Глава 5. «Детство Кэтти»
В тот день погода была ужасная; грохотал гром, раскаты молний озаряли все небо, а дождь был невероятно сильным.
Анна Стьерт вместе со своим мужем стояла возле окна и смотрела на разъяренную погоду.
— Ты же понимаешь, ехать в такую погоду крайне опасно, — внезапно начала женщина.
Анна была человеком с удивительной внутренней и внешней красотой. Ее длинные, волнистые волосы обрамляли лицо, у нее были большие выразительные глаза цвета весеннего неба. Не зря говорят: «Глаза – душа человека». Если ей было грустно или радостно, скучно или весело — о всех ее эмоциях говорили эти обворожительные глаза. Даже ее мимолетный взгляд мог сразу же наполнить окружающих теплом и уютом. Всю эту бесценную красоту получила маленькая Кэтти от своей матери. Анна до последнего бескорыстно жаждала помогать окружающим, будь то друг или враг. Ее доброта безгранична.
Стоя возле окна, женщина была напряжена, ее окутывало волнение:
— Давай не поедем на это мероприятие? — обращалась она к мужу с тревогой на лице.
— Нам нужно, ты понимаешь, как дорого мне может обойтись этот визит? Я всего так добивался, а сейчас ты предлагаешь отступить из-за какого-то дождя?
Филип Стьерт – муж Анны и отец маленькой Кэтти. Он старался всегда быть серьезным и внимательным ко всем происходящим вещам вокруг. Мужчина был высокого роста и худого телосложения. Лицо было чуть вытянутое, нос с небольшой горбинкой, глаза были зеленого цвета, подобно малахиту. Рождение Кэтти принесло в его сердце частичку радости и счастья, о котором он так долго мечтал. «Я обещаю, у нее будет счастливое будущее!» - произнес Филип в ту самую минуту, как только увидел своего ребенка. Он также был очень целеустремленным и настойчивым человеком и всегда считал, что без усердной работы достичь желаемого результата невозможно, поэтому каждый шанс стать успешнее или лучшее он не мог терять — как и в тот день.
Представители крупной организации были заинтересованы в сотрудничестве с компанией Филипа. Если бы совещание прошло успешно, то каждый из представителей данного мероприятия мог преуспеть и получить немалую прибыль. И это было чрезвычайно перспективно для семьи Стьерт.
Подойдя к Анне и нежно коснувшийся ее плеч, он тихо произнес:
— Я понимаю твою заботу и волнение, но ты понимаешь, как давно мы мечтали выбраться из этой нищеты, а здесь мне предлагают такой шанс, — он перевел взгляд в сторону. — Ты останешься дома вместе с ребенком и своей мамой, я поеду один.
Анна резко обернулась и с удивлением стала смотреть прямо в глаза мужа:
— Я буду переживать. Делай что хочешь, я поеду с тобой!
Схватив лежавшую на кровати куртку, она вышла из комнаты, направляясь на улицу. Тогда каждый понимал серьезность их решения. Все словно пыталось объяснить им, что впереди может что-то случиться.
Грубый ветер усиливался, неся с собой бесконечный холод и дождь. Филипп и Анна уже сидели в машине, пытаясь смахнуть дождевые капли с одежды. Из окна дома с тяжелым взглядом смотрела бабушка Кэтти, ее взгляд был таким печальным, но ее мнение, чтобы остаться, даже никто не слушал.
Анна заметила тот взгляд и с улыбкой на лице помахала маме рукой, как будто пыталась отвлечь ее от ненужных переживаний.
Спустя несколько минут машина двинулась в путь, все дальше отдаляясь от дома. На дороге не было не единой машины, лишь изредка где-то совсем далеко был виден свет от фар. Дождь, казалось, становился все сильнее и сильнее, раскаты молний ослепляли все вокруг своим жутко-красивым мерцанием.
За долгое время пути в машине стояла полная тишина, никто не проронил ни слова, может быть, потому что каждый переживал или просто думал, как стоило поступить лучше.
— Анна, — неожиданно произнес Филип, — все мои старания, я делаю их не для себя, а для вас. Ты даже не можешь поверить, как много вы значите в моей жизни.
— Решил сентиментальничать? — спокойно спросила Анна, наблюдая за падающими каплями дождя.
— Нет, — перебил он, — лишь хочу донести вашу значимость для меня!
Глаза Анны оживились, и она устремила взгляд на Филипа.
— А знаешь Филип, я порой так представляла, как ты, я и Кэтти сидим на берегу морского берега и крепко обнимаем друг друга. В тот день, когда мы с тобой впервые познакомились, я поняла, что ты и есть тот самый человек, который будет со мной и в счастье и в горе — я была права. Поэтому я буду поддерживать тебя всегда, а ты лишь всегда будь со мной и Кэйтлин рядом. Я считаю, что только вместе с любимыми людьми можно справиться с любимым трудностями! — она нежно улыбнулась и ее маленькие глазки слегка показали, набегающие слезы.
