Глава 34
Юджин О'Кеннет
Надоедливый стук разрезал тишину. Ветер колыхал раскрытые створки двери, заставляя их, раз за разом, ударяться о стену. Запах утренней росы смешивался с ацетоном, оставаясь терпким привкусом на языке. Я поднял бутылку виски, преподнес ко рту и сделал большой глоток. Алкоголь прокатился по горлу – в желудке потеплело.
Всю ночь я просидел в ее мастерской. На полу, испачканном подтеками акварели, среди сотен картин, сотворенных ее рукой, сердце нашло родное место и перестало истерить в груди. Я растер пальцами кромку ситцевого шарфика. Он висел здесь, на крючке рядом с полотенцами. Должно быть, Ани перевязывала им шею и оставила. Этот аромат. Клубничное молоко, солнце, спокойствие и блеф. Мое самое великое заблуждение и прекрасный обман.
Мысли крутились, как пластинка старого магнитофона. Трек за треком, скрип за скрипом – превращаясь в болезненный калейдоскоп.
Пульс грохотал в ушах.
...я хочу уехать.
А чего я ожидал? Что Анита так же откажется от всего? Отклонит предложение Лас-Вегаса, оставаясь здесь, в Дублине? Оставаясь со мной? Да. Я надеялся, что смогу повлиять на ее решение, показать перспективу будущего или... Стану настолько важным, что она сама передумает. Что мы вместе отмотаем время вспять: я встану на одно колено, раскрою долбанную бархатную коробочку и надену свое кольцо ей на палец.
Блять, вновь шесть тысяч миль. Редкие встречи, тоска, одиночество и мое ожидание. Отношения на расстоянии? Как друзья по переписке? Любовь – это объятия, поцелуи, улыбки и близость. Мы живы, когда чувствуем и просто осязаем друг друга. Разве я смогу после тяжелого дня прийти в комнату, лечь на бок и притянуть к себе Лиси, утыкаясь носом ей в шею? Разве смогу закружить в танце или подбить на безрассудство? У нее день, у меня ночь, у нее сон, у меня работа. Я здесь, а она там.
Отпив еще виски, я стиснул зубы. Рассветное солнце уже светило на небе, заглядывая сквозь двери патио. Прохлада касалась лица, отчего по коже иногда пробегали мурашки.
Два года. Это будет значить конец всему. Сделка с Янковским, новая компания – я не смогу прилетать часто. Даже, хотя бы раз в неделю, чтобы просто заглянуть в ее волшебные глаза и в живую сказать «я люблю тебя».
Что еще мне сделать? Как убедить ее остаться здесь? Я же не прошу бросить учебу. Зачем Лас-Вегас, если есть Дублин? Я столько ради нее сделал! Добивался ее три года, сломал свою жизнь, отказался от славы и детской мечты!
— К черту! — выругался я.
Поднявшись, на мгновение прикрыл глаза. Все мышцы в ногах затекли. Разгладив смятую одежду, выбросил бутылку виски в мусорное ведро и спустился по бетонному крыльцу на задний двор. Вдали ржали лошади, шумела проклятая газонокосилка, которая, казалось, не прерывалась даже ночью, и чирикали птицы, что сидели на краю керамического фонтана. Я обогнул кусты роз, и мои шаги начали звучать хрустом гравия.
— Доброе утро, мистер О'Кеннет, — откуда-то сбоку раздался голос.
Я смазано бросил взгляд, отыскивая среди кустов коричневую бейсболку садовника и его грязные кеды. Прошлого я уволил, и мать наняла парня из Нол. Он приезжал три раза в неделю, занимался растениями и еще какими-то мелочами дворовой территории.
Ты не веришь мне?
Сибил! Чтоб ее! Шумно втянув воздух, я свирепо бросился в сторону кабинета. Под ногами валялся скрученный поливочный шланг, о который я чуть не зацепился. Вода разбрызгивалась по вытоптанной лужайке додзё, попадая каплями на деревянные скамейки. Они уродовались мокрыми пятнами, как моя душа словами миссис О'Кеннет.
Я не буду этого делать! Я не буду этого делать!
Да, твою мать!
— Эй, — я прочистил горло. — Как тебя там?
