Место встречи - Осень

«Ты был моей чашкой чая,
теперь я пью только кофе.»

                              ***

— Я согласна в том, что мы знаем друг друга очень давно, и ты стал для меня не просто другом, ты словно частица меня самой, без которой моё существование бессмысленно. Но Мин Хёк, я не могу сказать ничего, что ты бы хотел услышать, и теперь я жалею, что ты знаешь меня, — произнесла я эти жестокие слова. — Я такая глупая, что не заметила сразу. Такая глупая, что влюбилась в Ки Хёна. Такая глупая, что не в силах ответить на твои чувства и быть счастливой, — сказала я больше себе, чем ему.
— Я был готов к этому, и всёже так глупо полагал, что всё изменилось.
— Я бы хотела извиниться, но этого будет недостаточно.
— Не нужно, пока я ещё не потерял последние крохи самоуважения.
— Я поеду домой.
— Уже поздно, можешь остаться.
— Мин Хёк, ты как?
— Если скажу, что я в порядке, ты ведь всё равно не поверишь.
— Даже если бы не знала тебя настолько хорошо, всё равно бы не поверила.
— Тогда давай просто притворимся, что это ещё один обычный вечер двух лучших друзей.

Мы сели на песок возле реки и смотрели, как волны аккуратно перетекают, меняя своё местоположение. В этот день мы не сказали больше ничего, кроме пожелания спокойной ночи. Я уверена, никто из нас так и не смог нормально уснуть. Вот только мои мысли, в отличие от его, были заняты вовсе не случившимся пару часов назад, а тем, кто был возможно в несколько тысяч километров от меня.

Ремарк писал: «Первый человек, о котором ты думаешь утром и последний человек, о котором ты думаешь ночью, — это или причина твоего счастья или причина твоей боли.»
Раньше мне это казалось просто красивой цитатой из книги, но теперь, испытав это на себе, я понимаю, как он был прав.

— Ки Хён, я не хочу больше думать о тебе. Если ты ушёл, то уходи насовсем и забери с собой все воспоминания о нас.

       - Пять лет спустя. Осень. -
          - День фотовыставки.  -

— Когда ты успела так полюбить кофе? — спросил Мин Хёк.
— Давно, просто с тобой пью его впервые.
— Прости, что так долго отсутствовал.
— Всё в порядке. Мне хватало твоих сообщений. Я даже успела от них устать.
— Я понял это по последнему сообщению: «Ты обещал приехать ещё три часа назад. Я торчу в аэропорту с самого утра. Ли Мин Хёк, ты специально...»  — процитировал он,  подражая моему голосу.
— А когда я один раз опоздала, ты мне вечно это припоминал.
— Просто рейс задержали  Я честно просил поменять билет, умолял на коленях.
— Плохая игра.
— Но ты ведь скучала, правда?
— Вовсе нет, — равнодушно ответила я.
— Ну скажи, что скучала. — Он стал делать милые выражения лица, отчего просто нельзя было промолчать.
— Признаю, я скучала.
— Так и знал, — улыбнулся он.
— Как дела в компании?
— Прекрасно. Помнишь, что ты обещала, если я буду хорошим управляющим?
— Я уже это сделала, — ответила я и протянула ему журнал, в котором была главным редактором. — На восьмой странице, — сказала я.
— Ты серьёзно написала про меня статью?
— Я всегда выполняю свои обещания.
— Кстати, я вернулся раньше времени только для того,  чтобы попасть на твою выставку.
— Спасибо, что напомнил. Мне уже пора в галерею, увидимся там ровно в семь часов.
— Удачи, — пожелал он мне на прощание.

— У вас сегодня важный день, — сказал мне мой водитель.
— Да. Спустя долгое время я наконец-то решилась провести первую выставку.

Я вошла в студию, чтобы забрать оставшиеся свои работы и поместить туда, где им было самое место  Вернувшись в галерею, где шли последние приготовления к открытию. Я в последний раз проверила в том ли порядке расположила фотографии, и дав несколько указаний работникам, присела отдохнуть.

— Эмма, я здесь, — сказал вошедший в дверь моей студии.
— Ты сегодня рано, — ответила я и обняла его, вдыхая такой родной запах.
— Решил, что поддержка тебе сейчас не помешает.
— Спасибо, папа.

В моей жизни всё постепенно наладилось. Отец смирился с моим увлечением, видя, что оно больше помогает мне, нежели отвлекает. Теперь мы чаще стали собираться вместе, а по выходным уезжаем за город, чтобы найти какие-нибудь интересные места или предметы для снимков. Одной из моих любимых фотографий была та, где родители ловят рыбу. В этот момент они не знали, что я их фотографирую, и кадр получился очень живым и ярким. Это именно отец купил для меня здание и посоветовал сделать из него галерею. Я была счастлива, как никогда, но за всем этим счастьем, я так и не смогла забыть тебя.

На часах было почти семь. Гости начинали постепенно собираться, и я должна была обратить своё внимание на них.

— Эмма, где твои мысли?
— Прости, на секунду отвлеклась.
— Пойдём, представлю тебя кое-кому.
— Хорошо.
— Это моя дочь, Эмма.
—Мисс Ким, мы приехали из Парижа, чтобы попросить вас провести выставку и у нас в городе. Ваши работы прекрасные, и мы бы хотели, чтобы другие тоже их увидели, — заговорили они.
— Буду только рада, — ответила я.
— Тогда мы оставим вам наши контакты. Только позвоните, и мы всё устроим
— Спасибо, я обязательно с вами свяжусь. Пап, я пойду к остальным.
— Да, конечно.
—Рада была встретить вас, — обратилась я к иностранцам.
— Эмма, — позвал меня Мин Хёк.
— Ты здесь, — подошла я к нему
— Поздравляю с открытием! Ты отлично постаралась, — похвалил он меня.
— Вроде, всё идёт нормально?
— Всё идёт более, чем хорошо.
— Я так переживала.
—Ты молодец!

Выставка подошла к концу. Я выслушала последние комплименты и поздравления и вздохнула с облегчением.

— Все ушли? — спросил отец.
— Да.
— Устала?
— Немного.
— Всё прошло отлично.
—Всё благодаря тебе.
— Нет, ты всё сделала сама. Я так горжусь тобой. Поедем домой, нужно это отпраздновать.
— Езжай первым, я чуть позже. Хочу ненадолго остаться здесь.
— Хорошо, но не задерживайся.
— Спасибо, я люблю тебя.
— И я тебя милая, — сказал он и улыбнувшись, вышел.

Я зашла в один из залов, в котором висела моя любимая фотография. Я остановилась перед ней и несколько минут смотрела, не отрываясь. Ничего особенного на ней не было: всего две чашки, стоявшие рядом на круглом деревянном столике. После я добавила немного света, и всё это смотрелось очень гармонично.

Внезапно начался дождь, и сильные капли с звонким эхом разбивались о стекло. Я погасила свет и собиралась уходить, как услышала звук, захлопывающейся двери.

— Пап, ты вернулся? — спросила я.
— Это я, Эмма, — услышала я голос, который не могла спутать ни с чьим другим.

Вновь включив лампу, я только лишний раз убедилась, что не ошиблась, и прямо передо мной стоял он.