Глава 1
— Тяжела и неказиста жизнь народного артиста, — кряхтя и пытаясь удержать огромный мешок с подарками на спине, я перелезал через поваленные деревья в сосновом бору.
Сегодня в преддверии Нового года моя волонтёрская жизнь занесла меня в детский дом, который стоял в окружении леса в пригороде.
Я нарядился в Деда Мороза, приклеил белую пушистую бороду, напялил красную шапку, отороченную белым искусственным мехом, влез в красный, расшитый золотом тулуп и надел шикарные валенки.
Всё, как положено.
Заглянув в зеркало, я увидел дородного, можно сказать роскошного Деда Мороза и рассмеялся, пытаясь изобразить дедовский смех.
Надо отметить, что смех получился так себе. Я пел в церковном хоре тенором, поэтому грубый мужской баритон мне никогда не давался.
Мешок с подарками был просто огромным.
Килограммов 40, не меньше.
Я вызвал такси и поволок мешок с подарками в лифт.
Жил я на 31 этаже в одной из башен Москва-Сити.
Жильцы, увидев Деда Мороза с огромным мешком подарков, улыбались и здоровались.
Кто-то узнал меня и крикнул:
— Костя, ты каждый день в новом наряде выходишь. Что у нас по плану завтра?
— Надеюсь, не конёк-горбунок, — крикнул в ответ я и затащил мешок с подарками в лифт.
На такси мы доехали почти до самого детского дома, но произошла какая-то поломка, и таксисту пришлось остановить машину неподалёку от здания.
Если обходить лес, то это долго. Тем более, мой мешок был просто неподъёмным. Чего туда натолкали секретари моего папаши, это мне было неизвестно.
Я сам составил список подарков. Среди них значились куклы, плюшевые медведи, игрушечные грузовики, поезда, посуда и сборные дома для кукол.
Надо сказать, что в детстве я сам любил играть в куклы.
Хорошо, что мой папа этого не знал. Генеральный директор нефтяной компании всегда видел меня на месте своего преемника. В гендирском кресле, то бишь.
Я туда не спешил.
Ещё чего. Я и так ужасно занят. Пою в церковном хоре, занимаюсь волонтерской работой, летом я вожатый в детском лагере.
Недавно собрался учиться на воспитателя, чтобы устроиться на работу в детский дом, где я уже со всеми подружился.
Да у меня уйма работы!
Какое ещё гендирское кресло? Штаны только просиживать.
Ресурсы страны меня никогда не интересовали.
Единственный ресурс, который я себе позволял выловить из реки — это были раки. Они очень хорошо ловились в Польше, куда я приезжал к бабушке и дедушке.
Раков я очень любил. Ни каких-нибудь там омаров, устриц и прочие деликатесы. Обычные польские раки, вот это я понимаю!
За свои 20 лет я этих раков выловил, наверное, очень много. Иногда мне было даже стыдно за то, что я такой ненасытный.
Я даже подумал открыть рачью ферму, но, как только я начинал говорить об этом своему папаше, он устраивал грандиозный скандал.
Мол, его единственный сынок должен быть генеральным директором нефтяной компании, а не позорить его каким-то народным промыслом.
Мы поссорились с ним буквально вчера перед Новым год на эту тему. Я приехал волонтёрить в расстроенных чувствах.
В этом детском дому я бывал часто. Трудился здесь безвозмездно аниматором, Дедом Морозом, а был один случай, что мне пришлось играть Снегурочку.
Девушка, с которой я поехал в качестве Деда Мороза в прошлом году, заболела.
Поэтому, отыграв Деда Мороза, я в подсобке нарядился в Снегурочку и ещё 3 часа веселил ребят. Никто даже не заподозрил, что это был я.
Когда я шёл обратно в подсобку, чтобы переодеться, меня припёр к стенке директор детского дома.
Признался мне в любви и пригласил в ресторан.
Пришлось дядю разочаровать, снять парик и сказать, что, к сожалению, я парень.
На что он ответил, что ему всё равно, у всех свои недостатки.
Мы долго смеялись, а потом действительно поехали в ресторан в качестве весёлых приятелей.
Вспоминая это сейчас, посмеиваясь, перелезал я через поваленные деревья.
Постоянные симптомы болезни Лайма тут же дали о себе знать. Заныли суставы и защемило сердце.
