Пролог
Я сидела на полу своей квартиры в Нью-Йорке, окружённая хаосом, который, казалось, вырос сам собой за последние два часа. Открытый чемодан лежал передо мной, полупустой, но уже вызывая чувство, будто он живой и оценивает мои решения. Вокруг разбрасывались свитера, носки, пару книг и косметичка, которая, очевидно, решила отказываться от моего контроля.
— Ладно, Ария, — пробормотала я себе, сдвигая волосы с лица и наклоняясь к чемодану, — хватит уже метаться. Что нужно, что не нужно... не бери три пары ботинок, это реально перебор. Хотя... а вдруг снег в Канаде будет хуже, чем Нью-Йоркский декабрь? Ладно, возьму.
Я поднялась, прошлась по квартире босиком, оценивая, не оставила ли что-то на полках. Повернулась к шкафу, достала белую блузку, повернула её в руках и снова вернулась на пол, чтобы аккуратно сложить в чемодан. Потом поняла, что забыла зарядку для телефона. Вздохнула, полезла под стопку книг, нашла её, и при этом уронила одну обувь на пол. «Отлично, прямо как в кино», — подумала я.
Пару минут я просто сидела, смотрела на этот беспорядок и говорила сама с собой:
— Ладно, хватит, хватит, всё, хватит обсуждать. И без паники. Это просто поездка домой. Просто Рождество. Всё будет хорошо.
Чемодан наконец был собран, и я с тяжёлым вздохом присела на кровать. От усталости ноги болели, плечи напоминали о каждом поднятом свитере и каждой пролитой мысли, а глаза сами собой прилипли к окну. Снег падал медленно, почти лениво, покрывая серые улицы Нью-Йорка белым ковром. Декабрьский город выглядел одновременно сказочно и чуждо мне хотелось домой, к настоящему снегу, к тем улицам, где каждый уголок хранит воспоминания.
Я вспомнила маму. Она всегда умела сделать дом теплее. Помню, как в детстве я стояла у кухонного стола, помогая ей с имбирным печеньем. Я старалась аккуратно вырезать формы, а мама только смеялась:
— Ария, не трогай тесто слишком много, оно будет лучше, если его не трогать!
И запах имбиря, корицы и ванили до сих пор живёт в моих воспоминаниях.
Папа часто был занят, но каждое Рождество он обязательно бежал домой с работы, иногда прямо из офиса, иногда из командировки. В дверях он появлялся с гирляндами и игрушками, с улыбкой, с шуткой и в этот момент дом оживал. Я помню, как мы с Тедди бежали к ёлке, а он смеялся, расставляя гирлянды так, чтобы они свисали в самых неожиданных местах.
Теодор, старший брат, или Мишка Тедди, как я его называю с детства, хотя прозвище уже слегка приелось, был одновременно раздражающий и смешной. Он мог взять блокнот, записывать свои заметки, крутить карандаш между пальцами и при этом поддразнивать меня без единого злого слова.
И Бакс с Клео... Ах, эти двое. Лабрадор и Бенгальская кошка, которые были настоящими членами семьи. Бакс всегда пытался «защитить» меня от любой угрозы даже если угрозой была моя собственная кофточка, которую я случайно уронила. А Клео гордая кошка, которая наблюдала за всем с высоты подоконника, будто оценивая всю мою жизнь и выдавая тихое, но точное осуждение, это я вам точно говорю.
И я вспомнила, как ждала Рождества в детстве. Стояла у окна, смотрела на улицу, надеялась, что папа успеет вернуться вовремя, чтобы мы вместе украсили ёлку, повесить гирлянды, побесить старшего брата, есть печенье и смотреть как снег мягко падает за окнами.
И в этих воспоминаниях неизменно присутствовал Райан.
Райан. Моя первая любовь. Лучший друг брата. Человек, который когда-то делил со мной каждый день, каждое детское приключение, каждый смех. И как же больно стало, когда я вспомнила, что уехала из Канады, оставив его, оставив нас. Я уехала, стала журналисткой, востребованной, самостоятельной, живу жизнью Нью-Йорка, но иногда нахлынет воспоминание о нём и сердце сжимается от того, что мы не смогли объяснить друг другу всего тогда.И я не смогла объяснить причину, почему я бросила его, не сказав важного уехав не попрощавшись.
