Глава 15
Двадцатое сентября, снова шесть уроков. Элина ходила в школу. Несмотря на её периодическую бледность, обмороков больше не случалось. Либо Марк чего-то не знал...
Ребята с того дня, как поговорили у Лабиной дома, не общались. Ронин не пытался поговорить с ней, сдерживая своё обещание. Но это не значит, что он совсем не обращал на Элю внимания. Марк за ней наблюдал. За ней и за учителем. Иногда звонил Ане из дома, дабы не быть замеченным в школе, и спрашивал у неё про состояние Лабиной. Та отмечала у подруги периодический страх, который она же ничем не объясняла и не особо хотела даже. Про питание Аня спрашивала, но Элина лишь переводила тему, поэтому подруга не давила на неё. Хотя, конечно, очень переживала. А как не переживать?
Марк каждый вечер прогуливался по Набережной. Нет, он не надеялся встретить там Лабину. Просто за те несколько встреч, которые у них с Элей случились возле реки, Набережная стала для парня чем-то вроде места воспоминаний. Да, не все из них были приятные. Ладно, вообще никакое из них не было приятным. Но он будто чувствовал, что разговоры здесь были точно самыми откровенными. По крайней мере, насколько это было возможно, учитывая то, что Лабина так ни разу и не поговорила спокойно и честно. Парню оставалось обо всём этом лишь вспоминать, что-то даже анализировать.
Но иногда на Набережную из школы Ронин в своей голове приносил новые темы и известия для рассуждений. В такие дни привычная скамейка и ограждение превращались в место дум и становились причиной беспорядка в голове. И, конечно, центром всех новых новостей была Элина. Тогда Марк брал тоненькую тетрадочку, выходил из дома, шёл к реке и всё из головы переносил на бумагу.
Подходил к концу последний урок. Олег Михайлович диктовал классу домашнее задание:
– ... На прочтение этого произведения у вас есть четыре дня. Считаю, этого вполне достаточно.
Прозвенел звонок. Дописав задание от учителя, ребята начали радостно собирать рюкзаки.
– Лабина, задержись ненадолго, – раздался низкий голос Олега Михайловича.
Элина посмотрела на него, кротко кивнула и продолжила медленно собирать вещи.
Марк окинул взглядом оставшихся, застегнул рюкзак и вышел из кабинета, обдумывая, что сегодня он будет делать на Набережной.
Лабина же смотрела вслед однокласснику...
– Ну, и что мы сидим? Подходи.
Элина встала со стула, поправила юбку и подошла к учителю. В голове проносилось множество мыслей, и каждая была страшнее предыдущей.
Учитель вальяжно расположился на своём кресле и пристально посмотрел на ученицу:
– Что у вас с Марком?
– В каком смысле? – зрачки Лабиной моментально задрожали.
– Ну, вы совсем не общаетесь... – Олег Михайлович нарочно растягивал каждое слово.
– А вам-то что?.. – Элина завела руки за спину и сцепила их намертво, стараясь при этом сохранить твёрдую интонацию в голосе, который вот-вот намеревался задрожать, словно струны гитары.
Учитель не отводил взгляда от Лабиной, а та, в свою очередь, то и дело бегала глазами по кабинету.
– Когда Крузина с Рониным приходили к тебе домой, тринадцатого числа, ты говорила со вторым?
– Ну, они же пришли ко мне...
– Говорила? – перебил Олег, повышая голос.
– Да.
– О чём?
Элина замешкалась.
– Ты ему всё рассказала? – процедил учитель.
Глаза девушки наполнились слезами.
– Значит, рассказала. Он знает, да? – повысив голос и сжав кулаки, спросил Олег, явно теряя самообладание.
– Да, знает... – почти шёпотом, сдерживая слёзы, ответила Эля. В её голове мелькали картинки того дня: встревоженный и немного злой взгляд Марка, её крики и сорвавшиеся с губ слова, спокойный и сломленный голос Марка, когда он покидал комнату. Хотелось прямо сейчас кричать. Но именно этого больше всего Лабина боялась. Боялась не сдержаться, ведь тогда ей точно достанется.
– Громче, – настоял Олег Михайлович.
– Он знает! – уже прокричала Элина. – Но я не говорила про вас! Я просто сорвалась и выдала только детали!
Учитель оставался спокойным. Только губы на секунду сжались в тонкую ниточку, что ещё больше пугало его ученицу.
– Ничего, бывает.
Лабина подняла полный удивления и слёз взгляд на Олега.
– Ты тогда сорвалась, сейчас я сорвусь...
Глаза девушки начал переполнять страх:
– Ч-что?..
Учитель встал с кресла, прошёл мимо ученицы, направился к двери и закрыл её на ключ.
– Олег Михайлович... – слёзы хлынули с новой силой из глаз Элины.
Глаза же учителя оставались холодными и бездушными, словно искусственные стеклянные протезы, ввинченные хирургом при удалении души через глазницу. А что, удобно: души нет, эмоций нет, а если что-то и осталось, то нельзя рассмотреть через непрозрачное стекло.
– Ты ела? – Олег Михайлович встал напротив Лабиной ближе, чем предполагает норма допустимого расстояния между учителем и учеником.
– Нет...
– Хоть тут молодец, – мужчина зашторил окна и достал скотч из ящика стола.