12 глава
Я проснулась в 6:12. Раньше будильника. Снаружи было тихо, слишком тихо — будто весь город замер, дав мне возможность побыть одной.
Я оделась почти вслепую, не включая свет. Тёмные джинсы, чёрное пальто, резинка на волосы. Сумка, лилии, наушники в кармане, но даже музыка показалась лишней. Всё было лишним.
Путь до кладбища я помню плохо. Помню только, как тряслась в автобусе, прижимая к себе букет. И как замерла, когда увидела знакомую оградку, камень, дуб, которого будто стало меньше с прошлого раза.
Я опустилась на скамейку и положила цветы. Всё внутри опустело. А потом вдруг наполнилось — настолько резко и сильно, что я не выдержала.
— Привет, — прошептала я. Голос был чужим, хриплым. — Я скучала.
Молчание было привычным. Тишина здесь всегда была такой — будто кто-то слушал.
Я не знала, с чего начать. А потом просто сказала всё.
— У тёти... что-то с сердцем. Серьёзное. Я не знаю точно, она не говорит, но я всё поняла по глазам.
— Стипендию забрали. Учёбу не потяну. Я больше не поеду туда, куда мечтала.
— Я живу в каком-то абсурде, где каждый день приходится врать. Себе, другим.
— Я боюсь. Так сильно, что иногда тяжело дышать.
Слёзы появились внезапно. Я не всхлипывала, просто сидела, пока они стекали по щекам. Не вытирала — пусть текут. Здесь можно.
— Простите... если я всё делаю не так.
— Но я правда стараюсь.
Я долго молчала, смотрела на камень, на траву, на потускневшие буквы. Потом встала и выдохнула:
— Я люблю вас.
⸻
Тётя открыла дверь в тёплом халате, с пушистыми носками и чуть припухшими глазами. Я принесла ей булочки и мёд. Она засмеялась:
— У меня самая заботливая племянница на свете.
Я улыбнулась, но внутри всё сжималось. Я наливала чай, смотрела, как за окном качаются ветки деревьев, и чувствовала, как всё внутри дрожит.
— Ну, рассказывай. Как у тебя дела?
Я поставила чашку и замерла. Не знала, что говорить. Как объяснить, что вся моя жизнь сейчас — это попытка удержаться на плаву, когда вода уже по подбородок?
— Ам... Хорошо. Работаю. Пытаюсь вернуть стипендию.
— Где работаешь?
Я сглотнула.
— Помогаю... временно. Пока без оформления.
Она ничего не сказала. Только посмотрела долго и мягко.
— Я горжусь тобой, Аня.
Простая фраза. Такая короткая. А сердце вдруг стало немного легче. Будто кто-то подставил ладонь, когда я уже почти падала.
Я опустила глаза, кивнула.
Спасибо, тётя.
Тётя встала неожиданно.
— Подожди тут, — сказала она и вышла в коридор.
Я осталась сидеть с чашкой в руках, вглядываясь в рисунок на фарфоре. Было тихо. Только тикали старые настенные часы и потрескивала батарея у окна.
Когда тётя вернулась, в руках у неё был альбом. Большой, тёмно-синий, с чуть выцветшей обложкой и углами, потёртыми от времени.
— Помнишь его? — Она села рядом, осторожно разложив альбом между нами.
Я молча кивнула. Конечно помню. Но боялась открывать. Боялась видеть их живыми, смеющимися, настоящими — такими, какими давно не могла представить.
Тётя аккуратно открыла первую страницу. Хрустнула плёнка, и на нас посмотрели двое — мама и папа. Молодые, в глупых свитерах, обнявшиеся на фоне какой-то старой ёлки.
Я тихо засмеялась.
— Ты видела на маме эти очки?
— Ага, — тётя улыбнулась. — Она тогда говорила, что в них чувствует себя как учительница по химии.
Я листала дальше. Мама с косой, папа с гитарой, я маленькая — в чепчике, на руках у него. Мы в парке. Мы на кухне. Мы просто были.
Столько света.
Столько простого, забытого счастья.
