14
По обычаю,я проснулась около десяти часов.Из кухни уже доносился приятный запах.Я,потянувшись,направилась туда.Нугзар шатался возле плиты,что-то весело напевая.Улыбнувшись,обняла его сзади,прижавшись щекой к его спине.Он вздрогнул от неожиданности,но тут же расслабился,откинув голову назад и засмеявшись:
— О,Наталья в режиме ласки! Осторожно,я тут с горячим омлетом!
— Омлет — дело хорошее, — проворчала я,не отпуская. — Но объятия важнее.
— Сейчас ты расплатишься за это… — загадочно сказал он и резко развернулся, подхватывая меня за талию. — Приговор: щекотка без права на обжалование!
— Нет-нет-нет,Нугзар,пожалуйста! — завизжала я,уже начиная смеяться,пока он ловко тискал меня под рёбра,заставляя изгибаться и визжать,как чайник на плите.
— Так! Ты нарушила границу личной кухни! — торжественно заявил он,не прекращая пытку. — Это против конституции моего утреннего спокойствия!
— Я же всего лишь… — задохнулась я от смеха,вырываясь. — Обняла! Это было мирное проявление любви,не более!
— Ах,мирное? Тогда вот тебе санкции! — и он неожиданно запустил в меня подушкой от кухонного уголка.
Я с визгом увернулась,схватила ближайшее полотенце и в долю секунды организовала ответный удар,раскрутив его и щёлкнув по бедру.
— Ай! — возмутился он. — Так,теперь это война!
— Сам напросился,кухонный викинг! — крикнула я и побежала в комнату.
Он тут же рванул следом,и в следующий миг мы уже катались по дивану,визжа,щекоча друг друга,роняя подушки и хохоча до слёз.Он притворно рычал,изображая захватчика,я отчаянно оборонялась,пока,наконец,не рухнула на спину,тяжело дыша.
— Ты… — хрипло выговорила я. — Ты просто… самый бесполезный омлет в мире.
— А ты… самая воинственная булочка на этой кухне, — отозвался он,нависая надо мной и смахивая прядь с моего лба.Его глаза смеялись,но были такие… тёплые.До мурашек.
Мы оба затихли,глядя друг на друга.Дыхание сбилось.Тишина растянулась.Уже не игровая,настоящая.Нежная.
— Мне с тобой хорошо, — прошептал он, — даже когда ты нападаешь полотенцем.
Я улыбнулась и легко ткнулась носом в его подбородок.
— А мне хорошо,даже когда ты жжёшь омлеты.
Он засмеялся и прижался лбом к моему.
— Тогда нам,кажется,вообще повезло.
И в тот момент я знала,что утро,омлет, щекотка — всё это было не просто игрой.Это была наша маленькая жизнь,в которой было место всему: любви,дурачеству и утренним обнимашкам.
Он всё ещё лежал надо мной,опираясь на локти,будто не решаясь сдвинуться.Его волосы чуть падали мне на лицо,и я поймала себя на том,как тянусь к прядке у его виска — мягкой,тёплой.Он не шелохнулся,просто смотрел на меня внимательно,будто заново изучал.
— Ну что,звездочка, — прошептал он, — будем сегодня без битвы? Или опять щекотка в бой?
— Щекотка под запретом, — тихо ответила я,гладя его по щеке. — Сегодня у нас режим... утреннего блаженства
— Ммм,нравится.Звучит как отпуск для души.
Он осторожно лёг рядом,подтянув меня к себе,и я устроилась у него на груди,как будто там мне и было положено быть. Его рука легла мне на спину,другая запуталась в волосах.
Мы лежали в тишине.Иногда слышно было только,как гудит холодильник и как стучат капли по подоконнику.Но внутри было очень тихо.И спокойно.
Я чувствовала,как ровно бьётся его сердце под моей щекой.Тепло кожи.Запах такой родной,чуть пряный,с чем-то из детства — будто дом.
— Ты не уйдёшь? — тихо спросилон, не открывая глаз.
— Только если ты скажешь "пожалуйста", — прошептала я,лениво проводя пальцем по его футболке.
— Пожалуйста, — усмехнулся он, — навсегда останься вот такой: тёплой, мягкой,влюблённой,с утра в моих объятиях.
— А ты останься рядом.Чтобы я могла гладить тебя вот так, — я провела рукой по его волосам, — и слушать,как ты дышишь.
Он кивнул,не открывая глаз.
— Сделка.
Мы снова замолчали.Но в этой тишине не было неловкости.Только нежность.Такая,от которой замирает всё внутри.Никаких слов,никаких объяснений.Только дыхание,кожа к коже,тепло на тепле.
