Старая Земля

Прошел месяц. Долгий, невыносимо скучный месяц, когда я с помощью Элита и Элизы учила апельсинский язык.

Месяц одинаковых серых будней, которые, как я догадывалась, и потому чувствовала всю безнадежность ситуации, тянутся в любом уголке вселенной все так же томно и отвратительно медленно, когда ты хочешь уже просто закричать, дабы хоть что-нибудь наконец-то разрушило воцарившуюся в округе тишину, но сил твоих нет на это...

Месяц недопонимания с постоянными жителями особняка, изматывающего всю душу, все же прошел, бессовестно не оставив в моих воспоминаниях особо ярких образов, помимо обескураживающей на каждом шагу природы, описание которой все равно оставит многих равнодушными, потому и упоминать о ней стоит разве что вскользь.

Однако, я забываюсь.

Было в этом периоде времени так же кое-что прекрасное и волнующее, понапрасну будоражащее все мое существо...
Это было чувство, неуловимое, чистое, не похожее на прежние мои инфантильные симпатии, и потому стыдливое, хотя до конца не понятое, и так же не требующее от меня точного определения, поскольку оно не было взаимным, как я на тот момент свято верила.

Я с изумлением вспоминаю тот удивительный момент, когда мы впервые встретились.

Как по щелчку, мы оба почувствовали себя в компании друг друга весело, непринужденно и спокойно, как двое ребятишек, чуть ли не с самого рождения играющие вместе. Но это ощущение быстро и неуклонно исчезло. Теперь в глаза бросалась робость и некоторая кострубатость наших разговоров.

Он уже не смотрел на меня так прямо и смело, как раньше, не предлагал приготовить чай, не появлялся по утрам в гостиной и вел себя все чаще отстраненно, если не упаднически.

Каждый вечер закрывался на чердаке.

Никогда не встречался со мной взглядом.
Вывести его из этого состояния оказалось невозможным, как мы с Элизой не старались, добродушно подкалывая друг друга. На вопросы о том, что с ним стало, он отвечал подобным образом:

- Неужели даже то, что я не веду себя так же, как вы, означает, что со мной что-то не так?

Это вгоняло меня в депрессию. Единственной моей мечтой стало снова увидеть его улыбку, такую же лучезарную, как и улыбку Элизы, но всегда более грустную и не такую высокомерную.

Почему я решила, что это чувство было настоящим и чистым? Я сама часто задавала себе этот вопрос. Наверное, потому, что осознание этого приходило ко мне постепенно. Потому, что мне не хотелось рассказать об этом всему свету, как это было со мной раньше, когда я наивно принимала свои симпатии за любовь, просто спеша влюбиться,

чтобы не прожить жизнь зря. Это было совсем другое.

И вот как-то утром я увидела на своем столе записку. Дрожащими
руками, словно предчувствуя что-то нехорошее, я развернула ее.

"Мне надо с тобой очень серьезно поговорить. Приходи вечером в сад. В 21:00. Пожалуйста."

Я приподняла левую бровь, пять раз согнула и разогнула записку, затем положив ее в тумбочку, и легла на кровать, схватившись за голову.

-Ну да, с чего же ещё начинать новую жизнь на новой планете, как не с новых проблем?!

Тогда я сделала глубокий вдох и пошла на кухню, чтобы в этот раз приготовить завтрак самой.

Но я была так напряжена, что мою пережареную яичницу пришлось поспешно, пока никто не видел, выбросить в мусорный бак. Я сделала вид, что заболела, чтобы меня никто не трогал (они очень боялись от меня заразиться какой-нибудь неизлечимой болезнью) ушла в комнату и рисовала там до вечера.
Меня почему-то потянуло на рисование, хотя до этого я никогда не ощущала пристрастия к искусству. Вы спросите, что же я рисовала? Портрет Элита, естественно.

Не то, чтобы он получался совсем уж плохо; хорошо воспитанный человек, не склонный к эмпатии, сказал бы, что на первый раз "довольно неплохо" или "достаточно хорошо", но мне совершенно не нравилось то, что я видела на рисунке. Мне же хотелось превознести его образ, взамен я получила обидную карикатуру. Мало того, что самой неприятно, так ведь он и обидеться мог бы, если бы увидел.

В общем, до самого вечера я была напряжена, и ждала только одного этой встречи. Меня совершенно никто не тревожил, и это смешило меня и раздражало.

Наконец этот миг настал.

Вечер выдался прохладный, хотя до собачьего холода было ещё далеко, так что я одела теплую осеннюю куртку. Элит же, напротив, был в футболке и шортах.

