Глава 18
— Место проживания того самого человека, которого вы ищите?
— Да, — раздражённо ответил Дэймон, покосившись на меня, словно я была виновата во всех бедах в его жизни и всей планеты.
— Перестань злиться, красавчик. Разве я не заслужил вашего доверия?
— Вы оба не заслуживаете моего доверия. Ты вор, а она — очередная букашка, которая обратилась ко мне за помощью. Если Марселина не боится — пусть поведает обо всём. Мне наплевать, потому что мне это не грозит опасностью, в отличие от неё, ведь это не мои тайны и проблемы, — Дэймон снова раздражённо посмотрел на меня, и в горле у меня застрял ком. Я не ожидала от него таких слов. Букашка, недоверие. В один день он целует, рискует жизнью, показывает дождь, а в другой оскорбляет и заявляет, что мы не заслуживаем доверия? И так по кругу. Что не так с этим парнем?
— Если ты так презираешь меня, то зачем согласился помочь, Дэймон? — я сделала шаг вперёд, не сводя с него глаз. Он смотрел перед собой абсолютно холодным взглядом, всё ещё думая над чем-то. Салем настороженно переводил взгляд то на меня, то на него, понимая, что ситуация накаляется ещё больше, а всему виной его вопрос. — Ты ведь сам выбираешь те задания, которые тебе по душе?
— Да, верно. Я делаю это, потому что мне скучно, а не потому что я хочу кому-то помочь. Я люблю смотреть, как слабые верят в что-то большее, чем они есть на самом деле. И именно это я вижу, когда берусь за задания вроде этого.
Я встряхнула голову, чтобы удостовериться в том, что всё правильно поняла и что это не сон. Салем закашлял и нахмурил брови, давая понять, что и ему не понравилось подобное высказывание. Я шагнула вперёд, ближе к Дэймону. О Создатель, как же мне хотелось въехать по его красивой физиономии со всей силы, но я удержалась. Лишь заглянула прямо в его фиолетовые глаза, которые и так были прикованы ко мне.
— Ты отвратителен, — вырвалось у меня почти шёпотом, но достаточно громко, чтобы он услышал. — Ты ничем не лучше Нарциссы, Дэймон. Однажды из-за своего характера ты поднимешь голову и осознаешь, что рядом никого нет вовсе. Ты нужен всем из-за своей силы, но друзей у тебя не останется.
Он застыл, словно я вонзила ему кинжал в спину. Его взгляд был полон злости, но я не испугалась. Вместо этого я сосредоточила свой взгляд на нём и заглянула прямо в глаза.
— Я один от рождения, Марселина. Одиночеством меня не напугаешь, и вы мне не друзья. — Салем молча покачал головой и взял меня за руку. Дэймон проследил за этим жестом.
— Пойдём, Марселина. Оно того не стоит, — Салем посмотрел на Дэймона внимательно, пристально. Я почувствовала, как его пальцы крепко сжали мою ладонь, а Дэймон всё ещё смотрел на то, как мы держимся за руки. Дэймон медленно поднял на него взгляд.
— Убери руку.
— А какое тебе дело до того, что я держу её, Дэймон? Может, для тебя она и обуза, но для меня она в первую очередь друг.
— Друг? — насмешливо сказал Дэймон. — Ты знаешь её от силы два дня.
— Мне более чем достаточно двух дней, чтобы понять, что из себя представляет человек, Дэймон. Если бы ты хоть раз посмотрел на неё как на равную, ты бы понял, насколько светлая у неё душа. Определись уже, Дэймон. Хватит вести себя как ребёнок.
Салем потянул меня вперёд, и мы пошли дальше. Дэймон ещё несколько мгновений стоял на месте, а потом последовал за нами. Салем держал мою руку крепко, словно обещая защиту и поддержку, и это придавало мне силы.
— Спасибо, Салем, — тихо сказала я и получила в ответ улыбку.
— Можешь ничего мне не говорить. Мне не важно, что именно ты пытаешься узнать и от кого скрываешься.
— Салем, я доверяю тебе. И я скажу тебе.
— Не стоит, — он улыбнулся, встав напротив меня. — Мне достаточно и этого.
— Ты хороший друг, — я улыбнулась широко и искренне, чувствуя спиной, как Дэймон наблюдает за нами.
—
С момента нашего разговора прошло два дня. Всё это время между нами не было уюта и шуток, которые витали вначале. Дэймон сказал, что сегодня мы уже доберёмся до города. Всё это время мы говорили только по делу и формально. Ближе к вечеру Салем пытался шутить, но даже у меня это не вызывало никакого смеха. Меня больше волновало странное поведение Дэймона. Он украдкой бросал в нашу сторону взгляды, но не возмущался, хотя было заметно, что он раздражён. Мы остановились, чтобы поспать, так как за два дня мы толком и не отдыхали. Салем ушёл за добычей, так как сказал, что ему не хватает адреналина, а Дэймон остался, чтобы развести костёр. Я искупалась в пруду, а сейчас просто бродила по окрестности, собирая цветы, которые здесь росли. Хоть чем-то могла себя занять.
