33
Голова гудела,как после удара кувалдой.Всё внутри дрожало,будто в теле поселился чужой ток.Он не бил,но изводил.Ощущение было такое,будто я проснулась в кошмаре,который не собирался заканчиваться.
Серые стены.Стул.Руки туго привязаны к спинке,будто кожа врастала в ремни.Ноги словно налиты свинцом,язык будто ватный.Не двигался,не слушался.Всё тело не мое.Только глаза — единственное,что я могла контролировать.
Я повернула голову — резко,почти на автомате, — и увидела Нугзара.Он сидел точно так же,связан,осунувшийся,но живой.Слава Богу,живой.
— Твою мать… — выдохнул он тихо,стиснув зубы.Его голос дрожал,хоть он и пытался выглядеть собранным.Я заметила,как он медленно пробует шевелить пальцами.Незаметно,по миллиметру.
Но тогда дверь резко распахнулась.
Я вздрогнула от глухого лязга.Вошли четверо.Чужие.Тяжёлые сапоги,маски,оружие наготове.Серые призраки со смертью в руках.Двое остались у дверей,третий медленно пошёл к нам.Стянул маску.
И я застыла.
Нугзар тоже.Он даже не дышал.
Это был папа.
Моё сердце ударило раз.Сильно,как молотком.И тут же сжалось,будто не верило.Его лицо… оно было другим.Всё ещё знакомым,но словно затёртым болью,пылью,страхом.В глазах — неуверенность,боль,что-то животное.
— Убей их,Ястреб, — хрипло приказал один из масок,не обращая внимания на нас.Голос — как лёд по стеклу.
Папа медленно поднял руку с пистолетом.И… моргнул.Один раз.Второй.Третий.
Я знала этот знак.Мы играли в него в детстве,в прятки.Три моргания — держись.Три моргания — я с тобой.Три моргания — верь мне.
Он чуть выдохнул,положил палец на курок.И в тот момент,когда всё замерло — воздух,время,кровь в венах — он резко развернулся и выстрелил.Резко,быстро.Как молния.
Раз.
Два.
Двое нападавших рухнули.Один с пробитым лбом,второй с криком,хватаясь за грудь.Третий попытался выхватить пистолет,но папа — не дрогнув — вогнал в него пулю почти в упор.
— Захват! — раздалось из его рации глухо,как через вату.Где-то в глубине здания загремели шаги,крики.Воздух наполнился жизнью,ревом и шумом.
Но тут папа качнулся.
Пистолет выпал из руки и глухо ударился об пол.Он сделал шаг назад,как будто потерял равновесие.Лицо побледнело.На рубашке расплывалось тёмное пятно.Я замерла.
— Папа?! — вырвалось у меня сквозь охрипшее горло,хоть голос всё ещё был не моим.
Он посмотрел на меня… и попытался улыбнуться.Даже зубы показал неровно,как будто забыл,как это делается.
— Не переживайте… Просто... пуля... по касательной.Я… уронил курицу в прошлый раз,это было страшнее...
Он покачнулся,едва не упав.Я видела,как он держится за рану,сжимая зубы,но кровь всё равно сочилась между пальцами.Нугзар забился в стуле,пытаясь вырваться,лицо перекосилось от боли — не своей,моей.
В этот момент в здание ворвался ОМОН.Глухой грохот ботинок,крики:
— Лежать! Работает спецгруппа!
Всё смешалось: свет,шум,люди в форме,маски,команды.Кому-то из нас на плечо легла чья-то рука,уже не враждебная.
А я всё смотрела на папу.
Он,шатаясь,сел на корточки,упираясь в стену,будто хотел просто отдохнуть.
— Я же сказал,что приеду за вами… — прошептал он,закрывая глаза.
И всё внутри меня оборвалось.
Связи на запястьях ослабли,словно кто-то сжалился над болью в коже.Меня быстро развязали — офицер в броне,лицо за маской,коротко бросив:
— Чисто.Всё под контролем.
Я едва поднялась на ноги.Они дрожали, как у ребёнка после бега во сне.Тут же бросилась к папе.Он сидел у стены, сползший,с рукой,всё ещё прижатой к боку.Рубашка была насквозь чёрной.Его пальцы тряслись.
— Папа… — голос сорвался,как и я сама,упав перед ним на колени. — Господи,папа…
Нугзар уже был рядом.Он почти волком бросился к нему,сорвав с себя худи и прижав его к ране.Я помогла,затыкая другой стороной кровь,прижимая,как могла.Всё промокало.Слишком быстро.
— Эй… эй… тише, — пробормотал папа. — Не… так громко.У меня не концерт тут…
Голос был слабый,как будто он шутил сквозь воду,сквозь забытое эхо.Он попытался ухмыльнуться,но вместо этого у него дрогнули губы,и глаза чуть закатились.
— Не засыпай! — резко сказала я,всматриваясь в его лицо. — Ты же обещал… Ты же всегда держишь слово!
— Да… держу… — прошептал он и криво усмехнулся. — Но,знаете… когда вам почти сорок… держаться сложнее.Особенно когда вас прокалывают,как канапе…
Нугзар стиснул зубы,прижимая ткань сильнее,и проговорил хрипло:
— Не говори.Просто… просто молчи,полковник.Мы вытащим.Сейчас будет помощь.Всё будет.
— Не… не должны были вы быть здесь, — прервал папа,глядя на нас будто издалека.Его губы побледнели. — Это всё… не должно было быть.Это ошибка.Я их повёл туда,куда не надо.Это была засада…
Я чувствовала,как его кожа холодеет под моими руками.Он дышал тяжело.Грудь едва поднималась.
— Папа,хватит, — сказала я,чуть не крича. — Просто держись.Это неважно сейчас.Важно,что ты с нами.
— Наташа… — он посмотрел на меня с такой теплотой, что внутри всё сжалось. — Твои родители… гордились тобой.С тобой тяжело,конечно.Ты… как шторм.Но настоящий.Не фальшивый.
У него дернулась рука,пальцы вцепились в ткань худи.Он выдохнул тяжело:
— А ты… ты за ней следи,понял? Даже если она тебя выгонит.Даже если бросит в тебя кружку.Всё равно.Стой.Не отступай.Она того стоит.
Нугзар сжал его руку.
— Не надо таких слов.Не сейчас.Мы дома это обсудим.У плиты.С курицей.
Папа коротко хохотнул.Больше похоже на кашель.Кровь хлынула из угла рта.Он вытер её тыльной стороной ладони.
— Курицу я так и не доел… — пробормотал он. — Дурак.
И снова закрыл глаза.Но в этот раз не от бессознательности.Он просто… устал.Дал себе паузу.На секунду.Дышал едва заметно, но ровно.
В этот момент в комнату ворвались медики.Один из них скомандовал:
— Жив! Давление падает! Срочно госпитализировать!
Мы отступили назад,как тени.Руки у меня дрожали.Я всё ещё чувствовала его кровь на ладонях.Нугзар обнял меня за плечи.Крепко.Я прижалась лбом к его груди и прошептала:
— Только бы он… только бы он не замолчал навсегда.
Нугзар поцеловал меня в макушку и тихо сказал:
— Он не замолчит.Он просто… немного помолчит.А потом снова будет бурчать,что мы не вытерли обувь в прихожей.
Мы стояли,не отпуская друг друга,а папу уже поднимали на носилки.И в какой-то момент он приоткрыл один глаз,посмотрел на нас и буркнул:
— В прихожей... грязь…
И снова вырубился.
Сердце начало болеть.