Он сидел в беседке со своим
Дневником в руках и что-то очень нервно, или по крайней мере, очень быстро в него записывал.

Увидев меня, он сразу закрыл его, боясь, что я могла что-то прочитать.

-А почему ты в куртке? Что, действительно заболела?

Я причмокнула языком.

-А я как раз хотела спросить тебя, почему ты в одной футболке. Нет, я не заболела, честно говоря, сказала это, чтобы меня целый день никто не трогал. И у меня получилось!

Элит понимающе ухмыльнулся и кивнул.

-Есть такое дело. А я в футболке, потому что закалённый.
- Пха, ты закалённый? А с виду так и не скажешь.
- Меня достало постоянное лечение. Вечно чувствовать себя виноватым за то что становлюсь обузой для остальных. Потому и решил начать обливаться по утрам холодной водой. На улице.

-Можно вопрос?

-А как же.

-После какой по счету пневмонии это начало работать?

Он засмеялся, глядя себе под ноги, но я понимала, что шутка получилась неудачная, ведь было ясно видно, что ему нисколько не холодно.

-Ну, в общем... Ты же знаешь, я тебя не для этого сюда позвал.
Амалина

-Ну да, ну да.

-И я заранее хочу извиниться, что я тебе это говорю.

- Интересно.

-У меня для тебя две новости, и обе плохие...

Я ухмыльнулась и шлёпнула его рукой по спине. От неожиданности тот отпрянул.
-Либо ты сейчас говоришь, либо я ухожу.

-Прости, я не хочу затронуть твои чувства.

-Да я не из хрупких, говори, не стесняйся.

-Не из хрупких, но я помню, как ты рыдала на чердаке.

-По гроб жизни вспоминать будешь?

-Воу-воу, я не готов к столь длительным отношениям!

Я прыснула со смеху, в душе тайно надеясь, что это было сказано хотя бы наполовину всерьез.

-Чёрт, тупость сказал какую-то.
Я не знаю, почему моим предкам понадобилось делать меня козлом отпущения, и почему они не скажут тебе это сами, но они хотят выселить тебя.

Эта фраза ударила меня как молния.

Я села на диванчик в беседке.
Элит последовал за мной с тяжёлым томным вздохом.

-Да, признаться, именно этого я и не ожидала.

- Это паршиво. Мы поругались, потому что я пытался их переубедить. Но все без толку.
- Это по этой причине ты весь месяц ходишь бледный как мел?

-Не только. Но сначала разберемся с этим. В общем, тебе придется платить за проживание здесь и устроиться на работу.

-Мне 16, меня возьмут?

-Да, наверное. Это уже
подходящий возраст. Но проблема в том, что у тебя нет документов.
Эту проблему Эвелина поможет тебе решить.
Но я не хочу, чтобы ты работала.
Ты должна учиться.
Потому что ты очень способная.

Мое лицо немного взялось румянцем от его похвалы, но я поспешила смахнуть свое смущение, как муху.

-Да ладно тебе, сильно там я способная...

-Да, способная. Ты должна стать астрономом. Твоя история уникальная, и это как бы... Знак, что ли, что ты попала на другую планету.

Я смущённо смотрела в его глаза, а он постоянно отводил взгляд в
сторону. переваривая дрожь в руках, я осторожно коснулась его ладони.

-Эй...

-Что?
-Ты не виноват в том, что твои родители хотят от меня избавиться. Более того, я так же не обвиняю их. Это вполне понятное решение. Я не могу сидеть у вас на шее, я вам никто. Я знаю это.
-Нет, ты не...
-Дослушай. И извини мне мой сентиментализм.
- Просто я, наверное, немного размечталась, попав сюда, я думала, что здесь все будет по-другому, что здесь я кому-нибудь нужна...
Но я не имею права требовать от вас...
- я незаметно смахнула слезу с левого глаза, и улыбнулась, насколько это было возможно,-
Терпеть меня.

-Нет! Ты перекручиваешь мои слова!
Нам не приходится терпеть тебя.
Наоборот, ты всем нам очень нравишься. Но мы не богатые люди. Мы не можем содержать тебя... Как бы это сказать, в нормальных условиях.
-Ясно. Я понимаю. Но я не знаю, что мне теперь делать.

-Надо уговорить их оставить тебя здесь при условии, что
ты поступаешь в колледж и получаешь стипендии.Этого будет достаточно. Я думаю. Просто чтобы тебе самой хватало на жизнь.

-Хорошо. В таком случае, это будет даже хорошая новость. А какая вторая?

- Это... это то, что...

-Да говори ты уже.

