- ГРОЗОВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ -
Плечи Дэвида под чёрной кожаной курткой напрягаются. Руки сжимаются в кулаки. Полыхающие злостью и ненавистью глаза режут меня на кусочки, вызывая жуткий страх. Разные обрывки из сообщения Брук появляются в голове, толкая меня в панический ужас из-за осознания того, кем на самом деле может быть этот человек. Слова Кристофера о том, что он следит за мной, приезжает ко мне, и вот сейчас подтверждение тому, что это правда, буквально заставляют дрожать под его хмурым и грозным взглядом.
Дыхание сбивается, и я вот-вот ожидаю, что Дэвид сейчас закричит или того хуже, ударит меня. Но он разворачивается и уходит. Просто берёт и уходит, оставляя меня, шокировано смотреть на его спину.
— Ты не можешь так делать, — шепчу я, прочищая горло.
— Ты не имеешь права приезжать ко мне и без объяснений уходить, Дэвид. Особенно следить за мной, — добавляю я уже громче. Он останавливается и медленно разворачивается.
Кажется, он, действительно, безумен. Меня передёргивает от страха под пристальным взглядом его глаз. Он не позволяет мне двигаться, пока Дэвид, как хищник, двигая шеей, приближается ко мне.
— Нет, даже не думай... — хриплю я и резко толкаю дверь от себя, чтобы захлопнуть её. Но по ней снаружи ударяют с такой силой, что я лечу в стену и, жмурясь, стону от боли в затылке. Новый удар. Распахивая глаза, прижимаюсь к стене и слышу то, как быстро и рвано бьётся моё сердце где-то в горле, перекрывая доступ кислороду.
Дэвид бросает взгляд на меня, а затем на букет роз, стоящий на столе.
— Я ненавижу, когда мне лгут. Я ненавижу, когда меня водят за нос, — рычит он, подходя ко мне.
— Ты обманула меня, Барбара. Ты убедила меня в том, что никогда не продашься, — его кулак ударяет по стене рядом с моей головой, и я вскрикиваю, вжимаясь в стену.
— Ты была с ним. Изменила своё мнение? Он тебе понравился? И его предложение о насилии тебя тоже возбудило? Отвечай, — он хватает меня за горло, до боли сжимая его. Меня трясёт. С сумасшедшей силой дрожу и мотаю головой.
— Нет...
— Ты лгала мне прямо в лицо, Барбара. Я не прощаю лжи. Никогда. Я убью его, а потом тебя. Я убью вас обоих. Мне не нравится твоё поведение. Мне не нравится то, что ты позволяешь ему делать. Мне не нравится то, что ты находилась рядом с ним. Я ненавижу тебя за это, — Дэвид отшвыривает меня от себя, отчего я падаю на пол и, откашливаясь, потираю шею.
— За цветы продалась? За мёртвые и никчёмные цветы? Это твоя цена? — Дэвид подлетает к вазе и бросает её в стену. Крик ужаса застревает в горле, и я только жмурюсь, сотрясаясь от страха.
— То есть, насильник подарил тебе вшивые конфеты и жалкие цветы, и ты растаяла перед ним? Мне это не нравится! — Мне на голову летит шоколад, и я чувствую, как Дэвид с силой растирает его по моему лицу и волосам, причиняя физическую боль.
— Как ты могла? Как ты посмела нарушить мои правила? — Он хватает меня за плечи, поднимая на ноги, а я плачу. Не могу побороть ни панику, ни страх. Я просто реву, не понимая, чем вызвана такая реакция. Что его так взбесило, раз он превратился в жуткого и до колик пугающего монстра?
— Отвечай мне. Я требую ответа, Барбара. Почему ты обманула меня? Почему ты не дождалась меня? — Он ударяет меня спиной о стену, и я распахиваю глаза.
— Я не...не обманывала... — дрожащим голосом, разрывая всхлипами, говорю я.