До детского дома осталось метров триста.
Внезапно я услышал звук бензопилы и удивлённо огляделся. Кто-то спиливал сосну в этом лесу! У кого мозгов хватило портить экологию?
Я, возмущённо пыхтя, оставил мешок возле сосны и направился посмотреть в глаза этому негодяю.
Противный звук всё ближе, и, кажется, я уже разглядел какого-то мужчину между деревьями.
В это мгновение я увидел, как большое дерево, спиленное на корню, стало падать на меня.
Собираясь отойти в сторону, я рванулся, но мой валенок угодил под корни, присыпанные снегом. Дерево продолжало падать, как в замедленной съемке, а я ещё несколько секунд надеялся, что оно упадёт мимо.
Удар был едва ощутимым. Свет померк, а я провалился во тьму.
Напоследок успел подумать, что пока я буду приходить в себя, кто-нибудь сопрёт мешок с подарками...
— Опять пьяный валяется! Фрей, ты, что жёнушку нашего дракона поминал?
Ощутимый тычок в живот заставил меня открыть глаза.
Валялся я возле стены в каком-то хлеву. Вокруг бродили овцы, а каменный пол подо мной был невероятно холодным.
Надо мной стояли какие-то мужики в простой одежде, которая напоминала наряды на фестивале реконструкторов, где я был прошлым летом.
Один из мужиков опять не сильно пнул меня, а второй, недолго думая, вылил на голову ведро помоев.
Я резко сел и схватился за звенящую голову. От меня жутко воняло, одежда была точно такая же, как и на мужиках.
Голова раскалывалась от боли, а перед глазами плыли чёрные круги.
— Вставай вепрев сын! Жёнушка нашего дракона не воскреснет, хоть сколько браги ты выпей, — философски заметил один из мужиков.
Я продолжал пялиться на овец.
Может быть, мы здесь какую-то рождественскую сценку разыгрываем? Ну вроде младенец Иисус в яслях среди овец.
Неужели я провалялся в клинике до самого Рождества после того, как меня долбануло дерево?
Гогочущие мужики всё же заставили меня встать.
— Похмелиться ему надо! Какой же он работник без опохмела, — резонно заметил один из них.
Меня вытолкали из хлева и послали на кухню выпить сидра.
Я оказался в большом дворе, который очень похож на фермерскую локацию в играх реконструкторов и ролевиков, отыгрывающих средневековье.
Стоя посреди этого двора и глядя на бегающих вокруг кур, свиней и собак, я всё ещё не мог принять тот факт, что сейчас на дворе весна, а я нахожусь неизвестно где и неизвестно почему.
Смартфона в карманах не было.
Где та самая кухня, я совершенно не знал. Просто побрел куда-то, не разбирая дороги.
Вокруг бегали фермеры. Кто-то кричал, чтобы тащили овощи на кухню. Обернувшись, я увидел двух женщин, одетых в средневековые платья, которые тащили огромную корзину разных овощей в сторону большой постройки с навесом.
Я подошел к женщинам и помог им донести тяжёлую корзину на кухню.
— У вас сидр есть? — зачем-то спросил я.
— Вот пьяница малолетний растёт. А ну иди умойся!
Дородная женщина лет пятидесяти дала мне подзатыльник в сторону умывальника.
В помещении было много фермеров. Все были заняты делом. Кто-то чистил овощи, кто-то разделывал птицу, а кто-то варил в большом котле над огнём похлёбку.
Пахло очень вкусно, поэтому умывшись, как попадя, я подошел к этому котлу, влекомый ароматами супа.
Завтракал я чашкой кофе и таблетками, как всегда. Есть хотелось невыносимо.
— Ты вепрев сын, куда попёр! До ужина ещё очень далеко. Отправляйся в хлев и займись делом! — закричала одна из женщин и оттолкнула меня от котла с варевом.
Пролетев мимо стола, на котором стоял какой-то кувшин, я схватил его и принялся жадно пить. Только потом до меня дошло, что-то это вроде молочной сыворотки. Кислое и резкое.
Отобрав у меня кувшин, женщина вытолкала меня во двор.
Я снова осмотрелся, пытаясь увидеть хоть одно знакомое лицо. Вспомнить ничего не получалось. Я отчётливо помнил дерево, которое валилось на меня, звук бензопилы и хруст снега под ногами.
