Пролог. "Прошлое".
«КЭРОЛАЙН»
- Ты обязана выйти замуж за Уильяма Картера, - голос отца прозвучал холодно, как всегда. Я от шока подняла голову, как никогда ранее за свои почти восемнадцать лет. Он поднял глаза и посмотрел на меня, словно на ничтожное насекомое, мешающее ему наслаждаться ужином.
- Я думаю, я тебе четко объяснила, - сказала она, аккуратно положив столовые приборы рядом с тарелкой. Я в ужасе сжала свои приборы, которыми ела.
Как я могу выйти замуж за Уильяма Картера, человека, который контролирует половину Лас-Вегаса? За жестокого, холодного человека, чья душа давно омертвела, человека, готового убить кого угодно из-за плохого настроения? Он был самым ужасным существом на Земле, созданием, в котором не осталось ничего человеческого. Он пользовался людьми, как предметами, наслаждаясь их болью и страданиями. Он представлял собой воплощение зла, и я знала, что судьба с ним станет концом моей жизни.
- Папа... - начала я, но, поймав его холодный взгляд, замолкла.
- Я ясно тебе сказала! - процедила она сквозь зубы. - Доедай и уйди с глаз моих. Ты напоминаешь мне свою мать, которая покончила с собой, как ненормальная, - добавила она, продолжая трапезу.
Эти слова словно камнем легли мне на сердце, и кусок пищи застрял в горле. Горло перехватило спазмом, и я не могла глотать.
- Я наелась, - тихо сказала я, вставая со стула, и направилась в свою комнату, где могла бы остаться одна.
Открыв дверь, я сразу закрыла её и сползла на пол, уткнувшись головой в колени. Слёзы неудержимо потекли по лицу. Я не хотела выходить замуж за этого демона, который не помилует меня, а скорее прикончит. Я не знала, что делать, будучи бессильной в этом ужасном мире, где я мечтала лишь о свободе, а не о таком будущем.
«ЛЕОНАРДО»
Я лежал на бетонном полу подвала, ощущая резкую боль от свежих синяков и кровоподтёков, нанесённых собственным отцом. Честно говоря, я уже привык к таким регулярным экзекуциям, но сейчас чувствовал себя опустошённым и задавленным вопросами: как я вообще дожил до сегодняшнего дня?
Я криво ухмыльнулся, размышляя над абсурдностью ситуации, но, естественно, это не осталось незамеченным.
- Что, щенок! Тебе смешно? - прорычал отец, возвышаясь надо мной с хлыстом в руке. - Над чем именно ты смеешься?!
- Может, и смешно, а может, и нет, - бросил я с ухмылкой, заметив, как у него нервно дернулся левый глаз. - Вам-то какая разница?
Следующим движением отец с силой полоснул меня хлыстом по спине. Звук удара эхом прокатился по подвальному помещению, и острая боль снова пронзила тело. Так было почти каждый день, и я уже привык к этой ритуальной боли, но сегодня она была сильнее.
- Нацепите на него кандалы, - хладнокровно приказал отец своим людям, глядя на меня с выражением, полным презрения и ненависти. - Кажется, у этого щенка что-то с головой.
Помощники отца грубо подняли меня с пола, схватили за руки и нацепили на запястья тяжёлые металлические кандалы, так что я оказался на коленях, подняв руки выше головы. Последовал новый удар хлыстом, и изо рта снова потекла тёплая кровь. Нормальная практика в нашей семье - регулярные удары, кровь, боль.
- Что ещё смешно? - саркастично осведомился отец, полосуя меня снова и снова.
Я предпочитал игнорировать его, этого человека, которого человеком назвать было невозможно, если вспомнить, через что мы прошли с братьями и сёстрой.
- Бейте его по голове, у него явно проблемы с головой, - приказал отец своим головорезам. Те кивнули и подошли ближе.
Я поднял на них неподвижный взгляд, но тут же получил мощный удар по подбородку, затем по левой стороне лица. Изо рта снова хлынула кровь, смешиваясь с запекшимися лужицами на полу. Люди отца били меня долго, возможно, несколько минут, а может, и дольше - точного времени я не отсчитывал, так как потерял сознание ещё до окончания расправы.
Когда я пришёл в сознание, то обнаружил себя лежащим на холодном цементном полу подвала. Кандалов больше не было, вокруг - лишь лужа крови, моей, уже частично подсохшей. Судя по всему, меня больше не собирались мучить, по крайней мере, сейчас.
Я медленно сел, ощущая страшную боль по всему телу от недавнего избиения. Попытался встать, но почувствовал резкую боль в ногах - казалось, пока я был без сознания, они успели сломать кости или что-то ещё похуже. Впрочем, для меня это не было новинкой.
Я кое-как поднялся наверх, превозмогая боль при каждом движении. Я не помню, как удалось добраться до лестницы, но боль при каждом шаге врезалась в память острой булавкой. Вся лестница казалась бесконечной, ступеньки сливались в единую полосу нечеловеческой муки. Кожа была содрана, ребра трещали, дыхание отрывисто вырывалось из горла.