— Обманывала. Ты меня обманула. Я верил тебе. Ты мне нравилась. Ты и сейчас мне нравишься. И я убью тебя. Я прикончу тебя. Придушу тебя, если хоть кто-то ещё раз прикоснётся к тебе, поняла? Мне не нравится, когда он смотрит на тебя. Мне не нравится, вообще, то, как все они смотрят на тебя. Мне не нравится, когда ты им улыбаешься. Мне не нравится то, как они реагируют на тебя. Меня это раздражает, — тяжело дыша, произносит он.
— Глупая. Маленькая. Девчонка. Не позволяй никому cебя трогать. Я запрещаю тебе встречаться с кем-то. Запрещаю даже думать об этом. Запрещаю видеться с этим ублюдком. Я убью его, если увижу рядом с тобой, — Дэвид заносит руку. Вздрагиваю и всхлипываю одновременно. Ожидаю, что сейчас ударит. Действительно, прикончит меня. Но он неожиданно и резко обхватывает мою голову и прижимает к себе, укачивая в своих руках.
— Не прикасайся...не смей трогать меня... — всё внутри бунтует. Внезапно страх исчезает. Желание выплеснуть адреналин от ужаса пережитого, перевешивает в голове.
Упираюсь руками в грудь Дэвида.
— Не смей трогать меня, урод! — Кричу я, ударяя его по плечам. Отпускает. Буквально отскакивает от меня, как и я от него.
— Какого чёрта ты о себе возомнил? Какого чёрта ты приходишь и крушишь мою квартиру, больной придурок? Какого чёрта ты следишь за мной и пугаешь меня? Ты не имеешь права приказывать мне! Пошёл вон отсюда! — Кричу, задыхаясь, сквозь мутные от слёз глаза. Ору из последних сил.
Его лицо бледнеет, а это я должна быть такой. Это со мной он обращается, как с пустым местом. Со мной!
— Это ты насильник! Ты уже изнасиловал всё внутри меня! Ты изнасиловал собой даже мои мысли! Убирайся отсюда! Я не хочу тебя видеть! Ты мне не нравишься, понял? Ты меня пугаешь до чёртиков! Я боюсь тебя и того, кто ты есть на самом деле! — Вытираю лицо ладонью, ощущая вязкую карамель на щеке.
— Ты не можешь...не можешь так со мной поступать, ясно? Ты не имеешь права приходить ко мне, а потом развлекаться со шлюхами в отеле и снова возвращаться, требуя отчёта, с кем я виделась и почему. Это ненормально...мне страшно сейчас. Я верю в то, что ты можешь убить. Я думаю, что ты уже убивал людей, и поэтому у тебя статус неприкосновенности. Уходи...прошу, уходи отсюда. Я уволюсь и больше не буду с тобой встречаться. Только уходи, — уже скулю, умоляя его больше не третировать меня так. Это безумно страшно. Для меня, человека, только недавно ставшего самостоятельным и увидевшим предательство, пережившим потерю своей семьи, это невыносимо больно.
— Барбара...
Выставляю руку вперёд, отходя спиной к спальне.
— Не подходи ко мне. Не смей приближаться. Не смей...ты следишь за мной. Зачем ты это делаешь? Что тебе нужно от меня? У меня ничего нет, Дэвид. Ничего...никого нет...вообще, — моя броня даёт трещину. Внутри накопилось так много боли и непонимания, так много отчаяния и пустоты, так много страха и ужаса. Падаю на кровать и закрываю лицо руками, рыдая в голос.
Мне плевать, как я выгляжу. Мне плевать, что он обо мне подумает. Мне плевать. Я всегда виновата во всём, даже если этого не делала. Понятия не имею, кто я такая в этом проклятом мире и куда мне бежать дальше. Не знаю, нужна ли я кому-то. Вообще, есть ли смысл в существовании у таких, как я. Не знаю...
Вздрагиваю от прикосновения к моим волосам и убираю руки от лица.
— Не трогай меня. Уходи отсюда, оставь меня одну, — шепчу, хлюпая носом и задыхаясь от истерики.