— Вот это в Турции. Помнишь?
Я посмотрела на фото. Папа держал меня на плечах, мама рядом махала в камеру. Я не помнила момента, но чувствовала его — где-то под кожей. Запах моря, солнце в волосах, смех.
— Ты была такая громкая тогда, — сказала тётя, переворачивая страницу. — Все вокруг оборачивались.
Я чуть улыбнулась.
— А потом стала тихой.
— Не стала. Просто прижалась к себе — и замолчала. Но ты всё та же, Ань. Ты сильная. Даже когда сама в это не веришь.
Я ничего не ответила. Просто смотрела на снимок, где мы сидим на пледе, мама пьёт кофе, папа что-то рассказывает, я смеюсь. Наверное, глупо — грустить по фотографиям. Но мне казалось, что они дышат. Что если прижать пальцы — можно почувствовать тепло.
Я смахнула слезу, и тут же — вторую.
Тётя положила ладонь на мою руку.
— Тебе не обязательно держать всё в себе. У тебя есть я.
И в этот момент — не важно было, что там с стипендией, с Эктором, с Турцией.
Я просто была рядом с человеком, который помнил их вместе со мной.
И этого хватало.
Форт.
С самого утра что-то было не так.
Я приехал на тренировку первым. Раньше обычного. Даже охранник удивлённо приподнял брови, когда я вошёл.
Не знаю, зачем я так торопился.
Может, просто хотел отвлечься.
В раздевалке пахло привычным — формой, травой, мятной мазью. Ребята подтягивались один за другим, и через десять минут пространство заполнилось шумом голосов, хлопками по плечу, смехом.
— О, Форт пришёл живым! — Ямаль хлопнул меня по спине. — Ну что, как там твоя... половинка?
Я чуть напрягся. Сделал вид, что не понял.
— Какая половинка?
— Аня, — пояснил Бальде, появляясь с бутсами в руках. — Где она? Сегодня же общая разминка. Её тоже записали в список. Как и всех девушек.
Я пожал плечами:
— Не знаю. Не со мной же живёт.
На секунду повисла пауза. Как будто никто не ожидал такого ответа.
И в этот момент в дверях показались Берта и Фермин.
Берта была в солнцезащитных очках, с чашкой кофе. Поставила её на край лавки и подошла ближе.
— Не знаешь? Серьёзно? — её тон был не злой, скорее насмешливый. — Разве вы не пара?
Я не ответил. Просто отвернулся.
Слово «пара» почему-то зацепило. Хотя звучало безобидно.
Мы вышли на поле, и всё началось — как всегда. Растяжка, бег, отработка, удары. Я сливался с ритмом, вжимался в темп.
Но где-то на фоне всё время сидел вопрос: Где она?
После тренировки я остался чуть дольше. Ждал, пока Берта закончит разговор с ассистентом тренера. Фермин уже вышел.
Я подошёл.
— Почему её не было?
Берта посмотрела на меня в упор. У неё были уставшие глаза, чуть красные, как будто ночь не спала.
— Не твоё дело, — сказала она спокойно. — Захочет — расскажет сама.
Я открыл рот, но она уже развернулась и пошла к выходу, надев наушники.
И всё. Оставив после себя тишину — такую же, как в квартире, где её нет.
——-
Я не знал, зачем еду туда. Просто развернул руль и поехал.
Встал у цветочного магазина через дорогу. Сел на капот, подпер щеку рукой.
Она была там.
Солнечные лучи скользили сквозь стеклянную крышу теплицы, падая на неё.
Аня стояла среди цветов — в бежевом фартуке, с ножницами в руке. Стригла розы.
Резко, точно. Сосредоточенно.
Одна прядь выбилась из причёски и постоянно лезла ей в глаза. Она фыркала, убирала её — и продолжала.
Это было странное зрелище. Как будто... другая она. Без всех этих стен и упрёков.
Я подошёл ближе.
Постоял молча, глядя, как она поправляет стебель, и сказал:
— Могу ли я попросить красивый букет?