Вечерний ветерок нежно трепал мои волосы, и я иногда ловила взгляды Дэймона, который следил за мной. Когда я сорвала последний цветок, то подошла к костру и легла на нагретую рядом траву. Вскоре пришёл Салем с добычей, и мы, поев, молча сидели у костра, пока Салем не принялся петь песню. Дэймон сидел неподалёку, внимательно наблюдая за каждым движением Салема. Иногда его взгляд невольно пересекался с моим, но в нём не было привычной насмешки — скорее напряжённая, почти болезненная сосредоточенность. Он казался одновременно рядом и вдали, и это раздражало меня сильнее любого его грубого слова. Я демонстративно отвернулась от него и поправила украшение на голове, которое чуть сползло вниз. Салем пел весьма красиво, и тут я вспомнила недавний разговор с Дэймоном, в котором он сказал, что не любит пляски и музыку. Какие же они всё-таки разные.
— Интересно, кому ты на самом деле улыбаешься. Мне или ему? — я приподняла голову и встретила его взгляд. Он был настолько прямым, что казалось, будто пытается заглянуть внутрь моей души. В груди защемило, но я не позволила себе отступить. Конечно, он знал, что я улыбаюсь пению Салема, а не ему.
— Попытка шутить или хочешь вывести меня на разговор?
— Мне не нравится, когда ты улыбаешься не мне.
— Когда это я тебе вообще улыбалась? — возмутилась я. — Я улыбаюсь только друзьям, Дэймон. А ты мне не друг.
Он нахмурился, словно удивлён, что я осмелилась ему перечить. Но вместо привычной насмешки или злости в глазах была... странная задумчивость. Он сел на землю напротив меня. Салем закончил петь и улёгся на траву рядом с Дэймоном.
— Дэймон, раз ты не считаешь меня другом, быть может, ты влюблён в меня? Скажи честно, ты хочешь, чтобы я стал твоим любовником?
— Я повешу тебя вверх ногами, воришка. Что за дурости ты говоришь?
Я рассмеялась сквозь раздражение. Дэймон резко повернулся ко мне. Он медленно поднял бровь, его взгляд стал опасно мягким, словно пытался прочитать меня насквозь.
— Я спать. Всем добрых снов, — проговорила я и легла спать, но сна не было ни в одном глазу. Дэймон и Салем тоже улеглись спать, и спустя двадцать минут я услышала храп Салема. Я ворочалась на своём месте, потому что мне было весьма неудобно спать на траве. За всё пребывание в лесу я всё ещё не привыкла к такому ритму жизни. Тяжело вздохнув, я захотела уже подняться с места и сесть, но почувствовала, как в меня что-то швырнули. Плащ. Я обернулась. Дэймон сидел на траве, облокотившись о дерево. Как он так бесшумно всё проделал?
— Под голову положи свою сумку, которая набита тряпьём, и укройся этим.
Я заморгала, не ожидая такого внезапного внимания, и, чуть смущённо, взяла свою сумку, аккуратно подложив её под голову. Плащ Дэймона оказался тёплым и мягким, пахнущим лесом и дымком костра.
— Спасибо, — пробормотала я, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало слишком много эмоций.
Он молчал. Смотрел на меня. А я смотрела на него, не зная, куда деть взгляд. — Почему ты так себя ведёшь, Дэймон?
— Веду как?
— Ты знаешь, что я имею в виду.
— Марселина, спи! Хватит столько болтать и задавать бессмысленные вопросы. — Я открыла рот, но так и ничего не ответила ему. Я приподняла голову, глядя на его профиль в свете костра. Казалось, что за этой маской скрывается что-то большее, чем просто грубость и суровость.
— Дэймон... — осторожно начала я, — иногда мне кажется, что ты боишься быть один больше, чем кто-либо другой.
— Ключевое слово — «кажется». Я всю жизнь один, Марселина.
— То, что ты большую часть жизни один, ещё не значит, что ты должен до конца своих дней быть один, Дэймон.
— Ты неисправима, — произнёс он, не глядя на меня. — Всё пытаешься раскопать то, чего нет.
— Но есть же, — упрямо возразила я. — Иначе ты бы не дал мне свой плащ.
— Не льсти себе, — резко бросил он. — Ты дрожала от холода, а твой стук зубов мешал мне думать. Да и ёрзала ты громко. — Я закатила глаза.
— Притворяйся сколько угодно, Дэймон, — тихо сказала я, — но однажды твоя маска треснет.
Наконец он взглянул на меня своими фиалковыми глазами. Мы смотрели друг на друга слишком долго, не проронив и слова. Эта тишина была почти интимной, и мне захотелось подойти к нему, прижаться к его голому телу и прильнуть к пухлым губам, зацеловать каждый миллиметр его тела. Я покраснела от своих мыслей. Неловкость давила, и я почти отвернулась, когда он внезапно шевельнулся и сказал:
— Тогда, Марселина, будь осторожна. Иногда то, что скрыто за маской, куда страшнее, чем сама маска.