— Наверное, он уже вырос, — пробормотала я, глядя на падающий снег. — Красавцем. Уверенным. С тем самым взглядом, который я помню.
Я обняла подушку, лежащую рядом, и вспомнила детство: как Бакс пытался отнять печенье прямо с тарелки, как Клео наблюдала сверху, как мы с Тедди пытались поставить ёлку ровно, а она всё время падала на одну сторону. Смеялись, дрались, дурачились, спорили о том, кто повесит гирлянду повыше, а кто достанет игрушку с самой верхней ветки.
И тогда я поняла, что скучаю. По дому. По запаху хвои. По смеху брата. По маме, которая умеет делать всё волшебным. По папе, который никогда не опаздывает на Рождество. И даже по Райану.
Я снова вздохнула, посмотрела на чемодан, потянула блокнот к себе и записала:
«Дом там, где тепло, смех и запах маминого печенья. И где есть те, кого никогда не забываешь даже если уходишь на семь лет».
Представив что Бакс подошёл так как будто он рядом со мной, уронил лапу мне на колено и посмотрел так, будто говорил: «Всё будет хорошо». Клео лениво спрыгнула с подоконника и прошлась мимо, выражая своё несогласие с любыми моими мыслями, кроме одной: «Ты едешь домой».
Я со вдохом поднялась с кровати, обернулась смотря по комнате. Всё здесь моё: чайник, который я всегда забываю выключить; фотографии на стене; куча книг; свитера, которые я никогда не ношу; даже запах старого ковра, смешанный с кофе.
— Ладно, Ария, — сказала я сама себе, улыбаясь. — Чемодан готов. Дом ждёт. И кто знает, кого я встречу там...
Снег продолжал падать, город тихо сиял огнями.
Я стояла на тротуаре, прислонившись к стене дома, и проверяла в последний раз, всё ли я взяла. Чемодан стоял рядом, и его колёса слегка скрипели от холода. Нью-Йорк в декабре был особенно суровым: ветер проникал под пальто, и я чувствовала, как волосы прилипают к щекам. Я подёргала капюшон и достала телефон. Такси уже подъезжало.
— Ария Хейвуд? — услышала я знакомый голос водителя.
— Да, это я. Спасибо. — Я улыбнулась и с трудом удержалась, чтобы не сбросить сумку с колен, пытаясь втащить чемодан в салон.
Водитель вышел, помог мне затолкать всё в багажник.
— Нью-Йоркская зима, — сказал он с улыбкой. — Не завидую, что едите домой.
— Спасибо, — пробормотала я, поправляя шарф. — А дома, кажется, будет ещё холоднее.
Я надела наушники и включила плейлист с рождественскими песнями. «Jingle Bells», «All I Want for Christmas Is You», «Last Christmas» — музыка мягко обволакивала меня, смешиваясь с шумом улицы. В голове всплывали воспоминания о доме, о запахе хвои, о мамином печенье, и о Райане.
— Семь лет... семь длинных лет, — тихо сказала я себе, глядя в окно машины, — и всё ещё помню, как мы бегали под снегом, смеялись и дурачились.
Такси ехало медленно, пробки в Нью-Йорке всегда были непредсказуемыми, и я позволила себе немного расслабиться. Я достала блокнот и записала пару идей для статьи, наблюдая за людьми вокруг. Прохожие суетились, кто-то спорил, кто-то просто бежал, пытаясь не промокнуть под лёгким снегом.
— Ария? — услышала я звонок мамы. — Ты уже в дороге?
— Да, мама, — сказала я, улыбаясь. — Только что села в такси. И да, как я и говорила рейс задерживают на два часа...
— Не волнуйся, дорогая, — услышала я её мягкий голос. — Главное, чтобы ты приехала целой.
В аэропорту я забрала чемодан, прошла к стойке регистрации. Люди вокруг выражали недовольство, некоторые громко ругались, но сотрудник стойки пытался успокоить всех, улыбаясь и объясняя причины почему задержки. Я присела на скамейку, достала электронную книгу, время от времени делая заметки в блокнот, как я делаю всегда, когда работа и мысли переплетаются с реальностью.