Она подняла голову. Увидела меня — и улыбнулась. Улыбка была настоящая, светлая. Но продлилась всего секунду.
— Нет, — ответила она спокойно. — Вы не заслуживаете красивого букета.
Я усмехнулся.
— Правда?
— Правда, — кивнула она, возвращаясь к работе. — Розы или тюльпаны?
— Тюльпаны, — ответил я, не раздумывая.
Она молча собрала букет. Делала это быстро, уверенно. Без лишних слов. Потом протянула мне свёрток.
Я взял цветы. Посмотрел на них. Потом — на неё.
И сказал:
— Поехали.
— Что?
— Куда?
Я уже направился к машине.
— Эктор! Эй! Не уходи! Куда поехали?!
Она сняла фартук, схватила сумку и поспешила за мной.
— Какой же ты эгоист, — бурчала она, наступая мне на пятки. — Почему я вообще тебя слушаюсь?! Куда поехали, Форт?!
Я открыл ей дверь. Она села, недоверчиво глядя на меня.
Я сел за руль и молча завёл машину.
Анна.
Я сидела в его машине, всё ещё не понимая, что только что произошло.
Он не смотрел на меня. Просто вёл.
Улицы Барселоны проплывали мимо — знакомые, родные, но как будто чужие. Словно я вырвалась из своего дня в чей-то другой.
— Куда мы едем? — снова спросила я.
Он не ответил. Лишь на повороте, не глядя, сказал:
— Это дом моих родителей. Они хотели тебя увидеть.
Я застыла.
Всё внутри сжалось. Пальцы на сумке задрожали. Меня будто облили ледяной водой.
Дом его родителей.
Туда, где будет... его отец.
Я резко развернулась к нему.
— Нет. Я не пойду. Эктор, нет!
Он притормозил и посмотрел на меня. В глазах — непонятный покой. Как будто он уже всё решил.
— Аня...
— Нет! — я замотала головой. — Я не могу. Я не... Я не готова.
Грудь сжала паника. Словно дверь в прошлое снова открылась, и оттуда пахнуло всем, от чего я так долго бежала.
Я не могу туда войти. Не могу смотреть в глаза человеку, который когда-то лишил мою семью будущего.
————
Я вышла из машины, но ноги дрожали. Словно несли меня туда, куда сама я не решилась бы ступить.
Ты сможешь. Всё в прошлом. Всё позади...
Эктор подошёл ближе и вдруг взял меня за руку.
Тёплая ладонь, крепкий захват — но не властный, а успокаивающий.
Он посмотрел прямо в глаза. Тихо, серьёзно:
— Всё хорошо. Я рядом.
Если что-то пойдёт не так — мы уйдём. Ладно?
Я не могла выговорить ни слова. Только кивнула. Один раз. Второй. Слишком быстро.
Он постучал в дверь.
Несколько секунд — и она открылась.
На пороге стояла женщина лет сорока с мягким взглядом и тёплой улыбкой. Та самая, кого я видела когда-то в детстве — мельком, с расстояния.
Но сейчас — она была просто мамой.
— Мам, — сказал Эктор и протянул букет. — Это тебе.
Она взяла цветы и с удивлённой улыбкой посмотрела на меня.
— Их собрала Аня. Сама.
Улыбка на её лице стала ещё светлее.
— Правда? Ну тогда это самый красивый букет за последние годы.
Она вдруг обняла меня — легко, неформально, с каким-то почти материнским теплом.
Я застыла... а потом тоже обняла в ответ. Осторожно. Почти с испугом.
Но внутри вдруг стало чуть легче. Будто меня приняли.
— Проходите, дети, — сказала она. — Я как раз на кухне пирог достаю.
Мы вошли. Дом был просторный, но уютный. Светлые стены, картины, запах корицы.
На кухне уже стоял накрытый стол: чайник, два пирога, чашки, варенье.
Мама Эктора жестом пригласила нас садиться.
— Армандо нет дома, — сказала она между делом. — Он на встрече.
— Приедет только вечером.
Я выдохнула.
