Тайный преступник [ЗАМОРОЖЕНО]

Время шло большими шагами, не давая возможность заметить, как наступило новое время года: осень. Порой, оно спотыкалось о преграды, но никогда не останавливалось.

Чимин воодушевленно рассказывал о том, как листья пожелтели, как лес приобрел золотой окрас, осыпая листьями пожелтевшую траву. Дожди увеличились, теплый градус спал до десяти, явно намекая доставать из шкафов пальто и шарфы. Но не только время идет без оглядки, скорее торопясь переодеться в зимнюю шубку.

Отношения между Паком и Ким также возросли. Они спокойно могли лежать на кровати в обнимку, читая вместе новую книгу; смеяться при неловких ситуациях из жизни; ощущать что-то большее, чем просто дружба. 

Т/и каждый день ждет приятеля с магазина, больше не носит тяжелую цепь, лишь по приезду противного мужика делает вид, что Чимин ей никто.  Парень невероятно заботливый, душевный и теплый. У него мягкие черты лица, чуть пухлые щечки, которые так хочется затискать, поцеловать. Это точно влюбленность, желание быть всегда рядом с предметом воздыхания.

Пак прекрасно понимает, к чему идет их отношения, ему нравится эта веселая и жизнерадостная девчонка, словно солнцем поцелованная — светлая, как лучик. Но у него есть девушка, та, ради которой в этих сетях Кана сидит. Каждую ночь, он глупо улыбается от воспоминаний проведённого дня, а потом представление сестрёнки в запертом помещении.

Кажется, Пак запутался, потерялся в себе, своих истинных чувствах. Джесс никогда не была такой светлой, наоборот, чаще грустила, придумывала какие-то сказки, умоляла быть более скрытными. Она никогда не обнимала первая, не целовала на прощание, но Чимин любил, и любит до сих пор.

***
День, наверное, пасмурный, но зато теплый, потому что рядом лежит Пак, читает красивые строки, разрешая лечь головой на собственную грудь.

— «Мария долго не могла понять, как молодой человек полюбил её за доброту душевную, за красоту вселенную, за...» — юноша читает выразительно, принимая в себя всю историю двух влюбленных данной книги. Ким улыбается, обнимая Чимина ножками, хочет носиком уткнуться в эту сладко пахнущую грудь.

У нее в голове своя книжка рисуется: Чимин тот самый молодой Даниэль — иностранный граф новейшего поместья в Англии, такой сильный и властный, а Т/и никто иная, как Мария — красивая дочь старой горничной. Они влюбились, стали быть друг другу прекрасной опорой, свежим воздухом, счастьем. Но между ними любви быть не может, разные сословия болезненно давя. Узнают — кого-то из них убьют, и даже без великого ума понятно кого именно.

Т/и уже знает конец истории, знает, что случится с героями в итоге, но молчит, Паку не собирается признаваться, ибо это последняя книга, что осталась. Тогда, у него не будет причин вот так проводить время с ней, дарить приятное тепло и заботу.

— А сможешь ли ты полюбить меня точно также? — вырвалось неожиданно, язык захотелось откусить за лишние слова. Конечно не может, глупая, у него уже есть возлюбленная, ради которой, не имеет права отпустить Т/и. Вот только не убежит Ким, ей некуда, совсем не куда податься. Дом больше не родной, а мать и не мать вовсе.

Чимин заикнулся, мгновенно прекращая чтение. Вопрос множество раз в голове повторяется, сердце трепещет с невероятной силой, вгоняя в краску. Пак покраснел, голову отвернул, чтобы Т/и не видела алых щек.  

— Уже... — тихо отвечает, закрывая за собой книгу, напрочь забывая про страницу. Смысл врать себе, если в самом деле влюблен? Безумно хочется насладиться той самой штукой, под названием «любовь», которую Джесс выражала не так, как хотел бы любой человек от своей второй половинки.

Ким встрепенулась, подорвалась с места, выпячивая лазурные глазки, прожигая в друге дыру. Шутит что ли?

— Эй, я серьезно! — возмущение так и распирает с женского тельца, она не хочет получать ложные знаки внимания, перепутав их с простой дружеской заботой. — Может ты не в курсе, но я здесь достаточно много времени, больше, чем дети в школах учатся. В моём кругу общения, лишь ты. Поэтому, я абсолютно сейчас серьезно спросила, чтобы делать такие нужные мне шаги. Шаги навстречу к тебе, Чимин.

Пак улыбается, тоже привстает с кровати, девушку любимую за руку берет, но смотрит с огромной тревогой, боится будущего, ибо никто не убережет, не спасет от гибели.

— Я точно также общаюсь с тобой, Т/и. И раз ты сама понимаешь, почему чувствуешь что-то ко мне, то должна понимать — это может быть взаимно. — нежно проводит по гладким ручкам, пальцами сплетается с чужими. — Но быть вместе мы не можем.

— Ты что, книг перечитался? С каких пор в двадцать первом веке, есть какие-то запреты на любовь? — внутри тупой болью отдавать стало, ощущение наглой лжи зарождается.

— С тех пор, как Кан меня в рабах своих держит. Ради твоей безопасности, мы и не можем. Ты дорога мне, я люблю тебя, просто пойми, что так будет лучше. — Пак сам не понимает, почему отверг. Язык не повернулся предложить нечто большее, а наоборот взболтнул ужасное в сторону влюбленного в себя человека.

— Дело в Джессике? — Ким не унимается, ей нужны все причины, чтобы успокоить свою ярость. — Если ты любишь её, тогда зачем мне врешь?

— Я не вру, хотя и её люблю. Мы не виделись очень долго, дать полноценный ответ не могу.— Чимину больно, Т/и начинает вновь закрываться, как в первый же день. Почему она не отнеслась с пониманием?

— Хорошо, я не буду на тебя давить. Прости. — аккуратно скинув с себя руки Чимина, Ким отправилась в ванную комнату под предлогом принятия душа. Юноша прекрасно видел в этом поведении разочарованность. Он её понимал. С ним было почти также, только в другом ключе. 

— Теперь я не уверен, ради кого буду бороться. — тихо приговаривает Пак, убирая корешок старой книги на обеденный стол. Шум воды из ванной, хорошо доносится до ушей. Чимин знает — Т/и плачет сейчас, проливая соленые слезы, и так больно на душе становится, когда кто-то из-за тебя эти слезы льет. Мгновенно хочется извиниться, обнять и утешить, но в силу своего ответа, Пак решает тупо уйти, закрыв за собой тяжелую железную дверь.

______________________________
Продолжение следует...