Садовник замер. Он поднялся и уставился на меня перепуганными глазами. Парню на вид было не больше восемнадцати лет. Из-под его головного убора выбивались кучерявые рыжие пряди. Садовник стянул резиновые перчатки и утер рукой грязь на лице.
— Антон.
Почему в последнее время меня окружают одни русские? Гребанный Янковский!
— Антон, — я скривился. — Ты работал позавчера?
— Да, — он забегал глазами от меня к небольшому деревянному ящику с лилиями. — Вы что-то хотели? Просто у меня работа... и...
И... Знал бы я сам, что хочу. Засунув руки в карман джинсов, я кивнул через плечо на патио для тренировок.
— Додзё. Тогда занимался кто-нибудь?
Антон нахмурился. Его темно-коричневые брови съехались на переносице, отчего веснушки на лице исказились. У Аниты они были милыми и нежными, а у него смотрелись, как прыщи.
— Да. Ваш брат мистер Дезмонд. Я до этого работал на переднем дворе, а потом пришел полить фиалки миссис Сибил. Вообще, я не должен был этого делать, но она так скоро попросила, — вот змея! — А что именно вы хотите знать?
— Он был один?
— Нет, еще мисс, — парень смущенно покраснел. — Я не очень хорошо помню всех хозяев. Рыженькая такая. Они сначала разговаривали о любви, потом долго обнимались и смотрели на чащу...
Ком встал поперек горла. Острая боль прошлась от грудной клетки в кончики пальцев. Я кивнул садовнику, на пятках развернулся и, больше ничего вокруг не замечая, бросился в сторону кабинета.
Он ласково прижимал ее к себе, а она вдыхала его аромат, чтобы в следующий раз, когда ты будешь трахать ее, представлять Дезмонда.
Секс в коридоре, ее страсть, возбуждение... Нет-нет-нет! Анита не такая. Она бы не стала спать со мной ради эфемерного присутствия моего старшего брата. Лиси сказала, что не любила его! Я верю ей, даже больше чем самому себе. Отношения между людьми – это доверие. Слепое, безоговорочное, полное! Сибил не разрушит это! Мать никогда не станет причиной наших ссор!
Захлопнув за собой дверь, я дрожащими руками достал пачку сигарет и прикурил. Дым забился в легкие, принося хоть секунду спокойствия. Сев за стол, раскрыл ноутбук, проверяя почту. Сегодня юристы Янковского должны прислать проект нашего контракта. Просмотрю положения, выдвину свои условия, а ближе к концу недели состоится подписание. Я хотел как можно скорее закончить со всем этим – с делами и тайнами.
Сделав затяжку, я стряхнул пепел в емкость и выделил красным пару пунктов, которые мне не понравились. По условиям сделки мы с русским становимся равными партнерами. Kenneth & Sons перестает существовать, но на ее месте восстает новая империя – KIСorporation. Патент на виски и шампанское полностью принадлежит моей семье, а в дальнейшем, вся произведенная продукция, будет распределяться правами поровну.
Пусть Янковский мне и не нравился, я доверял ему. В какой-то степени даже больше, чем своему покойному отцу.
Пролистав документ в самый конец, я уставился на вензельные цифровые печати. Что бы Эрнест сейчас сказал мне? Сын, ты идиот? Или спасибо, что сумел не погубить наше наследие?
Что?
Наклонившись, я достал из тумбы коробку с сигарами. Поднес зажигалку к уздечку, щелкнул ею и прикурил. Откинувшись на спинку, я попытался повторить позу отца в этом кресле. Он всегда держал руки на подлокотниках, прятал ручку в нагрудном кармане и смотрел на портрет Дэрина. Я же перевел взгляд на изображение моего брата. Наверное, от отца к сыну передается не только внешность, но и судьба? Неужели, моя – это любить женщину, чья душа принадлежит другому? Сибил и Дэрин. Анита и Дезмонд. Я и Эрнест.
Хейзел же до сих пор не знает про наследство.
Неожиданно возникла мысль. Как в тумане, я потянулся за телефоном, набрал номер русского и, дождавшись пока он грубым акцентом поприветствует, проговорил:
— Мистер Янковский, добрый день. Я получил от ваших юристов контракт, и, знаете, — улыбка застыла на моих губах, — у меня есть одно условие...
