Официантка

я никогда не чувствовала столько боли, как в те дни. никогда.

теперь нам нужно было как то провести этот день. где то быть, чтобы нас не нашли, чем то себя занять.

мы были голодны, все таки давно не ели, поэтому приняли решение сходить в небольшую уютную столовую.
в детстве мама водила меня туда. мы ели вкусные пирожки и пили компот. меня опять накрыло. тогда жизнь моя играла другими красками.

после того, как мы поели, то приняли решение сходить и найти квартиру, которую мы хотели снять. увидеть, где это место, как долго идти до автобуса, все таки еще как то ездить в школу..

мы все нашли, все посмотрели, а потом шли в неизвестность. у меня до безумия болели ноги. я реально уже не могла просто идти.

недалеко жила сестра отца, мы с ней очень хорошо общались, поэтому подумали, что можно посидеть у нее. но это тоже было опасно, отец мог подозревать, что мы можем быть там. но тем не менее это был единственный выход.

мы остаток дня провели там. нормально покушали, посидели. настало время, когда нам должен был позвонить тот мужчина. проходит полчаса.. час... полтора часа. мама звонит ему сама, а он недоступен. просто недоступен. и вот тогда меня опять окутала паника. вновь все стало рушиться.

решили остаться у сестры отца, завтра опять что то думать. и как же мне стало хорошо, когда я элементарно сходила в ванную. помыла голову, хорошо покушала. я в эту ночь спала очень крепко.
в итоге на следующий день опять что то стали искать.

по связям сестры отца нашли женщину в возрасте, которая была готова сдать нам комнату в трехкомнатной квартире. за очень минимальную цену. конечно, мы согласились. вот этот вариант реально был лучшим и последним.

в этот день женщина была в городе и сказала, что приедет вечером и покажет ее. мы вновь ждали. ждали весь день.

я начала думать, что вроде у нас все получилось... чтобы зря день не терять, решили поехать домой и собрать вещи. потому что папа в этот день должен был уехать на работу и уехал.

мы приехали на автобусе обратно в наш посёлок. зашли сзади нашего участка, потому что знали, что камеры все снимают. да, он следил за всем. даже за тем, чтобы я приходила не позже восьми вечера. когда я ухожу и когда возвращаюсь. он знал все.

посмотрев в коридор, мы поняли, что он закрыл большую железную дверь на замок. ключи увез с собой на работу и вновь поражение. он опять оборвал все провода.

поехали обратно в город без вещей, отец был хитрым человеком.

вечером женщина сказала, что не успевает приехать из города и комнату получится посмотреть только завтра. но завтра мама на работу, а я и сестра отца решили поехать домой и собрать вещи. я не хотела туда возвращаться, вообще. больше никогда. но послезавтра также нужно было в школу. а все учебники были дома. да и одежды не было. не было практически ничего.

мы приехали и мне не описать, что я чувствовала на тот момент. мои ноги дрожали, я шла по тропинке в сторону входной двери. сердце колотилось, мне было страшно и очень больно.

и вот, тётя зашла домой первая, прошла немного, следом прошла я и когда я увидела отца, то сначала даже не поняла его эмоций. на нем не было лица и он медленно подходил ко мне.

я подумала, что он хочет что то мне сделать, но нет, он подошел ко мне и обнял. в то время боль внутри меня продолжала бороться со страхом и я стояла в ступоре. он что то говорил мне, по типу: «прости», «я так волновался»...

я зашла в свою комнату и достав сумки начала собирать туда свои вещи. одежду, учебники, косметичку, какие то личные вещи. мои руки дрожали. я сдерживала свои слезы. мне просто хотелось забрать свое и уйти. убежать без оглядки и пропасть. раз и навсегда.

как же я ошибалась. то, что произошло дальше - я считаю огромной ошибкой. большой и болезненной.

отец зашел в комнату и он хотел поговорить. он просил остаться. его руки, касаясь меня, дрожали, как и голос. но он не хотел, чтобы я уходила и он просто извинялся и говорил, что без нас с мамой он умрет. он никто.

я молчала, глотала свои же слезы и молчала. в голове стоял лишь единственный вопрос: «если ты так нас ценишь, почему так поступил? »

я отвечала ему, что хочу уйти, что не могу здесь оставаться, что мне больно и плохо. а он стоял на своем. он разговаривал с мамой, мама говорила ему то же самое, на что он ответил, что если мы хотим уйти, то он сожгет все наши вещи. забрать их нельзя, а сжечь он может. в этот момент я чувствовала скрытую агрессию и несправедливость. он говорил, что просто не сможет отпустить меня. я так хотела, чтобы тётя подтвердила то, что я хочу уйти, но она сказала мне сразу, что встревать в это не будет. она не хочет оставаться потом тем, кто возможно разрушил семью. но это уже сделал отец. сам. своими руками.

в итоге, все мои вещи были собраны. я сидела в комнате, изредка плакала, но было очень плохо.

спустя несколько звонков маме, папа продолжал меня отговаривать. говорил, что больше такого никогда не будет, что он возьмется за голову.

а потом мне позвонила мама. она рассказывала мне, что папа сказал, что закодируется, что больше не будет пить, что никогда больше такого не повторится. следующие слова мамы потрясли меня. она мне сказала, что хочет дать ему еще один шанс. последний.

эта новость убила меня. убила морально. убила так, что я забыла, как дышать. я слушала ее в трубке, а сама уже ревела. я до сих пор помню её слова: «давай попробуем. правда, последний шанс, он сказал, что закодируется» и я молчала. только спустя наверное минуту выдавила: «ладно»...

ничего ладно не было. я была против. нельзя таким людям давать шансы. тем более это был не второй шанс, а третий. два раза уже повторилось одно и то же. и это ничему не научило ее.

мне пришлось остаться. пришлось смириться. пришлось перебороть себя и свою боль. как бы я этого не хотела.

с тех пор это мой самый болезненный и переломный момент в жизни. я никогда не чувствовала столько боли, как в те дни. никогда.