— Ещё один часок и полет начнётся, — пробормотала я себе, закрывая блокнот.
Когда наконец объявили посадку, я пошла к гейту и вдруг заметила парня, с которым столкнулась взглядом. Он говорил по телефону, волосы немного тронулись ветром кондиционера, лицо серьёзное, но с каким-то мягким выражением, и я сразу почувствовала странное тепло. Я резко отвернулась и ускорила шаг, чтобы не «палить» себя. Села в самолёт, открыла книгу и пыталась сосредоточиться. Но мысли о доме, о родном городе, о снежных улицах и о семье постоянно отвлекали меня.
Самолёт приземлился в Канаде, и я снова почувствовала знакомый морозный воздух. Семь лет и я снова здесь. Я посмотрела по сторонам, пытаясь разглядеть знакомые лица. Мама, Тедди и наконец они меня заметили.
— Ария! — закричал брат и подбежал, как мальчишка ко мне, слегка дёрнув меня за макушку рукой, словно проверяя, выросла ли я. — Ты выросла... ну почти. Но всё ещё такая маленькая!
Мама стояла рядом со слезами, осматривая меня глазами, будто проверяла, изменилась ли я слишком сильно.
— Ты совсем большая стала, — сказала она, обнимая меня крепко.
— Чемодан? — спросил Тедди и без предупреждения схватил его. — Давай, поехали домой!
Такси скользило по заснеженным улицам. Я смотрела в окно, наблюдая, как город меняется. Дома были почищены, елки и огни, снег мягко ложился на крышу и деревья. Мои мысли вернулись к Райану — к его улыбке, волосам, мягким глазам. Что будет, когда мы встретимся? Я глубоко вздохнула, ощущая волну ностальгии и лёгкой тревоги одновременно.
Прибыв домой, я открыла дверь, и Бакс ринулся ко мне, прыгал и вилял хвостом. Клео сидя на подоконнике, смотря строго и осуждающе, как будто говоря: «Сколько лет прошло, и только сейчас соизволила вернуться?» Я улыбнулась и погладила её мягкую спину.
— А папа? — спросила я.
— На работе, как всегда, — ответил Тедди с усмешкой. — Придёт позже.
Мы сели за стол, смеялись и вспоминали смешные случаи, пока Тедди дурачился как всегда, обыгрывая каждое слово. Я спросила:
— А елку когда будем украшать?
— Мы после твоего отъезда так и не ставили, — ответили мама и брат. — Завтра купим новую и займёмся украшением.
После часа разговоров я поднялась в свою старую комнату. Здесь почти ничего не изменилось: книжные полки, старые фотографии, блокноты, запах прошлого. Я села на кровать, открыла блокнот и начала писать мысли, позволяя себе немного грусти и ностальгии.
Бакс улёгся рядом, Клео свернулась на подоконнике и начала спать по храповая, а Теодор пришел и присел на край кровати. Сказав, что мы долго не разговаривали нормально. Мы говорили обо всём: о городе, о семье, о маленьких радостях с детства и привычках. Когда брат ушёл, я осталась одна на подоконнике, наблюдая за падающим снегом.
Дом наполнился теплом, когда наконец раздался тихий, но уверенный стук в дверь.
Дверь открылась, и за ней показался силуэт моего отца. Роберта. Я замерла на секунду, и в сердце что-то дернуло. Он улыбнулся, широко, по-домашнему, и уже в следующую секунду я бросилась ему навстречу.
— Ария! — его голос был одновременно строгим и мягким, как всегда. Он подхватил меня в объятия, слегка потрепал по плечу. — Ну что за маленькая взрослая девочка! Уже не маленькая, а всё та же!
— Папа! — крикнула я, смеясь и чуть отпрыгивая от его объятий, чтобы Тедди не смог догнать меня, он так всегда делает когда приходит отец. — Мишка, не лови меня !
— Ария, стой! — Тедди схватил меня за локоть и попытался притянуть обратно, но я ловко увернулась. — Всё-таки маленькая шалунья... и всё ещё не изменилась!
— Пока без елки, меня не трогать! — выкрикнула я, огибая его, — завтра будем украшать!