Я знал, как исправить ошибку моего отца.
Анита Хейзел
Мне казалось, я не смогу уснуть, но как только голова коснулась подушки, сразу же отключилась. Телефон на тумбочке разлился трелью. Простонав, я выставила руку, пытаясь нащупать его. Пальцы коснулись холодного гладкого корпуса, я подвинула их чуть ближе и... Он свалился на пол! Жуткие вибрации о деревянный паркет ударили по вискам. Резко подорвавшись, я перевалилась через край, наконец, подняла айфон и ответила на звонок.
— Мисс Хейзел? — протянул женский голос.
Я кивнула, но потом спохватилась и что-то промычала.
Господи, как же кружилась голова.
— Мое имя Сабрина Уолтер. Я беспокою вас по поводу перевода в колледж искусств Лас-Вегаса. Напоминаю, что форму необходимо выслать до первого июня, иначе вы пропустите оформление и грант отдадут другому.
— Да, хорошо, спасибо. Займусь этим в ближайшее время.
Убедившись, что скинула вызов, я упала обратно на подушку, прикрывая веки. Глаза пекли от слез выплаканных вчера. В теле разливалась болезненная слабость, а горло саднило. Я провела ладонью рядом с собой, щупая холодные простыни.
Боже, зачем я вчера сказала об этом? Конечно, я собиралась обсудить отъезд и наши дальнейшие отношения, но нужно было все сделать иначе. Не когда я пьяна, а он возбужден.
Облизав пересохшие губы, я откинула одеяло и спустила ноги на пол. Босые ступни защипало от холода. Протерев лицо руками, еле поднялась со второго раза. Яркий свет бил в лицо сквозь тонкие занавески. Зажмурившись, я обогнула изножье кровати и остановилась в недоумении. На полу, у туалетного столика, стояли коробки и пакеты из магазинов.
Кто-то заходил, пока я спала? Нужно запираться на замок. Сначала Тереза, теперь это. Вдруг Сибил что-то взбредет в голову, и она ворвется ко мне посреди ночи?
Сняв с перила халат, я накинула его и перевязала на талии. Шелк приятно коснулся обнаженных бедер. Присев на корточки, я пробежалась пальцами по картонным коробкам. Уже и не помню, что именно мы с Уолис купили. Большая часть всего, то, что она выбирала. Поднимаясь, я заметила краем глаза ярко-красную коробку с лейблом кружевных трусиков.
Я не брала ничего в магазине белья.
Развязав верхний бантик, я сняла крышку и расплылась в улыбке. Ну, конечно, Тереза. Сначала лежала белая глянцевая открытка. В левом нижнем углу находился вензель магазина, а посередине чернилами было аккуратно выведено:
«Это мой подарок Юджину. Пусть развернет конфетку и потеряет дар речи. Женский секретик номер один – власть над мужчинами у нас между ног.
P.S. Поставь его на колени, Анита»
Покрутив со всех сторон карточку, я положила ее на столешницу и достала комплект белья. Красное, полностью состоящее из сеточки, оно прикрывало соски и промежность только кружевом в виде ажурного цветка. Ткань была очень нежная. Она не терла пальцы, а ласкала их. Я представила, как это будет касаться моего тела, и едва слышно простонала. Так же мягко, как язык Юджина вчера...
Грусть стерла улыбку. Он обиделся? Я ненавидела быть виноватой. Если О'Кеннет вчера оставил меня одну разгоряченную в постели, значит факт перевода сильно ранил его. Я понимала, что он не хотел отпускать, но...
Почему все так сложно? Еще пару недель назад я была четко уверена в своем будущем, то теперь растерялась. Я хотела остаться рядом с Юджином, но и уехать тоже? Или нет?
Боже!
Подхватив комплект нижнего белья, я зашла в душевую и хлопнула дверью. Теплая вода помогла справиться с последствиями нашего с Терезой веселья. Я приняла ванну, натерла тело кремами, почистила зубы и улыбнулась своему похорошевшему отражению. Бережно натянув подаренные трусики и бюстгальтер, я покрасовалась перед зеркалом, рассматривая себя. Рыжие, чуть влажноватые пряди сексуально контрастировали с цветом комплекта. Подруга идеально подобрала размер – грудь не сдавливало, а полосочки стрингов не спадали с бедер.
