора, деканата и библиотеки. Первую сожрали драконы и бюрократия.
— И, если кто-нибудь из вас еще раз посмеет обнести академическую оранжерею, я лично, слышите вы, лично, испепелю мерзавца, а все его одногруппники будут сдавать травологию до самого падения Небес! — бесновалась возле доски аловолосая драконица, сверкая на всю аудиторию полосами алой чешуи на лице и шее и острейшими когтями вместо ногтей, оттеснив за кафедру стушевавшегося преподавателя.
В первый момент я подумала, что ошиблась — даже выглянула за дверь, чтобы убедиться, куда я попала. «Кабинет общей и боевой заклинательной магии» гласила табличка на ней, и я вынуждена была признать, что попала, куда и собиралась, и теперь мялась на входе, не желая лезть в эпицентр скандала. Эфектная наставница не вызывала желания ее прерывать.
Гневную даму я несколько раз видела в коридорах, и знала, что она преподает что-то растительное, но занятий с ней у адептов первого витка еще не было, и оттого чести быть с ней знакомой я не имела. И, право слово, сейчас бы не лучший момент, чтобы это исправлять!
Но наставник боевиков рассудил иначе, и радостно воспользовался возможностью вклиниться в монолог алой:
— Вы что-то хотели, адептка?..
— Лалиса Набонам! — бодро отрапортовала я, — Переведена в группу 43Б распоряжением ректор Чона!
— Да-да, проходите, давайте ваши бумаги! Наставница Дженни , у вас всё? Тогда, с вашего позволения, мы продолжим занятие!
Драконица воинственно развернулась (черные юбки взметнулись, алый корсаж сверкнул черной вышивкой), и поплыла к выходу гордо подняв голову. Я скромно посторонилась, давая дорогу наставнице, всем своим видом показывая, что уж я-то — приличная девушка, у которой просто неоткуда взяться ворованным крокусам.
У дверей наставница обернулась, обвела прижавших головы магов тяжелым взглядом:
— Смотрите! Если я только узнаю... — и вышла.
А я подумала, хорошо всё же, что у меня в комнате сидит призванный Пожиратель. Если вдруг заявится на наш этаж наставница Дженни с досмотром (а я почему-то не сомневалась, что алая может), то авось и не прорвется еще!
Теперь, когда непосредственная угроза здоровью, а может даже, и жизни всех присутствующих была устранена, всеобщее внимание обратилось на меня. Я подошла к наставнику, чей цвет кожи отдавал нездоровой голубизной, а глаза были не желтыми, как у большинства драконов, а рубиново-красными, и продемонстрировала ему бумаги о переводе. Он едва глянул на них, куда больше уделив внимание моей скромной персоне от смоляной макушки до простенькой вышивки по краю подола. Взгляд не был скептичным или недоумевающим, просто — оценивающим.
— Меня зовут Намджун, останетесь после занятия на краткий инструктаж. Я не задержу надолго, на следующий класс вы успеете. Присаживайтесь, адептка Набонам.
Я кивнула и послушно заняла одну из первых, пустующих, парт — адепты традиционно жались подальше от грозных наставничьих очей. Любопытные взгляды новоиспеченных сокурсников сверлили спину. Большинство из них принадлежали парням, но я заметила в аудитории и пару кос, что уже было много. Боевой факультет, вот странность, популярностью среди представительниц прекрасного пола не пользовался...
— Адепты, адепты, — наставник Намджун щелкнул пальцами. — Внимание на меня. С адепткой Набонам у вас еще будет возможность познакомиться, а вот второй раз услышать про основы построения воздушных щитов — вряд ли, я не люблю повторяться. И если кто-то на практикуме мне потом не продемонстрирует всю глубину своих теоретических познаний, то вылетит с факультета и отправится искать себя на другом поприще. Боевой маг бывает либо толковый, либо мертвый, нам в академии трупы не нужны.