-Я люблю тебя.

У меня чуть сердце не остановилось. Я вздрогнула, а потом в зацепенении смотрела в его глаза. В них действительно можно было утонуть.

-Э... Что?

-То, что слышала.

-Я люблю тебя.

-Эм...так а почему же это плохая новость?- отойдя от шока, я соблазнительно изогнула брову.

-А что, хорошая?

-Да вообще отличная.

-Значит ли это...

-Значит.

-Но нам нельзя встречаться.

-Почему?

-Мы двое чудаков, которых отвергло общество...

-Да плевать. Общественное мнение- это мнение тех, кого не спрашивали. И если бы ты действительно любил меня, то не приводил бы таких дурацких аргументов.

-Опять ты все искажаешь.

А как на счёт того, что я на год тебя младше?

-Тебе 15?!

-Ага.

-А на вид так и не скажешь...

-Да. Я выгляжу старше своих лет. Но все равно...

-Я знаю, что для девушки встречаться с парнем, который младше, это...

-Это ее личное дело.
И если парень наконец перестанет доказывать ей, что это невозможно, то она станет самой счастливой на свете. А сейчас извини, мне надо пойти к себе и переварить всю эту информацию.

-Конечно.

Я уверенным шагом пошла к дому, но вскоре обернулась. Он впервые улыбнулся за все это время. Он улыбался, задумчиво глядя на деревья. Замечаете, он ничего особенного, по сути, не сделал... А у меня за спиной словно крылья выросли!

Я пришла в свою простенькую комнатушку на втором этаже, где
кроме кровати, тумбочки, стола и окон ничего не было, и зарылась носом в подушку. Я никак не могла поверить, что это наконец случилось...

И он признался мне.

Но почему-то кроме радости я испытывала смятение. Как-то быстро и сумбурно все это произошло. Слишком много всего и сразу.

Но я не люблю растекаться мыслию по древу, поэтому села дорисовывать портрет.

Именно в тот момент, когда я в десятый раз стирала и рисовала заново ненавистную всем складку под подбородком, которая бывает даже у худых людей, дверь в мою комнату отворилась, и из нее показалась лохматая голова Элита. Его глаза смотрели азартно и задорно, но все по прежнему неловко. Он выглядел устало и измотанно, при том заметно сутулился, что, впрочем, не странно при его росте и весе.
-Есть минутка?

-Да, только не заходи внутрь, здесь, э.. не прибрано...- Затараторила я, поспешно закрывая альбом, но он упал на пол.

-Да здесь вроде чисто.Умереть не встать, а это что, мой портрет?- воскликнул он так звонко что я содрогнулась и стыдливо прикрыла ладонями лицо. Это фейспалм.

- Я не знал, что ты рисуешь,- попытался он сгладить неловкое напряжение.

-Я тоже... не знала. Уродливо, да?

-Да нет, красиво.

-Ты мне льстишь.

-Сильно надо.

-Короче, я хотел сказать, они согласны отправить тебя в колледж.
-Ho?
-Не понял.
-Я по твоей интонации чувствую, что это не все.
- Ты хорошо меня знаешь.
-Да, этот колледж в другом городе.
Вернее, это физико-математический лицей, но стипендию, при условии, что ты будешь хорошо учиться, ты будешь получать очень приличную.
-Физмат?!Мы об этом не договаривались!
Да у меня двойки по алгебре были!
- Но окончание этого колледжа позволит тебе поступить в самый крутой универ на острове, на астрономию. А это специальность, мягко говоря, специфическая. Попасть туда без этого лицея практически невозможно.
-Тогда, должно быть, и в сам лицей сложно поступить.
- Верно. Но ведь не зря мы приютили дядю Морфина?
- А, так я буду учиться по блату?
-Грубо говоря, да.
Но ты вылетишь оттуда, если не будешь учиться, точно так же, как и любой другой.
Насчёт математики мы тебе с Морфином поможем.И с физикой.
И вообще со всем.
Но это, понимаешь ли...
В другом городе.
-Охренеть вы меня устроили, конечно!- уже не пыталась выбирать выражения я.

-Можешь не благодарить.

Улыбаясь, он подмигнул мне.

Я со всей дури бросила в него подушку.
-А как там... насчёт меня?

- Насчёт тебя было все хорошо, пока ты не устроил меня против воли в физмат.

Он поднял руки вверх.

-Я же никого не заставляю.

-Но ты не оставляешь мне выбора!
-Но не моя это идея. Если ты не хочешь учиться на физмате так и скажи, но сначала сто раз подумай. Глупо отказываться от этого предложения.