Что было потом не ясно.
Большая серая собака стала на меня лаять.
Подбежавший петух попытался клюнуть, но сцепился с собакой в неравной схватке. Пока они дрались, я добежал до хлева.
Только ввалившись в помещение, я понял, что бежал очень резво и без обычных болей в коленях.
Обычно, когда я бегал, болезнь давала о себе знать, а тут так легко я пробежал практически стометровку.
Мужик, который пинал меня лежачего, сунул мне в руки вилы и потребовал, чтобы я принёс сено.
Стог сена я видел за строением этого хлева, и пошёл к стогу, обогнув ветхое здание.
Вот тут я понял, что руки, держащие вилы, это не мои руки.
Большие красивые кисти рук уверенно держали черенок вил. Ногти были в ужасном состоянии, грязные, обгрызенные.
У меня были маленькие изящные руки с дорогим маникюром. Кроме всего прочего у меня была белая, почти фарфоровая кожа.
Я загнул рукава и не обнаружил никаких следов от инъекций. На этой неделе мне делали капельницы и синяки остались просто огромные и фиолетовые.
У меня были тонкие и вовсе не мускулистые руки, а то, что я вижу перед собой — это руки качка тяжеловеса.
Кроме всего прочего, у него карамельная кожа со светлыми волосами. Я был брюнет и волосяной покров у меня был очень скудный.
В панике бросив вилы, я возвратился во двор и начал спрашивать у фермеров, нет ли у них зеркала.
Кто-то заорал на меня, другие засмеялись и послали работать, к вепревой матери, но какая-то девочка лет десяти подошла ко мне, когда я уже совсем отчаялся и ушёл к стогу сена.
Она показала мне маленькое зеркальце размером со спичечный коробок. Когда я захотел взять это зеркальце, девочка спрятала его за спину.
— А ты мне чего дашь? — хмуро спросила она.
Я пошарил по карманам, но кроме горсти сухих орех, ничего не нашёл. Девочка жадно схватила орехи, а я смог, наконец, полюбоваться на себя в зеркало.
То, что я увидел, повергло меня в шок.
На меня смотрел сероглазый блондин с лицом деревенщины.
Впрочем, очень даже симпатичной деревенщины лет двадцати.
Если бы я встретил такого парня на каком-нибудь светском вечере, я бы даже попробовал с ним пофлиртовать.
Невинный флирт это всё, что я мог себе позволить. Даже не по тому, что скрывал свои сексуальные предпочтения, просто моя болезнь не позволяла мне вести нормальный образ жизни.
У меня был единственный парень, которого я очень любил. Мы расстались по той причине, что болезнь положила меня в клинику на целый месяц.
Капельницы с антибиотиками, переливание крови и прочее не очень способствовало нашим отношениям.
Во рту всегда был привкус таблеток.
Мой парень чувствовал его во время поцелуев и это ему очень не нравилось.
В конце концов, я закончил эти отношения во время приступа головной боли и помутнения рассудка.
Мне надоели бесконечные упреки, претензии и критика с его стороны.
Я никогда не был красавцем, а частые отеки лица вообще делали мою внешность отталкивающей на некоторое периодическое время.
— Отдавай уже зеркальце! — закричала девочка, которая съела в одно мгновение все орехи.
Я отдал ей зеркало, ещё раз взглянув на своё незнакомое лицо.
Это точно болезнь Лайма. Она меня подкосила и у меня поехала крыша.
Усевшись на стог сена, я разглядывал свои сильные красивые ноги, подвернув рваные грязные штаны.
Да никогда в жизни я не был таким грязным, как сейчас!
Кроме всего прочего у меня была мизофобия. Я болел болезнью Лайма с самого рождения.
Мама обожала тайгу, она ходила в походы, будучи на первых сроках беременности.
Но это опасное место, полное кровососущих насекомых, которые переносят ужасные болезни.
Если бы мама начала своевременное лечение, я был бы здоровым и сильным парнем, но антибиотики ей нельзя было принимать.
Да и врачи не смогли сразу установить, причину её недомоганий. Только после моего рождения выяснилась правда.
Мы с ней стали воинами Лайма на всю оставшуюся жизнь.
Мне ужасно хотелось себя рассмотреть в полный рост.