Я улыбнулась себе под нос уже раз услышанной присказке, а еще больше тому — кем и как она была сказана, и вооружилась пером, приготовившись проникаться боевой мудростью. Основ построения воздушных щитов я и впрямь не знала — мы пользовались темными, а в удачных местах еще некротическими, они были мощнее.
После занятия, собрав писчие принадлежности в сумку, я прилежно подошла к преподавательскому столу.
— Во-первых, форма одежды, — дракон даже не стал дожидаться, пока все адепты покинут аудиторию, и заговорил, не поднимая головы от внимательного изучения каких-то своих свитков. — На теорию — как вам угодно. На практические занятия — только брюки. Волосы — в пучок. Сапоги — без каблука. На время занятия выдается заговоренная кольчужная рубашка. Вы можете, если желаете, пользоваться артефактами, но только защитными или усилительными, при этом никаких агрессивно-защитных, никаких атакующих. Это понятно?
— Понятно, наставник Намджун.
По поводу последнего пункта я испытала облегчение — расставаться с «драконьим глазом» не хотелось, а к классу агрессивных он явно не относился. Если, конечно, не считать агрессией злющего дракона, который вывалится из портала в случае, если моей жизни будет угрожать опасность. А в том, что он обязательно вывалится — я сейчас не сомневалась.
— Прекрасно. Во-вторых, найдете меня после занятий в деканате, я дам вам список тем, изученных за те недели, что вы протирали юбки на первом витке. На сокращение разрыва с другими адептами вам дается две недели. Если не успеете — переводитесь на другой факультет. Если вам необходима помощь с освоением этого материала, вы можете смело обращаться за ней ко мне или к наставнику Ульфу в любое время.
Получив мой согласный кивок в подтверждение того, что его слова были услышаны, дракон закончил:
— И в-третьих, я предупреждаю об этом всех адепток выбирающих мой факультет — не ждите поблажек. Ни от наставников, ни от своих соучеников. Никто не будет к вам намеренно придираться, но и делать скидку на ваш прекрасный пол — тоже никто не будет.
Я едва сдержала возмущенное фырканье — сдались мне ваши скидки! Свою шкуру берегите! А наставник, окончательно оторвался от бумаг и посмотрел мне в глаза:
— В таком случае, можете быть свободны. Увидимся на практике во второй половине дня. До той поры будьте любезны раздобыть соответствующую одежду.
Я кивнула в третий раз и, поправив сумку на плече, вышла из аудитории. Что ж, по крайней мере, скучать мне тут точно не придется!
Вечером, вернувшись после ужина в свою, отвоеванную у деканата комнатку (ну, правда, зачем меня переезжать, если я и так живу одна!), я закрыла за собой дверь и привалилась к ней спиной, опершись затылком на гладкое дерево. Напомните-ка мне, Далиса Манобан, великая и непобедимая, зачем вам сдались боевики?..
Тело ненавязчиво ныло — занятия на боевом факультете включали в себя ежедневную физподготовку. И не сказать, чтобы она была столь уж выматывающей, но не сказать и что я к таким нагрузкам привыкла! Впрочем, руки-ноги не отваливаются и то хорошо.
Зато порадовал список изученных соучениками тем, предоставленный наставником Намджуном. До четвертого витка все адепты изучали одно и то же — общую магию и, совсем немного, основы специализированных направлений, чтобы понять, к чему лежит душа. По общей магии мой уровень в принципе опережал даже выпускников, а в том, что касается специализации, несколько тем однозначно были уже знакомы, так что нагнать оставшееся за две недели не составит никакого труда. Надо только собраться, сесть и...
Я с задумчивым видом покосилась на заманчиво накрытую покрывалом постель, мою славную, двуспальную постельку, в которой так сладко лежать, раскинувшись звездочкой, как мне в затылок — вообще в дверь, но мне показалось, прямо в затылок — постучали.
Я оскорбленно потерла пострадавшую часть тела и открыла дверь.
