20
Я повесила полотенце на сушилку и вышла из ванной,направляясь в комнату.Нугзар лежал на спине с закрытыми глазами,но когда услышал мои шаги,то повернул голову в сторону и приоткрыл глаза.
— Натулька... — тихо сказал он.
Я улыбнулась и,закрыв дверь,подошла к кровати,аккуратно садясь ему на ноги.Мои руки скользнули по его сильной груди и шее.В ответ его руки легли на мою талию,медленно поглаживая.
Я наклонилась и посмотрела ему в глаза.Он взял мое лицо и мягко провел ладонью,убирая выбившуюся прядь
Я наклонилась и коснулась его губ осторожно,будто боясь спугнуть этот покой.Он не отстранился,наоборот,стал чуть ближе,губы ответили мягко,бережно.Мы не спешили.Поцелуй не требовал слов.В нём было всё: тепло,доверие,привычка быть рядом.
Медленно я поцеловала его шею.Там,где кожа чуть подрагивала от моего дыхания,почувствовав,как он выдохнул негромко,но глубоко.Его пальцы слегка сжались на моей талии,будто хотел удержать,не отпускать ни на секунду.Я двинулась ниже,к ключице,к тонкой впадине между костей.Лёгкий,едва уловимый поцелуй,и тишина снова легла между нами,насыщенная и спокойная.
Он посмотрел на меня снизу вверх,всё ещё лежа,и улыбнулся своей тёплой,чуть уставшей улыбкой:
— Ну всё,ты меня выключила.Я теперь не человек,а размягшая каша.
— Спокойная каша, — прошептала я,медленно опускаясь на него,прячась лицом в его грудь. — Ты просто… мой дом.
Он ничего не ответил.Только одной рукой накрыл мои волосы,поглаживая в такт дыханию,а другой обнял крепче,будто знал,что мне нужно это молчание.
Я слышала,как бьётся его сердце: ровно,уверенно,как метроном.
И,слушая его,засыпала.С ощущением,будто мир остановился.И всё на своих местах.
Но среди ночи организм напомнил,что даже в идеальной идиллии есть биология.Я сонно приподнялась, аккуратно пытаясь соскользнуть с Нугзара,чтобы не разбудить его.Он крепко спал,но,стоило мне только чуть приподняться,как его рука тут же напряглась на моей талии.
— Не уходи… — пробормотал он в нос.Голос сонный,хрипловатый.
— Мне просто в туалет, — шепнула я,почти смеясь, — я вернусь,клянусь.
Он не ответил,только ещё крепче прижал меня,уткнувшись носом в мою шею.Несколько секунд боролся сам с собой,а потом попытался что-то сказать:
— Соль... сойка... нет... — пробормотал он,всё ещё в полудрёме. — Сойка моя… не улетай…
Я застыла на месте.
Сойка?
Я прикусила губу,стараясь не рассмеяться вслух.Видимо,мозг у него пытался выбрать между «солнышко» и «зайка»,но соединил это в нечто новое.Абсолютно нелепое.И абсолютно его.
— Я вернусь,сойчику не улетать, — шепнула я,легко поцеловав его в висок.
Он не ответил — уже снова уходил в сон.А я,выскользнув из объятий,пошла по коридору,едва не хихикая в голос.
Теперь у него будет новое прозвище.Даже не он — я теперь сойка.И что-то мне подсказывало,что он будет против.Но поздно.Сойка навсегда.
Я с трудом сдерживала смех,возвращаясь по тёмному коридору.Всё было бы отлично,если бы я не врезалась лбом в дверной косяк.С глухим «бум» я отшатнулась назад,потерла лоб и прошипела сквозь зубы:
— Блестяще,Наталья.Ночная сойка врезалась в гнездо
Со вздохом обиды и лёгкой драмы я вошла обратно в комнату,уже не пытаясь быть бесшумной.Нугзар,конечно,открыл один глаз,как только услышал мои шаги.
— Ты чего там гремишь,как кот в кастрюлях? — пробормотал он.
— Я пострадала,между прочим, — скорбно ответила я,направляясь к кровати. — Меня жестоко ударила дверь.Прямо в лоб.Пока я,между прочим,из-за тебя пыталась тихо вернуться,чтобы не разбудить.
Он усмехнулся сквозь зевок,приподнимая одеяло:
— Двери нападают только на невиновных.И очень влюблённых.
— Или очень сонных, — буркнула я,устраиваясь рядом,но с видом мученицы. — Погладь.Срочно.У меня теперь шишка будет и моральная травма.Это всё ты со своей «сойкой».
— Ты же знаешь,я бы тебя спас… если бы не спал, — рассмеялся он,обнимая меня одной рукой и мягко поглаживая по голове. — Давай сюда твой лоб.Проверим ущерб.
Я подалась вперёд,всё ещё хмурясь.Он наклонился и поцеловал меня аккуратно в то самое место,куда я врезалась.
— Целебный поцелуй.Проверено: снимает боль,обиду и глупости, — прошептал он,не убирая руки с моей спины.
— Ага,особенно твои глупости, — хмыкнула я,и,не дожидаясь разрешения,закинула на него ноги. — Всё.Теперь я лежу,как королева на своём трофее.