Я не осознавала, насколько сильно боялась этого — его отца.
И насколько сильно облегчение вдруг разлилось по груди, как только я узнала, что его нет.
Мы сели. Я взяла чашку с чаем, обеими руками, как будто от неё зависела моя устойчивость.
— Аня, я столько слышала о тебе, — сказала мама Эктора. — Но знаешь, что странно? Ни одно из слов не совпадает с тем, что я сейчас вижу.
Ты — тёплая. Тихая. Сильная. И... красивая, конечно.
Я чуть улыбнулась. Опустила глаза.
— Спасибо, — прошептала я.
Мы пили чай. Он был с жасмином и лимоном, горячий, как будто возвращал дыхание.
Мама Эктора что-то рассказывала — про сад, про пирог, про новый рецепт. Я кивала, улыбалась, старалась не смотреть на Эктора. Его рука всё ещё лежала на колене, напряжённая. Я знала: он тоже напрягается. И всё это — для меня.
А потом она вдруг сказала:
— А расскажите, как вы познакомились?
Я чуть не уронила ложку в чашку.
На секунду даже перестала дышать.
Но выдохнула — и выдала первое, что пришло в голову:
— На концерте.
И в ту же секунду Эктор спокойно сказал:
— На поле.
Мы одновременно повернулись друг к другу.
Он — с удивлением.
Я — с ужасом.
Взгляды встретились.
В воздухе повисло: Чё?!
Я прикусила губу. Он моргнул.
— То есть... — начала я. — На концерте, а потом... эээ... на поле.
— Да, — подхватил он, слегка кашлянув. — На концерте был... матч. Музыкальный. Ну, это... команда устраивала что-то.
— Да, да! — я поспешно закивала. — Играли каверы на гимн, и я была там. Впервые.
Мама Эктора смотрела на нас с прищуром, но мягко. Улыбалась.
Я понятия не имела — верит она или просто наслаждается этим цирком.
— Ну конечно, романтично, — сказала она. — Не так важно где. Главное — что нашли друг друга.
Я посмотрела на Эктора.
Он чуть приподнял бровь и еле заметно склонил голову — справились, молодец.
Я опустила глаза и сделала глоток чая.
Горячий. Как будто хотел спасти от огня на щеках.
Мы пили чай. Он был с жасмином и лимоном, горячий, как будто возвращал дыхание.
Мама Эктора что-то рассказывала — про сад, про пирог, про новый рецепт. Я кивала, улыбалась, старалась не смотреть на Эктора. Его рука всё ещё лежала на колене, напряжённая. Я знала: он тоже напрягается. И всё это — и за меня.
———-
Когда мы вышли из дома, я сделала пару шагов — и тут же резко остановилась. Закрыла глаза, покачалась и вскинула руки:
— Держи меня! Я сейчас упаду.
— Что? — Эктор напрягся, сделал шаг ближе.
— Я нервничала всё это время, — выдохнула я. — А сейчас отпустило.
Слишком резко. Меня сейчас унесёт ветром.
Он чуть улыбнулся.
— Пройдёмся?
Я посмотрела на него, нахмурилась.
— Серьёзно? После всего этого?
Он пожал плечами:
— Пошли. Покажу тебе одно место.
И пошёл вперёд. Даже не обернулся.
Я постояла пару секунд — а потом, сама не зная зачем, пошла за ним.
Мы шли тихими улочками, мимо старых домов с балконами, на которых сушилось бельё. Потом — свернули во двор. Поднялись по узкой лестнице, облупленной, со скрипящими перилами.
— Здесь что? — спросила я, когда он остановился.
Он молча толкнул деревянную дверь, и передо мной открылся вид.
Барселона лежала под ногами. Старая, живая, золотая в закатном свете. Где-то вдали блестело море. Где-то слышались голоса детей.
— Вау, — выдохнула я. — Это... это потрясающе.
— Нравится? — спросил он. Его голос был спокойным, почти тёплым.
Я кивнула.
— Это было моё секретное место в детстве, — сказал он. — Я сюда убегал, когда было хреново.