Вернувшись в спальню, я распаковала пакеты и одела первое попавшееся. Легкую розовую блузу с квадратным вырезом и кожаные шорты.
Спустившись по лестнице, первым делом я осмотрела столовую, в попытках найти Юджина. Я не хотела, чтобы он долго лелеял обиду и занимал себя мыслями. Эта ссора была такой глупой, что глаза щипало от несправедливости.
— Доброе утро, — улыбнулась я, заставая миссис Сибил.
Она листала журналы, пила кофе и выглядела слишком веселой для женщины, у которой умер муж. Яркий макияж, накрученные локоны, обрамляющие лицо и жемчуг в украшениях. Вдова барабанила пальцами по столешнице, напевая какую-то колыбельную.
В последнее время она вела себя слишком странно.
— Анита, дорогая моя, — женщина прищурила карие глаза. Осмотрев мой наряд, она поморщилась. — Даже ничего не буду говорить. Американка на тебя плохо влияет.
Похоже, Сибил никогда не примет Терезу.
— Вы такая воодушевленная. Странно, ведь ваши слова мне не нашли результат. Мы не поссорились из-за вас с Юджином, — я сложила руки на груди, так и оставаясь в арке.
— Возможно, — О'Кеннет облизала палец и пролистала страницу. — А, может, и нет. Посмотрим, что ждет нас в будущем.
— Миссис Сибил, что с вами не так? Счастья заслуживают все и мне, честно, искренне жаль вас. Дэрин и вся ситуация с Дезмондом, — я набрала легкие воздуха, но замолчала.
— Люди так гонятся за счастьем, но они не понимают, что это оружие. Есть более гуманней способы, чтобы умереть, — вдова пожала плечами, потянулась за чашкой кофе – я ощущала его аромат – и обратила на меня внимание. — Ты еще молода, милая. Однажды поймешь это. Мужчины всегда нас оставляют. Не сейчас, но потом он тебе изменит. И я окажусь права. Ну, ничего, я раскрою и тебе глаза, и моему дорогому Дезмонду, — она обвела глазами зал и зажмурилась от удовольствия. — У меня есть кое-что способное вывести на чистую воду его шлюху. Мой мальчик не понимает с кем связался. Готова поспорить, она уже залетела от него, чтобы привязать ребенком. Единственное, что она получит от него – это деньги на аборт...
— Хватит! — в горле запершило от злости. — Тереза достойнее вас в миллион раз, чтобы считаться О'Кеннет. Знаете, почему вы ее так ненавидите? Почему хотите рассорить меня и Юджина? — я стиснула зубы, свирепо задыхаясь. Сибил растерянно моргала глазами. — Вы завидуете любви. Однажды вам разбили сердце, унизили и сломали, и теперь, миссис О'Кеннет, вы питаетесь болью вокруг вас. Живете тайнами, склоками, интригами, вместо того, чтобы начать все с чистого листа. Да, когда-то ваше сердце билось. Да, Дэрин поступил, как полный козел, но... Прошло уже тридцать лет. Тридцать лет, Сибил. Неужели, ваша рана кровоточит до сих пор?
Она побледнела. На мгновение, всего на мгновение, маска стервы треснула, являя мне настоящую Сибил. Посеревшая кожа, синяки под глазами, искусанные губы и просьба о помощи. В горле запекло от того, что я ей сказала. Гнев сменился стыдом.
— Да, Анита, мне до сих пор больно.
Больше Сибил не сказала ни слова. Она облизала кончик пальца, оставляя на нем развод красных губ, и пролистала страницу журнала. Я покачала головой и развернулась, оставляя ее наедине со звуком моих шагов. Иногда слишком поздно кому-то помогать. Спасения заслуживают те, кто его хотят. Как бы мне не было жаль ее, я понимала, что Сибил не позволит помочь ей.
Пройдя лобби, я замерла напротив дверей кабинета. Робко постучав, я надавила на ручку и протиснулась внутрь. В нос ударил смоляной запах табака. Я задержала дыхание, осматривая помещение. Юджин сидел за столом, перед ноутбуком. По правую руку от него стоял серебряный поднос с гильотиной и сигарами.
Я переступила с ноги на ногу.
— Юджин?