— Тебе противно? — Его голос садится и кажется мёртвым.
Не нахожу что ответить, только отодвигаюсь от него подальше.
— Я пугаю тебя? Ты боишься меня? Я не хотел, чтобы ты боялась меня. Я не хотел пугать тебя. Я не контролирую себя. Не могу контролировать рядом с тобой. Огонь внутри, и мне так неприятно. Мне не нравится моё состояние. Я не хотел. Не хотел. Я уйду. Прощай, Барбара. Я уйду, — монотонно бормочет Дэвид и, разворачиваясь, направляется к двери.
Его поведение так резко меняется, что вводит меня в ступор. Вытираю слёзы и поднимаюсь с кровати. Отчего-то мне становится жаль Дэвида. Сейчас, когда он открывает дверь и оборачивается, чтобы посмотреть на меня печальным и каким-то остекленевшим взглядом, я вижу, насколько он одинок. Весь в чёрном. Как будто в трауре. Как будто его горе тянется так долго, что он боится всего и не знает сам, как справляться с незнакомыми эмоциями. Как я. Похожи...
— Зачем ты следишь за мной? Зачем преследуешь? Зачем? — Шепчу я. Рукой хватается за дверь и сжимает её пальцами. Они белеют от его силы.
— Ты мне нравишься. Я защищаю тебя, — едва слышно отвечает.
— От чего защищаешь?
Поворачивается и отпускает дверь. Делает шаг ко мне. Останавливается.
— От себя, — выдыхает. Поджимает губы и смотрит на осколки разбитой вазы, на сломанные бутоны цветов. Его лицо искажается гримасой, и взгляд снова наполняется бушующий злостью. Я так поглощена этой метаморфозой, что забываю, как дышать. Он меняется. Быстро. Резко. Практически незаметно. Но я вижу. Всё вижу, и это пугает меня, потому что я хочу это увидеть ещё и ещё раз.
— Я не ходила с ним на свидание, если ты думаешь об этом. Кристофер хотел извиниться, вот и подарил цветы и конфеты. Я люблю конфеты. Люблю сладкое, но редко его себе позволяю. Он предложил подвести меня до больницы, я согласилась, потому что опаздывала. Сильно опаздывала. Проспала. Он дождался меня и привёз обратно. Он меня не интересует, какими бы красивыми ни были его извинения. Я не собираюсь продаваться за подарки. Ненавижу деньги и тех, кто ими владеет. Ненавижу тот мир и не желаю быть там. Я ищу себя, — тихо объясняюсь. Не знаю, почему я это делаю, но что-то внутри подсказывает мне, что должна именно так поступить сейчас.
Его взгляд мутнеет, становясь совершенно пустым, и это ещё больше приводит меня в шок, чем всё то, что он натворил. Какую боль он скрывает? Я знаю, что ему больно. Внутри больно. Словно слышу его сердце. Оно стонет. Ноет. Мучает его.
Тихо обхожу Дэвида, так и стоящего недалеко от двери, и закрываю её, щёлкая замком.
— Ты можешь рассказать мне, Дэвид, что с тобой происходит. Ты можешь поделиться со мной этим, — шепчу, вставая напротив него. Моргает, и его взгляд оживает.
— Ты, действительно, приходишь к моей двери и следишь за мной? — Спрашиваю его.
— Да.
Моё дыхание нарушается от его честного ответа.
— Что ты хочешь от меня? Чем я могу помочь тебе?