Первым, что я увидела, был куст. Крупный куст. Темно-зеленые мохнатые листочки и цветы-колокольчики с темно-бордовой серединой и нежно-кремовыми лепестками, пронизанными такими же бордовыми прожилками. Снизу куста был горшок, который сжимали две широкие ручищи, а сверху — донельзя довольный собой Чонгук.
Я обреченно закатила глаза, пряча рвущийся наружу смех, и посторонилась, пропуская ректора с белладонной в комнату.
— Вам не стыдно грабить оранжерею наставницы Денни?
— Я ректор и юридически вся академия относится к зоне моей ответственности, а значит, это и моя оранжерея, — ухмыльнулся дракон, пристраивая горшок на столе рядом с крокусами.
— Что-то мне подсказывает, что наставница с вами не согласится... — пробормотала я себе под нос, подходя ближе и поворачивая горшок той стороной, где цветов было больше всего. Мои пальцы ненавязчиво задели руки дракона, все еще лежащие поверх глиняных боков, и по телу пробежала теплая волна предвкушения, разгоняя кровь, и выталкивая из головы все мысли о недавней немощности.
— Поэтому я и не стал ее спрашивать. Чтобы у нее не было возможности со мной не соглашаться! — Чонгук выпустил горшок, и сильные пальцы тут же сомкнулись на моей талии, с легкостью приподнимая вверх и усаживая на стол рядом с цветком.
Я положила ладони на широкие плечи и погладила выпуклую причудливую вышивку на плотной ткани, опустив ресницы и внезапно немного робея под жгучим янтарным взглядом.
Дракон склонился ко мне, но неожиданно вместо губ, коснулся поцелуем щеки, нежной кожи возле самого уха. Невесомо и до невозможности щекотно.
— Как прошел первый день на боевом отделении? — хрипловатым голосом спросил Чонгук.
Драконьи зубы легонько куснули меня за нижнюю губу, потом по ней прошелся шершавый язык, раз, другой... Крепкая рука властно ухватила меня за затылок, заставив запрокинуть голову, и язык скользнул в рот.
Я всхлипнула и слабо застонала, ощущая ласкающие движения. Г олова пошла кругом, воздуха не хватало.
Дракон отстранился, и я еще некоторое время пыталась вспомнить, где я и кто я.
Ух ты!
Вот это поцелуй!
Отдышавшись, я вспомнила, что язык у разумных не только для того, чтобы целоваться, уточнила:
— Так какой там был вопрос?
— Насущный! — внушительно отозвался ректор, и дернул мою рубашку вверх, из-под пояса свободных штанов. Руки с проступившей на фалангах чешуей скользнули под слои плотной ткани.
Шершавые ладони погладили кожу, заставляя ее покрыться мурашками, большие пальцы обвели выемку пупка, мазнули по ребрам, упрямо подбираясь под корсаж, но цели не достигли — и выскользнули. Только для того, чтобы распустить шнуровку блузки на груди и проникнуть под белый хлопок.
Я прогнулась в спине, подставляя умелым рукам грудь, наслаждаясь ощущением. Кожа к коже, без преград. Чуткие пальцы делали то, чего мне больше всего хотелось — пусть даже я сама этого не понимала. Сминали, гладили, пощипывали. И снова сминали гладкие полушария в требовательной, властной ласке.
Я беспокойно заерзала на столе, изнемогая, желая прижаться, притереться еще ближе. Пальцы сами собой зарылись в бронзовые пряди, распуская косу, перебирая гладкие тяжелые волосы, сжимая в кулак и наслаждаясь ощущением какой-то... силы. Маленькой женской власти.
— Как. Прошел. Первый день. На боевом. Отделении? — внятно повторил вопрос Чон, и, пока я таращилась на него бессмысленным взглядом, пытаясь сообразить, что означают эти нелепые, неуместные звуки, наклонился — и куснул меня за грудь.
Прямо сквозь ткань.
Мой мозг, и так пребывавший уже в изрядно размягченном состоянии, окончательно разжижился и стек в промежность.
— Ну же, адептка Лалиса, соберитесь! — укорил меня Чонгук .