Но я не знал, где это сделать. Ко всему прочему меня гоняли мужики и фермерши. Я то носил сено, то вычищал хлев, то бегал на реку с вёдрами за водой. Работы было так много, я думал, что быстро устану, но, кажется, сил только прибавлялось.
Это было такое потрясающее ощущение, словно я мог горы свернуть.
Наконец, наступила ночь. Меня загнали на кухню и выдали миску жидкого супа.
Я проглотил этот суп и потребовал ещё добавки, но на это требование получил черпаком по голове и пинок под зад.
Меня выгнали из кухни и я подошёл к мужикам, которые сидели вокруг костра и о чём-то разговаривали.
Я присел послушать местные байки. Мужики говорили о драконе, который правит этими землями, о его погибшей жене, о непомерных налогах, о том, что на скот напала какая-то неведомая болезнь, которую наверняка навели дреданоксы.
Я сглупил и спросил, кто такие дреданоксы.
— Фрей Ламберт, тебе надо заканчивать пьянствовать. Ты уже не помнишь, кто такие дреданоксы! Я, конечно, понимаю, что ты остался сиротой... Твоя матушка была чудесная травница, повитуха и приличная вдова. Но пьянка тебя до добра не доведёт, — сказал один из фермеров.
Тогда я выдал ещё одну глупость:
— Какой сейчас год?
Мужики принялись хохотать и по очереди давать мне подзатыльники.
— Тебе ещё и карту нашего королевства показать? — продолжая смеяться, спросил самый худой и лысый.
— Покажите! — попросил я.
В это мгновение все стали очень серьёзными. Они стали пристально рассматривать меня.
— Точно дреданоксы! Тёмные феи заколдовали нашего мальчишку! И наш скот!
Мужики схватили меня и поволокли куда-то. Они втащили меня в тёмное помещение, где возле очага сидела очень старая женщина в чёрной одежде.
Она что-то помешивала в котелке на огне и сыпала в свое варево какую-то сушёную траву.
— Разикель, у нас беда! Тёмные феи заколдовали Фрея. Он не помнит, какой сейчас год, как его зовут и кто такие дреданоксы. Вообще ничего не помнит!
— Проваливайте, проваливайте! — закричала на них старуха Разикель и замахала большими руками.
Потом она велела мне опуститься на пол. Когда я сделал это, женщина взяла большой пучок травы, зажгла его и стала водить этим горящим пучком вокруг меня.
При этом она что-то бормотала и трясла над моей головой каким-то музыкальным инструментом, похожим на колокольчики.
Судя по всему, она выгоняла из меня злых духов.
Потом она сунула мне в руки щербатую чашку, на дне которой плескалась горькая травяная настойка.
Я выпил настойку и сразу в моей голове помутилось.
Сев у стены, я положил голову на колени и заснул.
Когда очнулся, на улице уже светало. Возле меня на столе горела сальная свеча. Она чадила больше, чем давала света.
Я осмотрелся. Огонь в очаге погас, а старуха Разикель спала на лавке.
Я поднялся на ноги, и собрался выйти из её дома, но потом на стене увидел что-то похожее на карту.
Королевство Андореил.
На этой карте были изображены поселения, которые были окружены водоёмами, лесами и дорогами. В центре карты стоял огромный замок, окружённый рвом и домишками.
«Замок Его Величества короля дракона Джулиуса Алатуриона фон Эдориана III», — было написано над ним.
Я поднёс свечу поближе к карте и стал её тщательно изучать. Поселения тоже были подписаны разными названиями.
В нижнем углу карты ютилось крошечное поселение под названием «Тихая Дубовая Листва».
Это и была моя деревня, судя по тому, что говорили фермеры.
Я сел на табурет и взял кувшин, который стоял на столе.
Принюхавшись, я понял, что это обычная вода и выпил всё. У меня был настоящий сушняк и похмелье.
Малыш Фрей был пьяницей. Возможно, он умер от пьянки в том самом хлеву, где я вселился в его тело. Мысль о том, что я умер и воскрес в теле жителя драконьего королевства, меня ошеломила. Да так, что я до самого рассвета просидел, оцепенев на табуретке.
Пока не проснулась старуха Разикель и не выгнала меня из своего дома, сказав напоследок, что тёмные феи не касались моего разума и тела.
Иными словами я здоров и могу идти работать во благо короля.