[12]
Тишина. Всё вокруг затихло: аниматроники отключены, экраны гаснут, воздух недвижим. Только два сердца стучат в унисон в этом забытом мире, в этой комнате без времени.
Уильям смотрел на неё долго. Его глаза те, кто видел смерть, предательство, одиночество - теперь дрожали. Но не от слабости. А от того, что она стояла перед ним не как жертва, а как равная.
- Ты не боишься меня больше, - прошептал он, словно с трудом веря.
- Я боюсь, что уйдёшь, - так же тихо ответила Каденцент. Но до этого она лишь думала о прошлых встречах с разными людьми.. то со своей подругой как болтали на смене, то о майкле который из неоткуда взялся
Он шагнул к ней, и она не отступила. Пальцы коснулись её лица почти нежно, почти бережно. Грубые руки, запятнанные грехами и кровью, впервые дрожали. Он наклонился и остановился в дыхании от её губ.
- Скажи мне, что это не игра. Что ты не сбежишь, как все, даже не попытаешься, а если сделаешь.. будешь как те дети запечатленные в аниматрониках, я буду все время сидеть у твоего трупа, нюхать и обмакивать твоей кровью свои руки.
- Я останусь, - шепчет она, вглядываясь в его тень, которая теперь стала её домом.
- Почему?
- Потому что я чувствую, что живу, только с тобой. мне уже и так все нравиться, все что ты со мной делаешь, даже если это насильно.
Он не выдержал.
Схватил её за талию и притянул к себе с такой силой, будто хотел впитать в себя, растворить. Поцелуй не нежность, а взрыв, как если бы оба жили на грани слишком долго и теперь рухнули в эту бездну вместе. Её пальцы вцепились в его ворот, её дыхание срывалось, губы жадно отвечали.
Это было не просто физическое влечение. Это было слияние двух искалеченных душ.
Он держал её так, как будто за всю свою жизнь никого не держал.
А она принимала, впуская в себя не просто мужчину, а монстра, который любил только её.
- Ты моя, - прорычал он ей на ухо, скользя ладонями по её спине. - Ты моё последнее слово в этом мире.
- И моё первое.
Он поднял её на руки, не спрашивая. Уложил на старый стол, где когда-то создавал аниматроников, теперь здесь создавалась новая жизнь. Руки путались в ткани, горячие прикосновения несли обещание: никакой пощады. Только правда. Только чувства. Только два разгоряченных тела, жадные поцелуи и укусы на шеи\ключице, грубые прикосновения до оставления следов. только стоны и вздохи.
И в этот миг, в этой ночи больше не было Каденцент и Уильяма.