Голос его звучал глубоко, гортанно, и отзывался во мне сладкой предвкушающей дрожью, но даже официоз обращения не мог вернуть мне сейчас возможность ясно мыслить.
Га-а-ад! Какой же гад, подумала я, сладко прогибаясь ему навстречу, когда мерзавец переключился на вторую грудь, прикусывая теперь довольно ощутимо. Каждый болезненный укус отзывался острым удовольствием там, где сосредотачивалась моя женственность.
Я выпустила косу, и волосы змеей выскользнули из ослабевшей ладони, рассыпавшись по плечам. Мои пальцы сами собой, уже куда проворнее, чем в прошлый раз, пробежались по пуговицам, открывая доступ к горячему драконьему телу, и когда мои ладошки легли на твердую грудь, Чонгук хрипло выдохнул и с силой провел по моим бедрам, обтянутым штанинами.
— Вот поэтому я был против боевого факультета!
Я хихикнула, припала к его губам, не разрывая поцелуй стекла со стола, тут же ощутив тяжелые ладони на ягодицах, и в этот момент раздался громкий стук в дверь.
Мы оба застыли, будто нас огрело оглушающим заклинанием, и, кажется, даже перестали дышать.
Стук настойчиво повторился. А следом за ним раздался громкий мужской голос:
— Лалиса , это Чимин. Наставник Намджун должен был предупредить вас, что я зайду.
Я тихо застонала и обреченно ткнулась лбом в драконью грудь. Не-ет. Староста! Конспекты! Нагон отставания! Я забы-ы-ыла...
— Лалиса?
— Может быть, вас здесь нет? — шепотом предложил наставник и между прочим ректор, серьезный многосотлетний дракон.
— Но я есть! — прошипела я в ответ, чувствуя, как весь томный настрой стремительно улетучивается.
— Лалиса! — чего-чего, а настойчивости старосте было не занимать. Любой другой уже ушел бы, а он стоит и упрямо ломится в запертую дверь.
Еще немного, и он прошибет ее лбом, а у меня тут дракон и ворованная флора. Ладно, флору можно накрыть заклинанием. А дракона? На движущиеся объекты его накладывать рискованно. Может в шкаф?..
Я метнула взгляд в угол, потом на Чонгукa, и вынуждена была то ли с сожалением, то ли с некоторым самодовольством признать, что в шкаф дракон не влезет.
— Лалиса!
— Минуточку! — обреченно пискнула я, только чтобы заставить наконец этого неугомонного заткнуться.
Чонгук недовольно фыркнул и мотнул головой. Бронзовая шевелюра сверкнула мягкими бликами, как и проступившая на скулах чешуя. Красиво...
Так, а если под кровать?..
— Лалиса! — на этот раз мои имя, произнесенное грозным шепотом, прозвучало по эту сторону двери. — Прекратите так многозначительно примерять на меня все предметы интерьера! Я просто выйду под отводом глаз, пока будет открыта дверь.
Несколькими торопливыми пассами я превратила беладонну в розовый куст, сунула крокусы под кровать, растерянно огляделась, пытаясь сообразить, что еще могло выдать пребывание в моей комнате неурочного гостя, и дракон, закатив глаза, лично затянул и завязал шнурок ворота почти полностью открывшей грудь блузки.
Низ я, смутившись, заправила сама и вскинула голову.
Совершенно гипнотические драконьи глаза смотрели на меня так, что мне хотелось выставить за дверь пожирателя, а не ректора. И пусть староста Чимин тренирует свои боевые навыки, раз ему, кроме учебы, вечером заняться больше нечем. Желание это усилили ладони, легшие на талию и притянувшие вплотную к могучему телу, заставив ощутить всю силу неудовлетворенного мужского желания. А жесткие губы, накрывшие мои властным поцелуем, едва окончательно не лишили рассудка, но ректор все же был ректором и ставил знания адептов выше удовлетворения собственных (и в данном конкретном случае, между прочим, и адептских!) нужд.
