Признак 2: Речь
Педри, откинувшись на спинку стула, начал свой рассказ с широкой, заразительной улыбкой.
— Один комар-отец наставлял своего сынишку-комаришку: «Крепко-накрепко запомни, сынок, — никогда не посвящай себя сцене, не играй в спектаклях… Всегда помни, что твой дедушка погиб от хлопка».
Пабло в недоумении смотрел на друга. Анекдот был… специфическим. У Педри всегда было чувство юмора, но оно отличалось — было более тонким и ироничным. А этот анекдот… Или с ним что-то произошло, или Гави этого не замечал. Он не мог понять.
Гонсалес, тем временем, сотрясался от бесшумного смеха, его плечи ходили ходуном, а глаза блестели от слез.
— Что? Не смешно, что ли? — выдохнул он, наконец отдышавшись.
Гави выдавил из себя смешок, но он получился слишком неестественным, натянутым.
— Тебе не смешно, — констатировал Педри.
Пабло выдохнул и закатил глаза. Боже, что это было? Откуда он вообще это взял?
— Где ты этот бред прочитал?
Брюнет, все еще хихикая, ответил:
— Эээ… кажется, мне Фернандо это рассказал.
Пабло поморщился.
— Фернандо стоит перестать читать журналы для пожилых людей, — решительно заявил Гави. Хотя странное настроение Гонсалеса всё еще оставалось загадкой.
— Знаешь, — сказал он. — Пытаться заставить моего брата перестать делать что-то… это как выливать воду в море. Не имеет никакого смысла.
— Тогда тебе стоит перестать его слушать, — сказал Гави. — Это плохо на тебя влияет. Этот анекдот… всё это… ужасно, Педри.
Педри рассмеялся, однако смех его звучал немного натянуто, нервно.
— Возможно, ты и прав, — признал он, немного потупив взгляд.
— Ладно… меня просила заглянуть Силия…
Провокация в чистом виде. Но и доля правды тоже была — Бермудес действительно его приглашала.
Лицо брюнета мгновенно изменилось, глаза забегали, теряясь где-то за пределами раздевалки.
— Силия? — переспросил Педри, стараясь сделать голос как можно более нейтральным.
— Да, а есть в этом какая-то проблема? — приподнял брови Гави. Он заметил, как дрожат пальцы друга, барабанящие по столу.
— Нет-нет, просто… зачем? — Гонсалес пытался скрыть волнение в голосе, но, кажется, безуспешно.
Это ревность?
— Да я сам не знаю, — усмехнулся Пабло. — Просто… попросила зайти. Наверное, есть какие-то вопросы.
— Ладно, — пожал плечами Педри. — Иди.
— Пойду, — кивнул Пабло, вставая со скамьи.
Ситуация была двойственной. Вроде бы особой реакции он от Педри и не смог дождаться. Простой вопрос, никаких объяснений, никаких подробностей. Но… черт, должно же это хоть что-то значить! Если бы он говорил о ком-то другом, у Гонсалеса не возникло бы вопросов. А тут… эта мгновенная смена настроения, замешательство в глазах, дрожащие пальцы… Это что-то да значит! Что-то, что брюнет изо всех сил пытается скрыть. Ревность? Возможно. Но было и нечто большее — скрытая тревога, просачивавшаяся сквозь его попытки сделать вид, что всё в порядке.
Гави закусил губу. Он не мог отделаться от чувства, что упустил что-то важное, пропустил тонкий намек или незаметную деталь. Это чувство гнетет, заставляя его перебирать в голове каждое слово и каждое движение Педри.
Он подошёл к кабинету отдела СМИ. Стеклянная дверь позволяла видеть часть внутреннего пространства — компьютеры, рассыпанные бумаги и Силию, склонившуюся над документами. Пабло остановился, наблюдая за ней. Она работала сосредоточенно, её лицо было серьёзным.
Парень толкнул дверь и вошёл в кабинет. Он подошёл к столу и остановился напротив Бермудес. Девушка продолжала разбирать документы, не обращая на него внимания.
— Кхм, кхм, — прокашлялся Пабло, привлекая её внимание.
Силия вздрогнула, резко поднимая голову. Её рука инстинктивно поднеслась к груди.
