13 глава
Лилиан
Я стояла, всё ещё ощущая вкус её губ, и не могла поверить, что это произошло. Мгновение назад я готовилась к серьёзному разговору, к возможно холодному или неловкому объяснению… но Виттория просто взяла и поцеловала меня. И этот поцелуй сбил с ног всё, что я пыталась себе внушить последние дни: страх, сомнения, попытки отгородиться от чувств.
Шум улицы растворился, как будто кто-то убрал весь город на задний план. Остались только мы — две фигуры, застывшие в плотном вечернем воздухе Нью-Йорка, среди мерцающих огней витрин и потока прохожих. Я слышала её дыхание, чувствовала тепло её ладони на моей талии, и мне казалось, что я могла бы так стоять бесконечно.
Я подняла глаза и встретила её взгляд. Там не было случайности — только намерение. И ещё что-то, чего я боялась, но жаждала одновременно: желание.
— Лили, — тихо сказала она, почти шепнула, и в этом звуке моего имени было больше близости, чем в любых других словах. — Приходи ко мне вечером. Посмотрим фильм… в пижамах.
Я моргнула, пытаясь быстро осознать смысл, и почувствовала, как сердце уходит куда-то в горло. Она продолжила, чуть тише, с той мягкой уверенностью, от которой внутри стало ещё теплее:
— София сегодня у моей мамы. У нас будет время.
«Время». Всего одно слово, но я его почувствовала как прикосновение.
— Придётся снова пропустить университет… — сказала я с игривой полуулыбкой, хотя на самом деле эта новость меня только радовала.
Виттория чуть качнула головой, и уголки её губ дрогнули в почти незаметной улыбке.
— Думаю, ты переживёшь, — произнесла она и крепче прижала меня к себе, словно боялась, что я снова исчезну, как в то утро.
Прохожие оборачивались — кто-то с любопытством, кто-то с осуждением, но в тот момент мне было всё равно. Я даже сама удивилась, как спокойно я держу её за талию, почти вцепившись, будто боюсь, что этот момент окажется сном.
Мы так и стояли ещё несколько секунд, обмениваясь взглядами и короткими улыбками, не спеша разжимать объятия. Я видела, как её волосы чуть треплет ветер, как в свете фонаря медные пряди отливают золотом. На секунду захотелось снова наклониться ближе… и я поняла, что если сделаю это, мы можем так и не дойти до вечера.
— Во сколько? — спросила я, пытаясь сохранить голос ровным.
— После семи, — ответила она, и это прозвучало почти как обещание. — И… возьми тёплую пижаму.
Я засмеялась, потому что внутри всё было слишком серьёзно, а снаружи хотелось сделать вид, что это просто дружеский вечер. Но мы обе знали — он таким не будет.
Когда мы наконец разжали руки, я почувствовала пустоту, как будто у меня отняли что-то важное. Но вместе с тем было и другое — ожидание.
Остаток дня, я знала, я проведу, считая часы до семи.
Я шла домой, чувствуя, как каждый шаг отдаётся лёгкой дрожью в коленях. Улицы Нью-Йорка тянулись бесконечными витринами и огнями, но всё это казалось фоном — ненастоящим, размытым. Настоящим было только то, что ждало меня вечером. Каждый светящийся знак над кафе, каждый проезжающий жёлтый такси казались символами, отсчитывающими время до семи.
Может, я должна волноваться? Может, я должна бояться? Всё-таки… мы перешли ту границу, которую я даже в мыслях боялась приближать. Но страх в тот момент уступал место какому-то сладкому, почти болезненному предвкушению.
Дома мама сидела на кухне, пила кофе и листала телефон. Я специально вошла чуть громче, чтобы предупредить её своим присутствием, и, не задерживаясь, сказала:
— Мам, я вечером к Вите загляну. Посижу с Софией, раз она у неё.
Это прозвучало так буднично, что самой стало смешно. Она даже не подняла головы — просто кивнула и сказала:
— Хорошо, передавай им привет.
Я прошла в свою комнату, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, чувствуя, как сердце бьётся чуть быстрее. Первым делом я скинула рюкзак и открыла шкаф. Там — обычный набор одежды, но сегодня это была целая миссия.
Я достала свою любимую мягкую пижаму — светло-серую с тонкими голубыми полосками, но… нет. Она слишком «домашняя». В конце концов, это вечер с Витторией, а не одинокое чтение книги. Я покопалась глубже и нашла шортики и свободный чёрный топ — они выглядели… непринуждённо, но всё же немного… привлекательнее.
Потом долго стояла перед зеркалом, думая: «А надо ли вообще краситься?». В итоге решила — совсем чуть-чуть. Пара штрихов туши, лёгкий блеск для губ. Вроде и естественно, но всё же старалась. Волосы распустила, провела пальцами, чтобы они легли чуть более объёмно.
Переоделась в джинсы и свитер — в пижаму, конечно, переоденусь уже в Витторином доме. Сумку собрала просто: телефон, ключи, на всякий случай косметичка… и, почему-то, духи. Лёгкие, с запахом ванили и апельсина.
Когда вышла на улицу, вечерний воздух был чуть прохладным, но внутри горело тепло. Дорога до её дома казалась короткой, и в то же время я ловила себя на том, что иду чуть медленнее, чем могла бы. Хотелось растянуть это чувство ожидания, но при этом — поскорее увидеть её.
Я заранее придумала, что скажу, как войду, как мы начнём этот вечер… но, конечно, всё пошло не по плану.
Я постучала в дверь.