Он поднял на меня красные уставшие глаза. Боже, мне так хотелось обнять его. На мужчине были вчерашние вещи и, судя по усталому виду, он даже не спал.
Я такая идиотка.
— Что ты хочешь, Анита? — хмуро прошептал О'Кеннет. Он потер глаза и затушил сигару, выдыхая сероватое облако дыма. — Я занят.
— Поговори со мной? Мы вчера поссорились и...
— Мы? — Юджин откинулся на спинку стула, отчего колесики немного проехались по паркету. — Мы не ссорились. Я просто понял, что я глупец, который придумал себе то, чего нет. Вот и все.
Я глазах защипало и горло сдавило. Зачем же он так?
— Юджин, пожалуйста. Давай просто поговорим? О нас, — я смело сделала шаг к нему. — О колледже и будущем?
— Ты хочешь его со мной?
— Конечно...
— Я не уверен.
Какой же он упрямый!
— Юджин...
— Милая, у меня нет времени, — он бросил на меня последний взгляд и страдальчески отвернулся. — Хочешь, будь здесь. Хочешь, отыщи Терезу и опять устройте что-то. Я занят.
Звук клавиатуры закончил его предложение. Я поджала губу, искренне понимая, почему Тереза бросается шпильками. О'Кеннеты такие невыносимые! Я стиснула кулаки, обращая внимание на лошадь, что паслась на пастбище.
Ухмыльнувшись, я наклонила голову вбок.
— Ладно, тогда я пойду и оседлаю Оскара, — я медленно начала разворачиваться.
Юджин отвлекся от экрана и поднял на меня недовольный серый взгляд.
— Я запретил.
— Нет, мы заключили сделку, — мне так нравилось наблюдать за его смятением. — Я катаюсь на нем только при тебе.
Мужчина прищурился и покраснел. Вены на его шее запульсировали, а я прикусила щеку, чтобы не рассмеяться.
— Тереза?
— Нет, это все твое влияние, — я воодушевленно развернулась, слыша его бурчание.
Юджин помог мне снарядить коня и взобраться на него. Оскар, как всегда, начал фыркать и брыкаться, но после того, как младший О'Кеннет взял поводья в свои руки, утихомирился. Я держалась за седло и направляла жеребца. Мужчина шел рядом и молчал, отвечая мне только кивками. Поначалу я хотела вымотать его – завела глубоко в лес, заставляя пройти, наверное, тысячи шагов, но всякий наш разговор оставался безуспешно погибшим на губах.
— Нужно возвращаться, — я посмотрела на черную макушку Юджина. Его волосы блестели от геля. — Сейчас пойдет дождь. Посмотри на небо.
Я последовала его наставлениям и сглотнула. Небо, и вправду, затянуло тучами. Темноту, что я сначала приняла за вечерние сумерки, создавала пасмурность. Темно-синие разводы прикрывали солнце, а тучи летали так низко, что, казалось, сейчас упадут на голову.
О'Кеннет вставил ногу в стремена и опустился за моей спиной. Я чуть сместилась бедрами. Тяжесть его паха, заставила облизать пересохшие губы.
— Сейчас попадем под дождь из-за тебя, — он зашептал над моим ухом, ударяя Оскара в бока. Конь развернулся в сторону поместья.
— Если бы ты со мной поговорил, ничего бы этого не было.
Мои слова утонули в порыве ветра. Ветки сикомор закачались, а пыль ударила в лицо. Я сплюнула песок, пытаясь скрыться от резких порывов на груди Юджина. Он обвил мою талию рукой.
— Здесь в пяти минутах охотничий домик. Или промокнуть или провести ночь там. Что тебе по душе?
Чтобы ты выслушал меня.
Я безразлично пожала плечами. О'Кеннет где-то с пару секунд пронзительно смотрел на меня, а потом повел Оскара вглубь чащи. Первые капли дождя упали на загривок лошади, отчего животное прибавило шаг. Я прильнула к Юджину, согреваясь его теплом. Вдалеке показалась черепичная крыша, и ливень обрушился на наши головы. Я вскрикнула, а мужчина рассмеялся. Вибрации его тела коснулись моей спины.
Чудесно, ночь неизвестно где с обиженным Юджином.
Боже, дай мне сил.