Папа рассмеялся, Тедди скривился и тоже не удержался от смеха. В этот момент Бакс, словно почувствовав, что праздник начался, запрыгнул ко мне на колени, от чего я немного сдвинулась с места, и хвостом вилял так быстро, что казалось, он вот-вот оторвётся. Он радостно лаял, крутился вокруг меня, обнюхивал чемодан и мои ноги.
— Ах, Бакс... — пробормотала я, обнимая его и теребя за уши. — Ты тоже скучал?
Клео, гордая как всегда, сидела на подоконнике, складывая лапки под себя и наблюдая сверху. Её взгляд был таким осуждающим, что я невольно рассмеялась: «Ну и где ты была все эти семь лет? Только сейчас соизволила вернуться?» Я наклонилась к ней и провела рукой по мягкой шерсти, и, хотя кошка продолжала смотреть с высокомерным видом, я почувствовала, что она слегка смягчилась.
— Всё-таки я вернулась... — тихо сказала я себе, прислушиваясь к каждому звуку дома. — Дом... вот он.
Мама тем временем суетилась на кухне, проверяла духовку, возможно, печенье или пирог, и время от времени заглядывала в комнату с улыбкой:
— Ария, не забывай, что ёлку завтра будем ставить!
— Я уже знаю, мама, — ответила я, смеясь, — сегодня будем просто дурачиться и наслаждаться моментом!
Тедди подбежал ко мне, держа чемодан, и с хитрой улыбкой сказал:
— Ария, только помни, что я могу попытаться отнять часть твоего шоколада!
— Попробуй, — бросила я ему, отпрыгивая назад, — я выросла, теперь могу отбиваться!
Мы все смеялись, и это был тот смех, который наполняет дом теплом, мягкой энергией и чувством праздника. Бакс прыгал вокруг нас, словно требуя внимания, а Клео всё ещё сидела на подоконнике, наблюдая за происходящим с осуждением и лёгким интересом одновременно.
Я села на пол, обняла Бакса, и он тут же положил голову мне на колени, а хвост продолжал вилять так быстро, что я не успевала следить за ним. Клео лениво подошла ко мне, слегка потерлась о руку, и в этот момент я поняла: она скучала тоже. Хоть и вредная кошка. Она больше маму любит, из-за того что она ее кормит..
Папа присел рядом, слегка потрепав Тедди по волосам:
— Ну что, будем снова устраивать наши рождественские шалости?
— Конечно! — крикнула я, — завтра ёлка, гирлянды, всё как раньше!
Тедди попытался меня догнать, я увернулась, и мы снова начали смеяться. Папа тихо наблюдал, мама из кухни заглянула с чашкой горячего шоколада и улыбкой, Бакс прыгал вокруг, Клео снова сидела на подоконнике.
— Папа... — сказала я тихо, — спасибо, что всё это досих пор есть.
— Я должен это делать, — ответил он, улыбаясь, — и видеть, как вы смеётесь, — самое главное.
Я улыбнулась. И вернувшись в комнату подошла к окну.
Снег за окнами падал медленно, мягко укрывая всё вокруг белым покрывалом, огоньки гирлянд отражались в стеклах и на стенах, а в воздухе висел аромат хвои и печенья.
Я присела у окна, держа блокнот на коленях, наблюдая за тихим снегопадом. Внутри было тепло, уютно и немного грустно воспоминания о Нью-Йорке, о пути домой, о прошлом смешались с настоящим. Я позволила себе вспомнить Райана: его улыбку, мягкие волосы, глаза, которые всегда видели меня. И впервые за долгое время я поняла: дом — это не только стены и мебель. Дом — это смех, объятия, тепло близких, верность питомцев и моменты, которые остаются в сердце навсегда.
Я закрыла блокнот, обвила руками лабрадора, который последовав за мной и тихо вздохнула. В комнате стало тихо и тепло. Смех стих, но его эхо оставалось в воздухе. За окном снег мягко падал на улицу, на крышу, на деревья, а дом был полон света, любви и ожидания чудес.
Я улыбнулась и прошептала себе:
— Дом — это там, где тебя ждут, где ты любим, где ты наконец можешь быть собой.
И в этот момент я поняла, что возвращение домой — это самое настоящее Рождество, которое начинается прямо здесь, прямо сейчас.