Наконец, я поднялся наверх и, закрыв дверь подвала, медленно направился в свою комнату. Шагаю по дому, стараясь двигаться тише, чтобы не разбудить братьев и сёстры, которые, вероятно, уже спали. Мне было тошно даже думать, что они увидят меня в таком виде. Им и так хватает своих личных кошмаров, не стоит показывать им ещё и меня в таком состоянии.
Когда я проходил мимо родительской комнаты, вдруг остановился и поднял взгляд на дверь. Несколько минут я простоял так, борясь с собой, думая, совершить ли задуманное. Но моя рука будто сама потянулась к двери, словно подчиняясь иррациональному желанию поквитаться за многолетние унижения и боль.
Я медленно открыла дверь родительской спальни, готовая к худшему. Мои родители спали мирно, как будто не совершили самого ужасного преступления против собственных детей. Моя душа была наполнена яростью и местью.Я смотрел на лица родителей, которые когда-то должны были защищать нас, но вместо этого сделали нашу жизнь адом. Моя рука сама собой потянулась к подушке отца, лежащей на полу.Я сжал подушку в руках, чувствуя, как напряжение нарастает внутри меня. Это было то, что я хотел сделать столько лет. Месть за каждый удар, за каждый крик боли и унижения.
Отец проснулся, когда я накрыл его лицом подушкой. И начал сопротивляться, пытаясь вырваться. Но я не собирался останавливаться. Это было то, что он заслуживал после всего, что он сделал.Мои руки были напряжены, я изо всех сил давил на подушку. Он пытался оттолкнуть меня, но я был полан решимости убить монстра, который терроризировал нашу семью столько лет.Я чувствовал, как его сопротивление слабеет с каждой секундой. Его руки постепенно ослабели, и он перестал бороться. Я продолжал давить на подушку, пока не услышал последний хриплый вздох.Когда отец наконец перестал дышать, я медленно отпустил подушку и упал на колени рядом с его кроватью. Я почувствовал облегчение и свободу, которых не испытывал много лет.
Спустя несколько минут я подошел к спящей матери, чувствуя леденящий холод внутри себя. Она тоже виновна - своим бездействием она позволяла всё это происходить. Я положил пистолет на висок матери,пока она мирно спала.Но мама проснулась от ощущения чего-то холодного у виска. Она закричала, увидев пистолет с глушителем и меня - своего старшего сына с безумным взглядом.
- Что ты собираешься делать? - прошептала она.Но я не ответил ей. Вместо этого я нажал на спусковой крючок. Звук был тихим и неприятным, как будто кто-то мягко стукнул по подушке. Мама упала на подушку без звука.Я отступил назад, наблюдая за тем, как кровь из раны на голове матери медленно расползается по подушке и постели. Она не была похожа на мать сейчас - она была просто очередной жертвой своих собственных действий и бездействия.
После того, как я завершил убийство, я пошёл в комнаты братьев, чтобы разбудить их и поскорее покинуть этот проклятый дом. Боль в груди была невыносимой, но я не обращал на неё внимания.
- Быстро собирайте вещи, мы уходим! - крикнул я, кинув одежду в сумки. - Быстро! - повторил я, пристально глядя на них.
Они огляделись, но послушались и начали судорожно собирать вещи.
- Не обязательно брать всё подряд, берите только самое нужное, - бросил я, хлопнув крышкой сумки. - Я пойду к Каралине, а вы быстренько соберитесь.
Я выбежал из комнаты и ринулся в спальню младшей сестры. Когда я ворвался, она мгновенно вскочила с кровати и посмотрела на меня с недоверием и страхом.
- Кара, мы уезжаем, вставай и одевайся, я соберу твою сумку, - сказал я сестре, начиная быстро паковать её вещи. Она, дрожа, вскочила с кровати и начала быстро одеваться, пока я метался по комнате, собирая её вещи.
- Куда мы идём? И самое главное, как ты... - начала она дрожащим голосом, но я грубо перебил её.
- Я не спрашивал разрешения, - сухо ответил я, закрывая сумку сестры и, схватив её за руку, выбежал из комнаты.
Сейчас мне было всё равно, в каком состоянии я находился, - это был единственный шанс вывести моих любимых людей в безопасное место. Подойдя к лестнице, я увидел, как из своих комнат выбежали братья. Я резко кивнул им, и мы быстро спустились вниз, я шёл впереди, крепко сжимая руку сестры.
Открыв входную дверь, мы покинули дом и направились к машине отца. Я успел украсть ключи, пока был в его комнате, и теперь машина была нашим единственным спасением.
- Теперь всё будет хорошо, обещаю, - сказал я, обернувшись к людям, которых я обязался защитить от этого ужасного мира, где смерть и боль стали нормой.