Поэтому он отстранился, сорвав с моих губ полный сожаления стон, ухмыльнулся, и исчез, растворившись в воздухе будто его и не было. Виртуозное владение оптическими чарами все же. Вир-ту-оз-но-е.
Я вздохнула по несбыточному — наслаждению и мастерству — и поплелась открывать дверь.
Староста Чимин — высокий, худощавый и белобрысый, как большинство велибарцев, с хищным орлином носом и недовольным изгибом рта (что-то мне подсказывало, что это черта не наследственная, а приобретенная за последние пять минут...) — посмотрел на меня с укором, не торопясь заходить. И продолжая загораживать проход, несмотря на широко распахнутую дверь.
— Ну, чего застыл? — не слишком приветливо спросила я дверное препятствие. И пока парень набирал воздуха в легкие, чтобы обрушить на меня свой сокрушающий (хаха!) гнев, буркнула: — Я одевалась.
Чимин выдохнул, и шагнул в мою комнату с таким лицом, будто оказывал мне величайшее одолжение.
Вообще-то, я была неправа, и, да, оказывал — только я его ни о чем не просила, так что все счета — к декану. А я особой благодарности к нему сейчас испытывать не могла категорически!
— Нет, дверь не закрывай, — опередила я действие старосты. И на его удивленный взгляд пояснила, — Чимин, я не останусь с посторонним молодым мужчиной при закрытых дверях. Тебе, положим, я вполне доверяю, но соседки... Они на пустом месте такое придумают...
Чимин понимающе кивнул и во взгляде его появилось даже нечто, отдаленно похожее на уважение. А я в тот момент могла думать только о том, покинул уже ректор мою комнату или нет? От одной только мысли о том, чего я сегодня лишилась, хотелось вытолкать старосту взашей. А Чонгуку, наверное, было еще обиднее. Старался, белладонну воровал... и на тебе! ...впрочем, дракон и сам виноват! Надо было по-быстрому того-этого, а не игрища устраивать и дурацкие вопросы задавать. Я вот совершенно не возражала бы...
Ну, и будет теперь ходить голодный!
А если не будет?..
А-а-а-а!
Мысль была такой внезапной, острой, что я с трудом задавила внутреннюю панику.
Боги-боги-боги, что делать, что делать?! Надо же что-то делать!..
На границе здешнего и потустороннего в кои-то веки молчали, но молчали настолько ехидно, что сомневаться в точке зрения предков не приходилось.
Пройдя к моему столу, староста, не подозревающий о моих внутренних метаниях, сбросил с плеча сумку на пол, потянул к себе выданные наставником конспекты, и, бегло просматривая их, оседлал стул, развернув его другой рукой задом наперед.
— Значит, так. Делаем вот что: я читаю тебе название темы, ты рассказываешь мне все, что по теме знаешь. Если можешь выполнить заклинание — выполняешь. К концу вечера мы определимся, с чем ты справишься сама, чему следует уделить дополнительное внимание, по каким вопросам понадобиться помощь наставника...
Кое как отогнав видения, от которых зрение заволакивала красная пелена, я сосредоточилась на словах Чимина.
Его предложение звучало вполне разумно. Я кивнула, повернулась к столу, но успела отследить боковым зрением неясную тень, качнувшуюся на выход, и ощутила щекой ласковое прикосновение сквозняка, подозрительно напоминающее поцелуй.
От сердца отлегло.
Остаток вечера мы со старостой вполне плодотворно поработали, установив, что по теоретической части мне предстоит наверстать примерно треть материала, а по практической части — гораздо больше, но усваивала я заклинания легко, сегодняшний щит выполнила уверенно, и перспективы выглядели вполне прилично. Пожалуй, за предоставленные две недели я успею наверстать недостающее, даже не особенно напрягаясь — останется время и на личные дела...
Глупо было надеяться, что Чон будет караулить за дверью до того самого момента, пока Чимин не уйдет, чтобы продолжить начатое. Я и не надеялась. Но все равно, укладываясь в постель и закрывая глаза, испытала легкий укол неудовлетворенного разочарования.