Мир подождёт.
А у нас утро.И любовь.
— Что это за тюлени тут валяются? — неожиданно услышали мы голос папы.Он стоял в дверном проеме,держа в руках связку ключей и с приподнятой бровью,в которой угадывался смешок.
Я вздрогнула и моментально чуть отстранилась от Нугзара,а он,наоборот,только прижал меня крепче,не открывая глаз
— Мы не тюлени,а млекопитающие повышенной эмоциональной нежности, — невозмутимо заявил Нугзар,всё-таки открывая один глаз.
— И с утра вместо зарядки у вас обнимашки? — хмыкнул папа,заходя и ставя сумку на стол. — Ну-ну.Кстати,Маша передаёт привет.
Я фыркнула,распрямляясь,а Нугзар тут же сел рядом,не сводя с меня взгляда.Щёки горели.Не от стыда.От того,что стало слишком тепло.
— Ага,привет ей. Мы вот как раз собирались вставать... — протянула я.
— И случайно упали на диван лицами друг к другу, — добавил папа с невозмутимым лицом. — Ну ладно.Пока вы тут размягчаете атмосферу,вам звонили общие друзья.Зовут погулять.
— Кто? — заинтересовалась я,подходя ближе.Я даже не удивлена,что звонят именно ему,потому что вся обстановка проходит через папу.
— Да эти… Лена,Тимур,Кир.Сказали,у них планы: посидеть,поболтать,поржать.Ну и вас,конечно,дразнить.Как обычно.
— Обожаю,когда нас дразнят, — сказал Нугзар,поднимаясь и потягиваясь. — Это повышает самооценку.
— Потому что мы вызываем зависть? — прищурилась я,натягивая толстовку.
— Нет,потому что мы вызываем странное чувство: “что это у них такое?”*, — хмыкнул он и подмигнул. — Пошли?
День и вечер выдались приятными.Мы сидели на лавках у реки.Кто-то достал колонку.Играла музыка,и все были в каком-то лёгком,полудетском настроении.Все наши.Одни и те же фразы,одни и те же шутки,вечная борьба за последний кусок пиццы.
— Ну и вы что,теперь официально типа… в обнимашках живёте? — спросила Лена,поднимая бровь и кивая на меня и Нугзара,когда я в очередной раз оказалась у него под боком.
— Мы просто делим территорию дивана, — отозвался он спокойно,делая глоток из бутылки.
— С дополнительной функцией “держать за руку”, — добавила я и показала язык.
— Блин,вы как сериал,честно, — засмеялся Тимур. — Уже пятый сезон пошёл,а статуса до сих пор нет.
— Это потому что у нас авторское кино, — отрезал Нугзар.
Я засмеялась и,не думая,сделала глоток — что-то кислое и крепкое.Один,второй.Смех шёл легче,слова становились воздушными,как будто вес не имели.Но в какой-то момент я потеряла равновесие,запнулась,и Нугзар мгновенно оказался рядом.
— Так,звездочка, — тихо сказал он,придерживая меня за плечи. — Ты сколько выпила?
— Немножко… — промямлила я,щурясь от фонаря. — Просто… с тобой тепло,а снаружи осень.Я не хочу домой.
— А я хочу.Чтобы ты легла в плед и чай,а не в траву и не в неловкий разговор с папой, — буркнул он и уже крепко держал меня за руку. — Пошли.Это была последняя шутка на сегодня.
— Я нормально… — попыталась возразить я,но он уже подхватил меня под локоть.
— Всё.Экспедиция окончена.Главная булочка переутомилась.Надо беречь.
Он провёл меня сквозь друзей,бросив на прощание:
— Мы вас всех любим.Но не сегодня.
И под дружный смех и улюлюканье увёл меня прочь,по осенней аллее,под фонарями.
А я шла,чуть покачиваясь,и чувствовала его руку.Тёплую,уверенную.Единственную точку равновесия в этом вечере.
— Ты злишься? — тихо спросила я,когда мы уже подходили к дому.
— Нет, — ответил он. — Я просто… хочу,чтобы ты всегда оставалась такой лёгкой,живой.Но трезвой.Чтобы точно помнить,кто рядом.И зачем.
Я остановилась.Он остановился тоже.
— Я и так знаю,кто рядом.И зачем.
Он взглянул на меня.
— И кто?
— Ты.И для того,чтобы держать меня.Всегда.
Он ничего не сказал,только обнял.Молча.Долго.
И в этом молчании было всё.
— Слушай, — протянула я,весело покачиваясь на ногах,когда мы с Нугзаром подошли к подъезду. — А ты знал,почему у скелета не было девушки?
