Fame

Остаток вечера я провела за ужином, и одна мучительная мысль разъедала меня.  Я знала, что мама захочет, чтобы я играла на пианино, а Сойер пел со мной, как мы это делали раньше. 

Позднее той же ночью в моей комнате прозвучало «Аллилуйя», когда я представила, как мои руки бегут вдоль инструмента, правильно помещая каждый палец на соответствующую ноту.  Чувство слабости давило мне на грудь.  Я никогда не хотела прикасаться к другому пианино до последнего вздоха, но поняла, что если я не сделаю это для Райана, то ничего не будет стоить того. 

Я не могла жить в страхе и тревоге всю оставшуюся жизнь.  Я бы это сделала, и я бы тоже спела с Сойером.  Некоторое время назад мы пели эту песню вместе, и мы знали, как превратить ее в дуэт со спарринг-гармониями и мелодиями, обогащающими песню для более глубокого и богатого звучания.

В это время в мое окно постучали.  Ухмылка тронула мои губы и напомнила мне, что в ту ночь мне не пришлось тонуть в носовых кровотечениях и сокрушительных кошмарах, поскольку я бы прижала Сойера к моему боку. 

Это были не бабочки в моем животе.  Нет.  Я знала, что мне нужно перестать игнорировать мои растущие чувства к нему, но я не собиралась начинать прямо сейчас. 

Он пробрался в окно после того, как я подошла, чтобы открыть его, когда он упал, принеся с собой несколько листьев и заблудшую ветку.  Его волосы были растрепаны и великолепны, и он был одет во все черное, как будто он думал, что отправляется на сверхсекретную миссию. 

Я засмеялась над беспорядком, который он устроил в моей комнате. 

«Что случилось, на тебя дерево напало или что-то в этом роде?» 

«Ха-ха, посмейся над парнем, который только что залез для тебя на дерево».

«Хорошо, я сделаю это», - сказала я, и во мне все еще доносился легкий смешок.  Он ухмыльнулся мне, осматривая мою старую комнату. 

«Не сильно отличается от средней школы, когда я приходил сюда дважды, единственный раз, когда твоя мама позволяла мне». 

«Я помню. Я всегда была в твоей комнате, потому что твои мама и папа были ... ну, ты знаешь». 

Я не собиралась говорить, что они постоянно ссорились, что полностью отвлекало их от единственного сына.  Эми всегда была со своими друзьями, чтобы избежать ссор родителей.  Это было всегда, не невидимое и определенно не неслышное, но все всегда игнорировали это, как будто этого не было, почти как будто это было табу, о котором можно было говорить.  И вот однажды его отец ушел, никогда не вернувшись за сыном или дочерью.

Оглядываясь назад, я понимаю, что это произошло примерно в то же время, когда Сойер перестал быть моим другом.  Может быть, за это время вокруг происходило больше вещей, на которые я не удосужилась обратить внимание и просто возложила все на то, что Сойер бросил меня, потому что ему больше нравился Райан. 

Оглядываясь назад на все, что произошло, когда я стала старше, я поняла, что не все было таким черным и белым, как мое пятнадцатилетнее «я» могло заставить других поверить. 

«О чем ты сейчас думаешь?» 

Я взглянула на него сквозь густые ресницы, и у меня перехватило дыхание, когда я поняла, насколько он великолепен вблизи. 

Мое сердце рикошетом забилось в груди, и я обнаружила, что физически не могу оторвать взгляд от его лица.  Я тяжело сглотнула, прежде чем заговорить. 

«Я думала о том, что не все черное и белое, как я когда-то считал».

Он промычал в ответ и сел у изножья моей кровати, схватил меня за руку и повел к тому месту, где сидел.  Я осталась стоять, глядя на него сверху вниз, в то время как наши тела оставались очень близко друг к другу. 

«Раньше я тоже в это верил, но когда твой отец уходит, а твой лучший друг погибает, мир начинает становиться все более и более серым». 

Я никогда по-настоящему не ставила себя на место Сойера.  Я всегда была захвачена тем, что смерть Райана значила для меня, и только меня.  Я чувствовала горе для себя и своей семьи, но в тот день Сойер потерял лучшего друга, как бы кто-то ни пытался это выразить. 

Я все еще думала, что было неправильно, что он подписал контракт со своей звукозаписывающей компанией, когда он все еще был в критическом состоянии, но врачи сказали, что он был вне леса, и каждую ночь до этого Сойер был там в зале ожидания и  в его больничной палате, когда я ушла домой отдыхать, потому что он знал, что я не хочу находиться с ним в одной комнате в этот момент.