— Ага… трофей страдает,но не жалуется, — фыркнул он,откидываясь обратно и укрывая нас двоих. — Главное не вертись,шишка ты моя любимая.
— Я теперь не шишка,я сойка, — пробормотала я,прячась лицом в его грудь. — И всё,мне тепло.Я не двигаюсь.
Он только усмехнулся,крепче прижимая меня к себе,и прошептал:
— Сойка,шишка,любовь моя… какая разница.Главное,что ты тут.
А я… я снова засыпала.
С чувством вселенной любви
Утро выдалось тихим — редкий случай,когда солнце лениво пробивалось сквозь шторы,а за окном почти не было звуков.Всё казалось слишком спокойным,чтобы будить кого-то,но я всё равно не удержалась.
Наклонившись над Нугзаром,я провела пальцем по его щеке и прошептала:
— Эй… просыпайся,птица сонная.Утро пришло,и оно требует сойку.
Он только пробурчал в подушку что-то нечленораздельное и перевернулся на бок.Я не сдалась:
— Знаешь,как ты меня вчера ночью называл?
— Ммм?.. — сонно выдал он,приоткрыв один глаз.
— Сойкой, — хихикнула я. — Ты хотел сказать «солнышко» или «зайка»,но у тебя получилось «сойка».Прямо в полусне.«Сойка моя,не улетай», — передразнила я его с нарочитой нежностью.
Он приподнял голову,прищурился:
— Сойка?.. Серьёзно? Я такое сказал?
— Ага, — подтвердила я,уже расплываясь в улыбке. — Теперь всё,нарицательное.Записано в семейный фольклор.
Нугзар уткнулся лицом в подушку и простонал:
— Господи,за что мне это.Неужели не мог сказать что-то нормальное? Я теперь вечно буду «сойка»?
— Нет,это я сойка, — хмыкнула я,целуя его в висок. — Ты просто мой любимый странный говорун.
Он перевернулся на спину,потянулся,потёр глаза и сдался:
— Ладно.Пусть будет сойка.Но тогда знай — я тебя буду звать так на людях.Вот увидишь.
— Только попробуй,и ты получишь по крыльям, — фыркнула я и ткнулась носом в его шею.
— Ну всё,договорились.Сойка и медведь.Или… ворон? — задумчиво пробормотал он,снова притягивая меня ближе.
— Сойка и… дятел.Потому что ты вчера топтался по кровати,как безумный.
— Отлично.Воробьиная семейка, — усмехнулся он, — зато своя.
— А вообще ты мой картавик, — тихо сказала я.
И мы снова затихли,лежа в обнимку в мягком утреннем свете с новыми прозвищами,шишкой на лбу и слишком тёплой нежностью,которая никуда не делась за ночь.
Из коридора донеслись шаги,потом скрип открывающейся двери и голос,на редкость бодрый и подозрительно энергичный для утра:
— Так,ну что,обнимашкины,подъем! День-то давно начался! Солнышко встало,птицы поют,кофе стынет!
Я со стоном натянула одеяло до ушей,а Нугзар,не открывая глаз,выдал хрипло:
— Дима… ради всего святого… дай умереть спокойно.
— Вы уже умерли от нежности,я в курсе! — не унимался папа,подходя ближе. — А ну-ка,встали! Кто-то тут обещал помочь с коробками из кладовки…
— Мы все отрицаем, — буркнула я,уткнувшись лбом в грудь Нугзара. — Никто ничего не обещал.Ты,наверное,это с Мишей обсуждал.Пусть Миша и помогает.
— Ага, — поддержал Нугзар,не двигаясь. — Я вообще ещё даже не проснулся.Это сон.Я вас не слышу.Мне снится,как я лежу с сойкой.Никто не мешает.И папы не существует.
— Ну всё,ясно, — фыркнул папа. — Значит,сегодня будет день борьбы с ленью.И начну я с вас.Сейчас принесу ковш холодной воды...
— УЙДИ! — одновременно выкрикнули мы с Нугзаром,синхронно махнув в сторону двери. — НЕ НАДО НАС ВОСПИТЫВАТЬ!
— Ага,нас уже жизнь воспитала! — добавила я,приподнимаясь на локте. — Мы теперь ночные сойки,а не утренние роботы!
— Хорошо-хорошо,я понял! — папа рассмеялся и начал отступать. — Только вы это… не забудьте,что у нас на кухне блины.И я съем их в одиночестве,если никто не встанет!
— Предатель, — шепнул Нугзар,прячась под подушкой.
— Узурпатор, — прошептала я,закидывая ногу на Нугзара.
— Секта блинов, — отозвался он, — нас с тобой хотят уничтожить голодом.
— Мы выживем, — уверенно сказала я,устраиваясь поудобнее. — Потому что мы сильные… и потому что ты встал ночью и оставил половину шоколадного батончика в тумбочке.
— Вот видишь,я обо всём думаю, — сонно усмехнулся он,снова обнимая меня. — Спи,сойка.Нам с тобой ещё отбиваться от вторжений.
Мы снова затихли.
За дверью слышался стук посуды.Запах кофе добирался до нас с кухни,а в комнате витала утренняя нежность,тихая и упрямая.
Папа мог и ворчать,и шутить,но он знал,что у нас с Нугзаром сейчас что-то важнее.
Мы были рядом.И это было главное.