Неожиданно автомобиль стал скользить по мокрой дороге. Сердце Филипа забилось быстрее, когда он осознал, что теряет контроль. Вода на асфальте создала пленку, и колеса не могли найти сцепление. В этот момент он попытался повернуть в сторону, но вместо того чтобы изменить направление, машина лишь еще сильнее закрутилась. Капли воды, словно мелкие стрелы, ударялись о лобовое стекло, затрудняя видимость. Он пытался сосредоточиться, но яркие огни встречного автомобиля и водные брызги, поднимаемые колесами, только усиливали его напряжение. Скользя по дороге, он увидел впереди резкий поворот. В голове мелькнули мысли: «Нужно успеть затормозить!» Но тормоза сработали не так, как он ожидал — они лишь проскользнули по мокрой поверхности.
Внутри автомобиля все казалось замедленным: шум дождя, визг резины и собственное дыхание сливались в единое целое. Внезапно автомобиль врезался в ограждение, и удар был оглушительным. Металл скрежетал, а стекла трескались, разлетаясь на мелкие осколки. В этот момент время остановилось — Филип и Анна в последнюю минуту успели коснуться руками друг друга и на этом — все... А в сознании осталась лишь одна мысль: « Неужто на этом все...Кэтти, прости нас...» Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь звуками дождя и отдаленными сиренами. Никто даже не мог подумать, что перед отъездом Анна в последний раз помашет ручкой любимой матери и поцелует свою драгоценную дочь.
Плач ребенка. Неожиданный звонок.
— Слушаю, — ответила в трубку телефона бабушка Кэтти.
На другом конце провода раздался голос, но в нем звучала нехарактерная напряженность, словно каждый звук был пропитан тяжестью. «Мне очень жаль...» — произнесли слова, которые она не хотела слышать. Эти три простых слова обрушились на нее, как лавина, унося с собой все, что она знала и любила. Внутри все перевернулось, и мир вдруг стал серым и бесцветным. Она почувствовала, как холод охватывает ее сердце, а дыхание становится прерывистым. Память о смехе, о совместных мгновениях, о планах на будущее накатывала волнами, и каждая из них оставляла шрамы на душе.
Словно в замедленной съемке она опустилась на пол, прислонившись спиной к стене. Слезы катились по щекам, оставляя следы на коже, а в груди раздавался глухой стон — это была боль, которую невозможно было описать словами. Женщина посмотрела на висевшие на стене фотографии Анны и Филипа. Там они такие счастливые держали на руках свое единственное сокровище, которое любили больше всего. И вдруг эти фотографии резко стали выцветать прямо на глазах. Они постепенно теряли свои цвета и становились серыми, а тишина в доме, перебиваемая неумолкающим плачем ребенка, становилась невыносимо ужасной.
И после того случая время стало лететь. Днем за днем, год за годом. Кэйтлин уже исполнилось 6 лет. Маленький, озорной ребенок, вечно улыбающейся той самой улыбкой, которой когда-то улыбалась Анна и те самые же глазки, словно смотрели глубоко в душу человека, передавая все свои чувства и эмоции.
Когда девочка гуляла по улице со своей бабушкой, она видела, как другие дети ходили рядом с взрослыми и назвали их «Мама, папа!» и постепенно стал появляться вопрос: «А у меня есть мама и папа?» Когда девочка задавала этот вопрос бабушке, женщина отводила взгляд, пытаясь скрыть слезы, а потом резко собирала себя в руки и отвечала: «Конечно есть! Но они сейчас очень далеко от нас, но все равно они видят и наблюдают за нами».
Долгое время она просто не могла рассказать все внучке, но и сама понимала, скрывать правду нельзя. А когда ребенок и узнал, что родители совсем давно покинули этот мир, она не стала плакать, она просто улыбнулась бабушке, но глазки еле сдерживали горячие слезы.
Со временем девочка встречала людей, которые не могли понять боль других. Те люди как-будто специально пытались задеть за больное.
— Тебе не повезло, ведь у тебя нет родителей, — вдруг сказала подруга Кэтти, когда они вместе играли в песочнице, — моя мама говорит, ты такая чудачка, потому что тебя никто не научил ничему.
А слова ранили душу сильнее, чем все любые ссадины или синяки на теле. Кэтти и не была чудачкой, она просто была очень открытой, добросердечной и бескорыстной. Но почему-то именно таких людей в нашем современном мире и называют «чудаками» или «наивными».
И, когда уже повзрослевшая девушка стояла возле могилы своих родителей одна, она плакала, склонив голову и роняя раскаленные слезы на землю, которая будто жадно впитывала их глубоко в свои недра. Нигде и ни кому она не могла высказать свою боль, кроме как рядом с мамой и папой. На могильной фотографии мама также прелестно улыбаясь, а папа обнимал ее своими тонкими руками. Эту фотографию они сделали в тот самый день, когда родилась их милая дочка, а сейчас эта фотография высечена на могильном камне.
— Я буду сильной для вас! — каждый раз говорила Кэйтлин, стоя на том месте.
Этой девочке пришлось рано повзрослеть, стать сильной, забыть прошлые обиды и душевные раны. Она так ловко прятала все глубоко в себе, что даже самому чуткому человеку было бы не под силу угадать, что за шторм бушует в душе этой безмятежно-спокойной девушке.