45
Чимин
История с покушением и почти удавшимся убийством Владычицы — закончилась, странным образом лишив меня любимой женщины, собственного достоинства и гордости. Чувство всепоглощающего отчаянья, боли и страха, преследовали меня все месяцы ожидания. Когда мне сообщили, что роды начались, первое, что я испытал — облегчение. Наконец- то всё закончиться.
Розанна лежала на кровати, судорога боли исказило её лицо, а пальцы загребали простыню. Жену не стали переводить из камеры и я мог бы наблюдать из темноты, чтобы не быть замеченным, как делал до этого. Но мне хотелось быть рядом с ней в этот момент.
Разжав кулачок жены, я обнял её руку своими пальцами, молча предлагая поддержку. На секунду наши взгляды встретились, и она признательно улыбнулась, прежде чем вновь скривиться от боли и с силой сжать мою руку. Лекари делали своё дело, а я вытирал лоб любимой и шептал всякие глупости о том, какая она молодец. Через несколько часов раздался долгожданный писк и Розанна устало откинулась на подушку.
Дочку тут же осмотрели, обмыли и запеленали. Я хотел уже унести ребенка, но Розанна с отчаяньем в голосе, окликнула меня:
— Чим!
Обернувшись, я вопросительно посмотрел на неё, непримиримо поджав губы. Всё почти закончилось, и она должна была это понять.
— Чим, ей нужно поесть. Позволь.... — Розанна всхлипнула, недоговорив, и вся моя выдержка разбилась в дребезги.
Аккуратно передав ей нашего ребенка, я с опасением ожидал реакции. Жена разглядывала сверток с едва видным удивлением. Погладив по нежной щечке кончиками пальцев, Розанна благоговейно проговорила:
— Такая красивая! — и я благодарно улыбнулся, чувствуя, как щиплет глаза.
У дочки уже сейчас были видны черты двух народов: белокурые волосики топорщились на золотистой коже.
Мы в тишине дождались, пока малышка поест своё первое и последнее лакомство. Потом я передал дочку няне и смотрел, как Розанну приводят в порядок. Лишь после того, как все ушли, и мы остались наедине, я спросил:
— Хочешь пить?
— Безумно, — нервно улыбнулась Розанна, и я принёс стакан воды.
Смотря, как глоток за глотком, она опустошает стакан, я будто сам умирал.
— Чим..., - начала Розанна, ставя пустой стакан на тумбочку.
— Не надо! — перебил я её.
Сев на стул рядом с кроватью, я взял руку жены и легонько поцеловал.
— Ты сделала свой выбор, Розанна. И я хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя и всегда любил!
— Чим! Ты придёшь ко мне ещё раз? — спросила жена, начиная дрожать всем телом.
— Конечно, — солгал я и ушёл из камеры, не прощаясь.
В своём сердце я уже сказал своё последнее "прощай", да и мы не увидимся больше. Мне нужно было думать о детях, о том, чтобы воспитать их достойно и правильно, исправив ошибки прошлого.