— Фух, напугал… — выдохнула она, потирая виски.
— Извини, — улыбнулся Гави. — Зачем звала?
Силия перекинула ногу на ногу и сделала небольшую паузу, словно выбирая слова.
— Нужно обсудить один момент, — начала она серьёзным голосом. — Многим не нравится, что ты колечишь соперников на поле и бегаешь с флагом «антимадридист».
Пабло приподнял брови. Чего, мать его?
— Это кому не нравится? — спросил он в недоумении.
— Некоторым фанатам, — тяжело вздохнула Силия.
Пабло сложил руки на груди, его спокойствие начало таять.
Нет... ОНО ДАВНО РАСТАЯЛО.
Он прекрасно понимал, что за этим стоит: давление со стороны руководства и попытки умиротворить общественность.
— А не пойти ли им нахер? — выдохнул он. — Ладно, если они так хотят, я могу... не так сильно бить соперников, но флаг им чем не нравится? Они не настоящие кулес?
Силия поджала губы, её взгляд упал на стол, словно она пыталась найти там ответ на этот риторический вопрос.
— Я понимаю тебя, — сказала она. — Но спорить с ними всё равно, что выливать воду в море…
В ушах Пабло резко запищало.
Выливать воду в море…
Где-то Пабло уже слышал эту фразу. Силия что-то продолжала говорить, но он уже не слушал, его мысли вернулись к разговору с Педри, к его странному поведению и невнятным объяснениям.
... — Пытаться заставить моего брата перестать делать что-то… это как выливать воду в море. Не имеет никакого смысла —…
Педри, черт возьми. Эта фраза — Педри. Он слышал её только от него. Это был его стиль.
— Пабло, ты меня слушаешь? — встревоженный голос Силии вырвал его из оцепенения.
Он резко поднял голову, его взгляд стал острым и проницательным.
— Да, — ответил Гави. — Слушаю, — парень резко потянулся к столу, перерывая бумаги.
— Пабло! Что ты делаешь?! — воскликнула Бермудес, отшатнувшись от него. Паника в её голосе была очевидна.
Парень, не обращая внимания на её крик, рылся в бумагах. Папка под номер восемь. Надпись на ней была еле заметна, но он её узнал: «Педри Гонсалес».
Силия выдернула папку из его рук.
— Да что с тобой?! — воскликнула она, её голос дрожал. — Зачем тебе папка Педро?
Педро… Не Педри, а Педро…
В этот момент весь офис, привлечённый шумом, уставился на них. Пабло почувствовал на себе множество взглядов, полных недоумения и любопытства. Он тяжело выдохнул и сделал шаг назад.
— Извини, — сказал он тихо, почти шёпотом. — У меня этот… приступ агрессии… — он попытался улыбнуться, но улыбка получилась кривой и неуверенной.
Он быстро вышел из офиса, оставляя за собой недоумённую тишину. Конечно, всем в клубе было известно, что настоящее имя Педри — Педро. Но называли его так лишь единицы, из самых близких. Даже его родители чаще использовали псевдоним. Было ли всё это странно? Безумно. Да, безумно.
Гави шёл по коридору, чувствуя себя растерянным и дезориентированным. В голове всё ещё звучала фраза Педри, которую потом точь-в-точь повторила Бермудес.
Громкий голос Фермина прервал поток мыслей парня.
— Паблито! Хочешь анекдот? — и не дожидаясь ответа, он продолжил: — Один комар-отец наставлял своего сынишку-комаришку…
Гави резко замер, словно его окатили ледяной водой. Знакомый до боли анекдот пронзил его, как удар током. Сегодня, похоже, был день сурка...
— Я уже его слышал, — раздражённо произнёс он.
— Неужели? — грустно протянул Лопес. — Я только Силии рассказывал его... Неужели она уже успела тебе пересказать?
Пабло прикрыл глаза, позволяя информации уложиться в голове. Цепочка событий, казавшаяся хаотичной, внезапно выстроилась в чёткую логическую последовательность.
«Признак номер два: Речь.
Используют особенные прозвища, шутки или фразы, характерные только для них...»
***
От Автора:
вся актуальная информация
tg/tiktok: spvinsatti