И она открыла.
Виттория стояла передо мной в мягком ночном топе на тонких бретельках и коротких пижамных шортиках, которые чуть задорно выглядывали из-под подола её распахнутого халата. Рыжие волосы были слегка растрёпаны, а на лице не было макияжа — только та естественная красота, от которой у меня моментально пересохло во рту.
— Лили… — сказала она тихо, и в этом одном слове уже было приглашение, которое совсем не требовало объяснений.
Я шагнула внутрь.
Виттория
Когда Лилиан появилась на пороге, я почти машинально выдохнула — не от облегчения, а от того, что эти несколько секунд, пока она поднималась по лестнице, я успела напридумывать тысячу лишних мыслей.
Я ведь готовилась. Не так, как к ужину с коллегами, и не так, как к встрече с Эммой. Тут было что-то другое… что-то, из-за чего я перебрала все свои пижамные комплекты и в итоге выбрала мягкий шёлковый топ и короткие шортики. Хотелось выглядеть просто, «домашне», но и не отпугнуть мысль, что я всё ещё могу быть красивой — даже для девятнадцатилетней девушки.
— Проходи, — сказала я, закрывая за ней дверь, стараясь, чтобы голос звучал ровно, а не так, будто я внутренне лихорадочно проверяю, нравится ли ей то, что она видит.
Она сделала пару шагов в зал и заметила, что на низком столике уже стоит пицца, бутылка красного вина и два бокала. Я увидела, как у неё чуть расширились глаза — не в удивлении, скорее в лёгком смущении.
Я приподняла бровь, чуть играя голосом:
— Надеюсь, девятнадцатилетней можно вино?..
Лили замерла на мгновение, а потом, чуть прикусив губу, ответила:
— Ну… думаю, если крестная предложила, то это автоматически благословлено… церковью, так сказать.
Я тихо рассмеялась. Этот её способ сказать что-то сдержанно-шутливое всегда разряжал обстановку, и я поняла, что уже перестаю волноваться.
Она переоделась.
Мы сели на диван, я разлила вино, и мы начали перебирать фильмы на телевизоре. Она склонилась ближе, рассматривая список, и я почувствовала лёгкий запах её парфюма — нежный, почти незаметный, но он был. Не знаю, сделала ли она это специально, но в груди кольнуло что-то опасно тёплое.
— Комедия? — предложила я, выбирая что-то нейтральное, без сложных сюжетов.
— Комедия звучит идеально, — кивнула она, устраиваясь поудобнее.
Фильм начался, и мы сделали вид, что действительно его смотрим. Но я ловила себя на том, что чаще наблюдаю за тем, как её волосы слегка падают на лицо, как она двигает пальцами, держа бокал, и как в её глазах отражается свет экрана.
Пицца оказалась вкусной, вино мягким, а между нами витала тишина, которая была не неловкой, а… внимательной.
Я поймала себя на мысли, что этот вечер — не просто «посмотреть фильм». Он уже был чем-то большим. Я просто не решалась назвать это вслух.
Она сидела чуть на расстоянии, но я чувствовала её присутствие даже через шум диалогов с экрана. Этот крошечный промежуток между нами будто бы был наполнен чем-то плотным, ощутимым, и я знала — рано или поздно он исчезнет.
И он исчез. Лилиан тихо, почти незаметно, подалась ближе, и её плечо едва коснулось моего. Это было так просто, так невинно… и при этом в груди стало теплее, чем от любого глотка вина. Я медленно подняла руку и обняла её за плечи, давая понять, что не собираюсь отстраняться.
Она чуть выдохнула, и я почувствовала, как напряжение в её теле сменилось мягкостью. Мы продолжали смотреть фильм, хотя я уже почти не воспринимала, что происходит на экране. В какой-то момент она тихо склонилась ко мне и коснулась губами моей шеи. Не спеша, без лишней смелости — просто как будто хотела запомнить мою кожу.
Я вздрогнула, но не отстранилась. Ответила лёгким, мимолётным поцелуем в её висок. Она улыбнулась, и через пару минут снова коснулась моей шеи — чуть ниже, чуть дольше, позволяя губам задержаться.
И тогда я повернулась к ней, поймав её взгляд. В этих глазах было столько тепла, что устоять было невозможно. Я медленно наклонилась и коснулась её губ. Поцелуй вышел мягким, не требовательным. Лили ответила, а потом снова вернулась к моей шее, словно боялась, что этот контакт прервётся слишком рано.
Мы будто играли в череду — её поцелуй в шею, мой в губы, её в уголок рта, мой снова в губы. Всё это происходило в тишине, которую прерывал только смех актёров на экране, совершенно неуместный к тому, что творилось между нами.
В какой-то момент она устроилась ближе, положив голову мне на грудь. Я обняла её крепче, чувствуя, как медленно уходит весь день, как отступают тревоги о разводе, о Софии, о нас… остаётся только это ощущение — быть рядом.
Я не заметила, как фильм закончился. Не заметила, как за окном стемнело окончательно. Мы просто сидели, прижавшись друг к другу, пока тепло вина и теплее — её тела — не сделали своё дело.
Её дыхание стало ровным, и я поняла, что Лилиан уснула. Я не стала будить её. Только чуть подтянула плед, накрывая нас обеих, и устроилась поудобнее, позволив себе закрыть глаза.
Мы так и остались на диване — в обнимку, с тихим телевизором на фоне, среди запаха пиццы и вина. В ту ночь я впервые за долгое время уснула без чувства одиночества.