Часть 4
Алекс
Вернулся я домой невероятно злым и пьяным. По пути зашёл в бар по соседству с домом и опрокинул ещё несколько рюмок крепкого. Никогда в жизни я так не увлекался алкоголем, но сегодня чувствовал, что мне это необходимо. Нужно было заглушить чувство возбуждения, злости и стеснения. Я не смог тогда остановить её. Мне были приятны её прикосновения — ни одна женщина прежде не проявляла ко мне такого внимания. Но я также не сумел попросить её о продолжении: это значило бы, что я вступил в её игру, позволил ей распоряжаться моим телом.
Наутро меня ждал жуткий похмельный ад и липкие воспоминания о вчерашнем. Такого смущения я не испытывал давно. Точнее, никогда. Голова раскалывалась, а чувства и картинки из памяти нахлынули вновь. Я снова ощутил горечь возбуждения и бессилия. Телефон внезапно взорвался истошным звонком. Не глядя на экран, я принял вызов.
— Мистер Харт, рада, что вы в добром здравии, раз уж подняли трубку, — её голос был мягким и тянущимся, а у меня внизу живота будто заныло.
— Мисс Мирэй, вы же явно не о моём самочувствии звоните в выходной?
— Верно. Но и твоё состояние меня тоже волнует. Ты же мой подчинённый. Напоминаю: ты обещал подготовить модель по интеграции с банком, так что жду её в понедельник. Естественно, за такую заслугу тебе полагается особая награда.
От её слов мне стало не по себе. Надеюсь, эта «награда» окажется денежной, а не... другой.
— Я вас понял. Спасибо, что напомнили, — коротко ответил я и тут же сбросил звонок.
Сегодня меня ждала работа. Нужно было как-то отвлечься.
Все выходные я трудился в спокойном режиме, не торопясь. Нужно было держать голову занятой, и у меня получалось. Параллельно занимался привычными делами: читал, убирался, иногда я включал музыку, чтобы заполнить тишину квартиры, но чаще сидел в абсолютном молчании.
Утро понедельника я встретил с тяжестью в груди. Собирался на работу заранее, лишь бы не столкнуться с Мисс Мирэй в коридоре или лифте. В офисе я растворился в потоке коллег, старался держаться на виду у других, помогал решать мелкие задачи, консультировал аналитиков, будто нарочно заполнял каждый час.
День прошёл незаметно. Я почти поверил, что могу провести его без встречи с ней. Но ближе к вечеру на экране загорелось уведомление: «Мистер Харт, зайдите ко мне обсудить проект».
В горле пересохло.
Я вошёл в её кабинет с осторожностью, как будто ступал на тонкий лёд. Мирэй сидела спокойно за столом, руки сложены, взгляд сосредоточен. Ни улыбки, ни игривого блеска в глазах — только серьёзность. Это удивило меня и, признаться, немного расслабило.
Я начал рассказывать о работе: о модели интеграции, о вариантах, которые удалось протестировать, о трудностях и результатах. Голос постепенно становился увереннее. К концу презентации я уже говорил свободно, почти забыв о её пристальном внимании.
— Интересное решение, — сказала она, когда я закончил. — Ты проделал серьёзную работу.
Я повернулся к ней, ожидая услышать строгую критику или очередной намёк, но она лишь спокойно кивнула. И вдруг, словно между прочим, положила ладонь мне на плечо.
— Как прошли твои выходные? — спросила она мягко.
Я растерялся. Рассказал, что занимался проектом, немного читал, делал домашние дела. Старался говорить сухо и буднично, но чувствовал, как её пальцы будто придавливают меня к месту.
Я сделал шаг назад, чтобы увеличить расстояние, и неожиданно упёрся спиной в холодную стену. Сердце сбилось с ритма. Взгляд Мирэй изменился: в нём появился тот самый блеск, который я так боялся и одновременно ждал.
— Ты заслужил награду, — произнесла она почти шёпотом.
Я не понимал, что именно она имеет в виду, но тон её голоса, близость и лёгкая улыбка давали слишком много поводов для догадок. В голове гремел протест: «Так не должно быть. Мы на работе. Здесь люди. Это неправильно». Но тело предательски замирало, будто цепенея под её контролем.
Я выдохнул, закрыв глаза на миг, и собрал все силы, чтобы сказать:
— Мисс Мирэй... прошу вас... не надо.
Она едва заметно усмехнулась и потянулась своей рукой к ширинке моих брюк.