— Не знаю. Я вру. Сейчас вру тебе прямо в лицо. Я всё знаю. Я хочу тебя. Я хочу нарушить свои табу и правила. Я это делаю. Мне это не нравится. Я наслаждаюсь каждым твоим вздохом. Я трахаю тебя каждую свободную минуту в своей голове. Я вижу тебя на коленях передо мной. Я вижу, как пульсирует вена на твоей шее, и она притягивает меня. Ты дрожишь. Ты ждёшь моих прикосновений. Ты закрываешь глаза, когда моя ладонь касается твоей щеки. Ты летишь. Прямо в грозу. Ты не слышишь моих предупреждений. Ты летишь. И я за тобой. Я не могу. Я не должен. Мне следует уйти, — Дэвид дёргается, но я успеваю схватить его за руку. В шоке от его слов. Моя голова наполнена его словами и такими живыми картинками со всем, о чём он только что сказал. Его взгляд меняется. Он поворачивает голову и опускает её.
— Так нарушай свои правила, Дэвид. Но не уходи без объяснений. Я хочу, чтобы ты говорил со мной. Хочу слышать твой голос. Я пойму. Постараюсь понять, — шепчу я. Он поднимает мою руку, держащую его, и поворачивает свою. Задерживаю дыхание. Смотрит за тем, как кончики наших пальцев прикасаются друг к другу. Моё сердце даёт сбой. Оно сжимается от боли. От того, с каким интересом, Дэвид смотрит на наши руки, висящие в воздухе и только слегка касающиеся друг друга подушечками пальцев.
И только я начинаю верить в то, что, может быть, следует дать ему шанс, и может быть, мой интерес приведёт меня к чему-то лучшему, как Дэвид резко опускает руку и делает шаг назад, пряча обе руки за спиной.
— Я приехал, чтобы отвезти тебя в больницу. Моя помощь больше не требуется. Я опоздал, — сухо говорит он.
— Мне не нравится то, что ты поехала с ним, — добавляет.
— Не смей уходить вот так, Дэвид! — Возмущённо повышаю голос, сразу же замечая его желание.
— Ты не можешь просто приходить сюда, следить за мной и ничего не объяснять. Ты не имеешь права врываться ко мне, пугая меня до смерти, и говорить загадками. Не смей, — указываю на него пальцем, и, кажется, он удивляется.
— Мне никто не приказывает, Барбара. Я не терплю подобного. Мне не нравится...
— Да плевала я на то, что тебе не нравится, понял? Ты приносишь мне еду, моешь мои волосы, а потом убегаешь на свидание с какой-то шлюхой! Хватит, с меня подобного отношения, ясно? Я тебе не глупая девчонка, которой ты будешь вешать лапшу на уши! Ты не обманешь меня. И мне тоже, наверное, следует поехать туда, где ты живёшь, чтобы устроить подобный скандал, ведь я не виновата, а у тебя полно женщин! Хватит! Не хочешь по-хорошему разговаривать, тогда больше не встречайся со мной! Мне не нужен мужчина, никакой мужчина, даже ты! Надеюсь, теперь ты уяснил, что моё терпение лопнуло! Вываливайся из моей квартиры и забудь сюда дорогу. Отправляйся туда, где тебе в рот заглядывают. Меня ты больше не унизишь, — подлетаю к нему и толкаю в плечо. Достал! Я ведь пыталась, верно? Пыталась понять. Пыталась простить. Пыталась заглянуть глубже. Да мне, чёрт возьми, безумно обидно, что он издевается надо мной. Разбивает мои вазы и размазывает по моему лицу шоколад, не имея на это никакого права!
Дэвид стоит. Не двигается. Его с места, вообще, не сдвинешь.
— Почему ты не уходишь? Ты же сказал, что уйдёшь. Уходи, — упираюсь ногами в пол, толкая его в плечо. Сдуваю прилипшие волосы к сладкому лицу, всему вымазанному в карамели и шоколаде.
— Нет, — одно слово. Только одно слово вырывается из горла вместе с рычанием.
Его рука взмывает вверх, вторая резко пихает меня в грудь, отчего я оступаюсь и лечу спиной к стене. Не успеваю я даже дотронуться до неё, как моё лицо обхватывают горячие пальцы и сжимают его, причиняя неприятное чувство.
— Хочешь знать все мои правила, Барбара? Хочешь? Отвечай, — шипит Дэвид, до боли стискивая мою челюсть. А я ответить просто физически не могу.