Мрачные воспоминания из той ночи начали вторгаться в мой разум, поэтому я скользнула руками по его плечам, позволяя возбужденной во мне похоти взять верх над любыми мучительными мыслями. 

«Мне жаль, что я никогда не принимала во внимание твоё горе, когда все это время обвиняла тебя, было проще найти виноватого, чем признать тот факт, что он ушел, и я ничего не могла с этим поделать.  Чувствовала себя менее беспомощной, когда был виноват ты ». 

Мой голос сорвался, и он посмотрел на меня с новым пониманием в глазах. 

«Я был так зол, когда мой отец ушел, что я не думал, что во мне есть желание быть любимым больше. Я отстранился от тебя, потому что я думал, что ты бросишь меня, как и все остальные в моей жизни. Но это не ты ушла, это был я, и мне очень жаль, если я заставил тебя почувствовать это потому, что я предпочел Райана тебе. Отстойно говорить это, но каждый раз, когда я был с ним, мне хотелось быть с тобой, и это заставляет меня чувствовать себя еще более виноватым теперь, когда он ушел ... »

Невидимая завязка нового понимания для Сойера протянулась и открыла часть моего сердца, которую, как я думала, я заперла навсегда. 

«Я думала, это потому, что я тебе больше не нравлюсь, а у моей мамы есть какое-то безумное представление, что это произошло из-за моей любви к другому мальчику ..., - его глаза загорелись правдой, и я приподняла брови в ответ. - в самом деле?» 

«Думаю, я стал ревновать, что я больше не тот, в кого ты была влюблена. И мое эго тоже немного ушибло». 

«Боже мой, ты такой парень», - засмеялась я вместе с ним, и мы погрузились в тихую тишину, прослеживая узоры рук на телах друг друга.  Это был интимный момент, и я почти начала видеть звезды, когда его руки опустились под мою рубашку и начали растирать круги на моих бедрах.

«Фелисити, я хочу извиниться». - неожиданно сказал он, когда моя голова была откинута назад, чтобы смотреть в глаза, он не имел ни малейшего представления о том, какое влияние он производил на меня, только с помощью небольших прикосновений. 

Я взглянула на его лицо, и эмоции усилили его и без того смуглое лицо, его загорелая оливковая кожа светилась, а темные волосы смешались идеально.  Как будто он был создан только для моих фантазий. 

«Я никогда не возвращался в твою жизнь ради твоих песен. Если честно, я просто хотел увидеть тебя снова.  Лейбл вспомнил тебя, когда я играл одну из твоих песен во время перерыва, и они поделились этой идеей, и я  согласился, просто чтобы снова увидеть тебя. Я планировал написать свои собственные и выдать их за твои. Мне очень жаль, Фелисити, я даже не просил показать твой песенник за все время, пока мы были вместе». 

Я выгнулась к нему спиной и крепко схватила его за руки, впитывая каждое слово, которое он мне говорил. 

«Когда ты пришла той ночью и осталась со мной, я подумал, что выиграл в лотерею или что-то в этом роде. Это была лучшая ночь в моей жизни». 

Он подошел к кровати, и я воспользовалась возможностью, чтобы прижать нас еще ближе друг к другу, мое тело оседлало его, когда я прижалась лбом к его шее, вдыхая его и поглощая каждое прикосновение. 

«Думаю, мне нужна была причина ненавидеть тебя», - прошептала я. 

Наши лбы соприкоснулись, когда я снова подняла глаза, когда его руки уперлись в мои бедра, а мои остались в его волосах. 

«Мне нужен был кто-то, на кого можно было бы возложить все мое горе и боль, чтобы я могла оставаться в здравом уме. Я боялась, что если бы я не ненавидела, то ты бы смог, когда вернешься, вернуться в мое сердце и снова сломать все это, уйдя...»

«Я солгал своему лейблу и поставил себя в положение, чтобы потерять все, чтобы снова увидеть тебя ... Я думаю, что об оставлении тебя сейчас не может быть и речи.»

Он поставил мяч на мою площадку, и я знала, что мне нужно сделать, чтобы дать ему понять, чего я хочу.  Наши губы соединились в вихре неуверенного доверия и остаточного эмоционального смятения, разошлись через несколько мгновений, и наши взгляды застенчиво встретились. 

Он откинулся на спинку изголовья, когда я сползла с его колен и позволила его руке обвиться за плечи, погрузившись в комфортный разговор, который вращался вокруг всего, чем занимался другой, когда мы не разговаривали. 

Мы заснули на полуслове после нескольких часов разговоров, запутанных в телах друг друга, и это была первая спокойная ночь, которую я получила с нашей первой ночи, когда мы спали в одной постели.