— О нет, — простонал он,притворно хватаясь за сердце. — Началось...
— Потому что у него не было…кистей для букетов! — выпалила я и сама же захохотала,едва не уронив сумку.
— Спасите.Кто-нибудь,выключите ей интернет, — отозвался Нугзар, придерживая меня за локоть. — Дима же дома,да?
— Угу... надеюсь,с бутербродами и сочувствием, — пробормотала я.
Мы поднялись на этаж,и я ввалилась в квартиру,всё ещё смеясь.Из кухни тут же выглянул папа в футболке,с кружкой чая в руке.Он окинул меня взглядом и только фыркнул:
— Ну здрасьте.А у нас что,праздничное состояние сознания?
— У нас отличное настроение, — объявила я,расстёгивая куртку и задевая вешалку. — Всё под контролем!
— Контроль — это хорошо, — серьёзно сказал он,поставил кружку на стол и... достал из ящика свой старый алкотестер. — Но проверить всё-таки стоит.Дуйте,гражданочка.
Я зависла.
— Ты не шутишь?! Он у тебя и правда работает?!
— Ещё как.У меня,между прочим,дисциплина, — гордо сказал папа. — И слабость к странным приборам.
Нугзар рассмеялся за моей спиной:
— Всё,Наталья,протокол составлен.Придётся признать: ты опасна для общества в состоянии шутливой эйфории.
— Я просто... люблю веселиться! — заявила я,тяжело усаживаясь на диван. — И у меня,между прочим,настроение отличное.Просто… хм… слегка… расплавленное.
Папа уже смеялся:
— Да ты не расплавленная.Ты в режиме “обнимите меня и дайте покоя”.Протокол отменяется,наказание — плед и сон.
— Справедливо, — пробормотала я,потянувшись к Нугзару. — Он всё равно меня не бросит.Правда же?
Нугзар усмехнулся,помог мне подняться и проводил до комнаты.Я уже почти закрывала глаза,когда он накрыл меня одеялом.
— Ну всё,теперь точно спи, — сказал он,погладив меня по голове.
Он уже собирался уходить,но я,не открывая глаз,нащупала его руку:
— Останься.Ну пожалуйста.
Он вздохнул — с улыбкой,как всегда — и лёг рядом.Осторожно,без спешки,обнял,чтобы не мешать.Я устроилась у него на плече,зарывшись носом в футболку.
— Вот теперь хорошо, — прошептала я.
— Угу.Только утром объясняй,почему ты усыпила моего крестного чутким юмором.
Я хмыкнула и почти тут же уснула.
А он остался. Рядом.
Потому что знали оба,чир по-другому быть не должно.
Сон пришёл не сразу.
Я перевернулась на левый бок.Подушка была неудобная.Перевернулась на правый — одеяло мешало.Залезла ногой под него — стало жарко.Снова откинула — стало холодно.Под боком что-то кололось — наверное,край свитера.Попыталась устроиться ещё раз… и снова не то.
— Наталья… — раздалось из темноты. Голос был глухим,хрипловатым и очень уставшим. — Это что,танцы с подушками?
— Мне неудобно! — зашипела я,ворочаясь. — Всё не так.Всё жмёт,мешает,подушка как булыжник.
— Ты как будто пинаешься,а не ищешь комфорт.Я сейчас уйду обратно на диван,честно.Я старый,хрупкий.Мне надо спать.
— Ты на три года старше! — фыркнула я,пихая его локтем в бок.
— Душой — на двадцать.Телом — на девяносто.А с тобой — как с ураганом в обнимку, — пробормотал он и притворно застонал. — Всё,конец.Меня затоптали.
Я рассмеялась тихо и снова перевернулась,наконец удобно устроившись носом ему в шею.
— Всё,молчу.Я теперь неподвижна и спокойна как булка в духовке.
— Лучше бы как бублик.Их хоть не переворачивают каждые пять минут, — пробормотал он,обнимая меня и укрывая нас одеялом до подбородка. — Всё.Спим.А завтра,если ты снова будешь делать бочку в постели,я вызываю Диму с алкотестером.Прямо с утра.
— Сдаюсь… — прошептала я,уткнувшись в него. — Только не сдавай меня папе.Я тебе ещё анекдотов не рассказывала.
— Вот именно.Меня надо беречь,я под угрозой.
Я засмеялась сквозь сон и,наконец,замерла.
Он поцеловал меня в лоб и прошептал:
— Спокойной ночи,булочка с градусником.Только не взрывайся.
— Не буду… если ты рядом.
— Всегда, — отозвался он почти неслышно.
И под это «всегда» я,наконец,уснула.В тёплых объятиях,среди шуток,с чувством,что у меня есть всё.