— Хочешь знать все мои предупреждения? — Ещё сильнее надавливает пальцами, а я хватаю его за руку, только бы остановился. Он мне зубы сломает или сотворит что-то похлеще.
— Хорошо, Барбара. Я принимаю твой вызов. Предупреждение — не повышать при мне голос. Никогда. Не кричать. Не орать. Не вопить. Не истерить. Я этого не люблю, — давление его пальцев ослабевает. Ладонью проходит по моей спине, забираясь под кофту. От его прикосновения к обнажённой коже покрываюсь мурашками.
— Следующее предупреждение — следовать всем моим приказам, какими бы они ни были. Всем. Подчиняться мне мысленно. Подчиняться мне в любой ситуации. Без возмущений. Без вопросов. Принимать мои приказы сию же секунду. Ты поняла меня? — Отпуская мой подбородок, Дэвид пальцем снимает со щеки размазанную конфету.
— Открой рот, — от шока моментально подчиняюсь.
Его палец ложится на язык.
— Оближи, Барбара. Ты же любишь шоколад. Так будешь принимать его теперь только от меня, и никак иначе, — продолжая смотреть в его темнеющие с каждой секундой глаза, обхватываю палец губами и слизываю карамель. Или она на воздухе стала настолько вкусной, или же я просто сошла с ума, раз прикрываю глаза от наслаждения, играя языком с его пальцем, собирая весь шоколад.
Медленно открывая глаза, выпускаю изо рта палец Дэвида, и он резко хватает меня за подбородок, вынуждая издать стон от боли.
— С этого дня вспомни всё, что я тебе говорил, Барбара. Каждое моё правило и предупреждение. Нарушишь хотя бы одно — накажу. Накажу так сильно, что ты забудешь своё имя.
Его рот накрывает мой. Слабый писк от неожиданности тонет в его губах, с напором сжимающих мои. Томная волна проходит по телу. Его ладонь накрывает мою ягодицу. Мнёт её. Тянет к себе. Удерживает пальцами. И я отвечаю на его поцелуй, походящий больше на жирную точку в каких-либо пререканиях. Руками хватаюсь за его плечи, приоткрывая губы и впуская его язык. О, боже, ноги подкашиваются, и голова идёт кругом от жадности его губ. От аромата, исходящего от него. Его поцелуй напоминает грозу. Внезапный. Мощный. Возбуждающий моментально. Его губы двигаются быстро, чётко и подавляюще. Позволяю всё. Так сладко. Так хорошо.
— Хочешь быть единственной в моей жизни, Барбара? — Его тяжёлый шёпот касается моего уха.
— Да, — выдыхаю я, наслаждаясь его губами, целующими мою щёку. Он языком слизывает с неё шоколад и снова целует меня в губы. Я чувствую вкус карамели, но это невероятно ярко. Он отдаёт её мне, и я обхватываю губами его язык, втягивая в себя своеобразный десерт.
Отпускает мой подбородок и мягко проводит по щеке. Приоткрываю глаза. Дышать, чёрт возьми, сложно. Тело бьёт мелкая дрожь. Гладит по ягодице. Чёрт возьми, между бёдер всё пульсирует, и хочется большего. Больше сумасшествия.
Дэвид выпускает меня из своих рук и отходит, словно оценивая непонятным взглядом. Моя грудь быстро поднимается. Едва стою, прижавшись к стене.
— Буду ждать тебя завтра, Барбара, на рейсе Нью-Йорк — Рио-де-Жанейро. Я сам возьму для тебя необходимые вещи. Теперь ты живёшь по моим правилам. Не разочаровывай меня. Я хочу тебя. И ты станешь моей, — отрывисто произносит и, разворачиваясь, щёлкает замком. Закрывает дверь, оставляя после себя тяжёлый аромат возбуждения и абсолютного непонимания, во что я влипла.
— О, господи, — прикрываю горящие губы рукой и скатываюсь вниз по стене.