— Твои слова и твоё тело говорят разное, Алекс, — тихо ответила она и принялась ублажать меня через нижнее белье.
Я не нашёлся, что возразить. Все мои аргументы рассыпались в пыль. Она умела играть со мной так, будто знала каждую мою слабость, каждый нерв. И в тот момент я окончательно почувствовал, что ускользаю из собственных рук. Я склонил свое голову к ее плечу, а руками уперся в ее бедра. Я был уже не в силах ее остановить, я слишком долго терпел. Время как будто остановилось и этот момент казался вечным но я уже не мог сдерживаться.
Когда всё закончилось, она отстранилась и сказала спокойно, словно подводя итог:
— Вот твоя награда за старания. Считай это нашей минутной слабостью.
Улыбнулась краешком губ и направилась к выходу.
Дверь за ней закрылась мягко, но этот звук отозвался во мне громом. Я остался один, прижатый к стене, с тяжёлым дыханием и горьким ощущением, что снова проиграл.
Мирэй
С самого утра я знала, что он будет пытаться избегать меня. Алекс всегда такой предсказуемый — зажимается, теряется, когда чувствует мой взгляд. И в то же время он настолько прозрачен, что я читаю его, как открытую книгу.
Весь день он бегал между коллегами, помогал в мелочах, делал всё, лишь бы не оказаться рядом со мной. Я позволила ему поверить, что ему удаётся скрыться. Но ближе к вечеру отправила ему сообщение — «Мистер Харт, зайдите ко мне».
Я знала: в этот момент у него пересохнет во рту.
Когда он вошёл, я сидела максимально спокойно, словно строгий руководитель, озабоченный только делами. Пусть расслабится. Пусть поверит, что он в безопасности. Это самое вкусное — смотреть, как человек выдыхает, теряет бдительность, а потом оказывается в моей власти.
Я слушала его доклад внимательно, почти серьёзно, хотя большую часть времени рассматривала его самого, его внешность была безобидной, очки хоть немного добавляли ему брутальности, он был чуть выше меня. Он старался быть уверенным, но я видела, как дрожит его рука, как глаза упрямо не встречают мои слишком долго. Малейшие детали — а я замечаю всё.
Когда он закончил, я позволила себе легкую похвалу. Его взгляд загорелся — бедняжка думал, что я действительно позвала его для доклада. Вот тут и настал момент. Я протянула руку и коснулась его плеча.
Он вздрогнул. Мне понравилось это мгновение. В нём — всё: и его страх, и смятение, и скрытое желание.
— Как прошли твои выходные? — спросила я так, будто это обычный вежливый вопрос. Но я знала: для него мои слова никогда не бывают «обычными».
Он начал что-то рассказывать — сухо, буднично, будто читал список покупок. Но я чувствовала, как каждое моё прикосновение разрушает его маску.
Он сделал шаг назад — и упёрся в стену. Я улыбнулась про себя. Не нужно даже ловушки — он сам загнал себя в угол.
— Ты заслужил награду, — сказала я, наблюдая, как в его глазах мелькает паника, смешанная с тем, что он тщетно пытается спрятать.
Я коснулась пальцами ширинки его брюк и начала ублажать его.
Он шепчет: «Не надо». Его голос дрожит, но тело говорит другое. В этот момент я чувствую истинное превосходство. Не потому что он слабый, а потому что я умею играть. Я знаю, где его трещины, и нажимаю на них так, что он не может устоять.
«Твои слова и твоё тело говорят разное», — отвечаю я тихо, почти ласково, но внутри ощущаю хищное удовлетворение. Я люблю эти противоречия в мужчинах: ум просит остановиться, а тело сдаётся.
Он склоняет голову мне на плечо. Его руки упираются в мои бёдра. И это для меня знак полной капитуляции. Алекс ещё будет тешить себя мыслью, что «сопротивлялся», но я-то знаю: он проиграл в тот миг, когда вошёл сюда.
Когда всё закончилось, я отстранилась легко, словно речь шла о пустяке. Мне было достаточно того, что я видела его глаза: там стыд, растерянность и безнадёжная зависимость.
— Вот твоя награда за старания. Считай это нашей минутной слабостью, — сказала я ровно, почти холодно. Но внутри усмехнулась: «Минутной? Нет, Алекс. Это только начало».
Я оставила его в кабинете одного, зная, что с каждой секундой он будет тонуть всё глубже — не в моих руках, а в собственных противоречиях.