Я повернулась к нему:
— Подожди... выходит, ты рассказал мне свой секрет?
Он смотрел вдаль, будто пытался скрыть улыбку:
— Нет.
—Да да, не скрывай, — начала я наигранно. — Сама честь! Эктор Форт открыл мне тайное место детства! Я в шоке, конечно!
Он покачал головой, усмехаясь.
И тут резко за углом показалась собака — белая, мохнатая, пушистая. Она с лаем подбежала, виляя хвостом.
— Пушистик, ты чего? — Эктор сразу наклонился к ней. — Всё так же бесшумно появляешься.
— Это Пушистик, — пояснил он мне. — Собака соседа. Мы с ней с детства играли. Её знает весь двор. Легенда района.
Я опустилась рядом, собака радостно лизнула мне руку.
— Пушистик? Серьёзно? — я посмотрела на него. — Это было до того, как ты стал холодным и мрачным?
— Возможно.
Мы оба засмеялись. Я погладила собаку по голове. У неё были добрые глаза. Такие... настоящие.
— Ладно, Пушистик, — сказала я. — Давай проверим одну вещь.
Если Эктор эгоист — гавкни один раз.
Собака смотрела, виляла хвостом... и гавкнула. Один раз.
Я рассмеялась, почти упала от смеха.
— Тебе смешно? — Эктор смотрел с прищуром.
— Да, смешно.Эгоист. Даже Пушистик не спорит.
Он вздохнул, но улыбался.
А я впервые за долгое время почувствовала, как внутри становится по-настоящему легко.
———
Когда я вернулась домой, было уже темно. Двор освещали уличные фонари, а из окна кухни бил жёлтый свет.
Я толкнула дверь и сразу услышала:
— Да где ты была?! — Берта выглянула из кухни в пижаме, с ложкой в руке. — Серьёзно, Аня, ты исчезла с утра, не отвечала на сообщения, я уже думала звонить в полицию.
Я устало сняла обувь и прошла мимо неё, на автомате бросив:
— Сходила на кладбище.
Она на секунду замерла, а потом мягко сказала:
— К родителям?
Я кивнула.
— Да. Посмотрела, посидела... Всё хорошо.
Берта не стала лезть дальше. Мы привыкли — у нас был свой молчаливый код: если Аня говорит «всё хорошо», значит, пока не трогай.
Я уже шла в свою комнату, когда услышала:
— А чего так долго на работе задержалась?
Я остановилась.
Обернулась.
И с самым спокойным видом произнесла:
— Я познакомилась с мамой Эктора.
— Что?! — у Берты чуть ложка не выпала. — Познакомилась с мамой Эктора?!
— Да, — я уселась на подоконник. — Познакомилась. Она... она очень добрая. Такая, знаешь, тёплая.
Честно, я не ожидала. Совсем.
Берта моргала, как будто пыталась понять, не сплю ли я.
— А... папа Эктора?
Я покачала головой:
— Его не было дома. Эктор сказал, что он на встрече.
А потом он показал мне своё тайное место из детства.
Мы пошли туда... там такой красивый вид на город.
И там был Пушистик. Это, оказывается, собака, с которой он с детства играет.
— Я не знаю, Берта. Это было... ну, не как обычно. Не как с ним обычно.
Она посмотрела на меня, прищурилась.
— Аня.
— Что?
— Ты влюбляешься.
Я чуть не подавилась воздухом.
— Что?! Не неси бред, Берта. Какое влюбляешься?
— А что плохого в том, чтобы влюбиться в своего парня?
Я вскочила, сделала вид, что злюсь:
— Ничего. Но это не так. Всё. Спокойной ночи, Берта. Спать.
— Спокойной ночи, влюблённая Аня, — усмехнулась она вслед.
Я закрыла дверь комнаты, но внутри всё ещё звучал её голос.
Ты влюбляешься.
Глупости.
Точно?
—————————————————————
Переходите в мой тгк: rrivishkka_
Узнай первым о выходе глав,оставь отзыв,подкинь идею)