Я перевела дух, и с новыми силами включилась в перепалку.
Да, может быть, но математика, физика, точные науки вообще это не мое! Они всегда давались мне тяжело...

-Но ты прирожденный астроном..
-Я любитель! Я думала, это будет обычный колледж!

-Успокойся, пожалуйста. Это я любитель. А ты перспективный учёный.

-Почему ты в этом так уверен?

-Потому что я волшебник. И у меня есть дар эмпатии... Хотя это и заезженное выражение, но я чётко могу определить твои способности и склад твоего ума. То, что тебе плохо давалась математика, ещё не означает, что у тебя нет склонности к точным наукам.Кто знает, может у тебя была депрессия, строгие родители либо плохие учителя...

-Да хоть все сразу, я все равно полный ноль! Я оттуда вылечу, как пробка.

-Не вылетишь.

-Но я не хочу туда ехать!

Элит очень помрачнел на лице, развернулся к двери и пристыженно закрыл ее за собой.

Я выбежала в коридор.
-Подожди! Ладно, я поеду туда. Но ведь не одна?!

-Одна. Я учусь в старшей школе. Здесь, в Багире!

-О нет-нет-нет! Это же значит, что я не буду видеть тебя месяцами!
Но на выходных мы сможем видеться?

-Думаю, да, придется ездить, либо мне к тебе, либо тебе ко мне.

-То есть, по сути, это школа закрытого типа и я буду жить там, а не здесь?

-Да. Другого выхода пока нет.
И это не так и плохо...

-Это ужасно, ужасно, Элит!

-Да не парься, я уверен, у тебя все получится!

-Да не в этом дело!
Он понимающе умолк. В его руке быстро крутились ключи. Это раздражало меня.

-Блин, ну так нельзя оставлять!
-Но придется.
-Лучше я на работу пойду.
-Что "нет"?! Ты не имеешь права запрещать мне!

-Я узнал, в Багире не берут на работу до 18 лет.

-Чёрт, прямо как на Земле совсем...
У меня такое ощущение, что я очень странным образом схожу с ума!

-Нет, ты не могла.

Кстати, на счёт этого, тебе придется получить справку. И вообще проходить всех врачей. Без этой долбаной справки тебя никуда не возьмут.

Я застыла на месте, как порцеляновая:

- Это все новости на сегодня?

-Да, к счастью. Но я хотел предложить тебе прогуляться к Ядвиге.

-О боже, давай уже завтра, не сейчас.
-Хорошо. Спокойной ночи. И кстати, из тебя мог бы получиться отличный художник... Но лучше не конкурируй в этом со мной, окей?

Он слегка ехидно улыбнулся и ушел к себе, по дороге раз десять обернувшись. Я показала ему средний палец, он мне язык, рассмеялся, и скрылся из виду.

- А мог бы забрать портрет...
Назло тебе я продолжу рисовать.
Дорогуша.

Хотя этот день был сумбурным и странным, его итоги меня в некотором роде порадовали... Но больше всего радовало то, что я не равнодушна ему...
О Боже, как же это банально.

И тем не менее, это то, что давало мне силы, окрыляло, вдохновляло и вообще заставляло жить дальше. Не сказать, что без него я бы что-то с собой сотворила; нет; но он определенно точно волшебник, ибо именно он сумел привнести в мою жизнь ту особенную живость, без которой и жизнь жизнью не называется, и что, собственно, представляло собой до того момента мое существование. Хотя я все время боялась, что мне это чудится, что на самом деле нет никакого Элита и быть его не может. Как и Джашимары.

Если меня спросят, что же мне в нем так понравилось, я отвечу все сразу, но больше всего - его свободный дух, уверенность, надёжность, и вместе с тем лёгкое отношение к жизни; он как будто играл в эту жизнь, а не проживал ее по-настоящему, как и свойственно человеку творческому (без обиняков).

Был ведь в каждом его движении, в каждом шорохе его брюк и рубашки лёгкий, небрежный, неуловимый шарм, который, как мне кажется, достался ему и
Элизе от отца и заставлял все во мне переворачиваться верх дном и трепетать, как птица в клетке. Отец Элита, Конон, тоже человек творчества. Как-то раз судьба повернулась ко мне своею светлой стороной и предоставила возможность полюбоваться изумительным мастерством этого художника. Смелое преимущество в его доработке занимали пейзажи.

Но посетитель, придя в его мастерскую, не увидит перед собой хороших картин.

Ему и в голову не придет такая мысль как "картина". Он также не станет называть ее "шедевром изобразительного искусства". Он просто утонет в правдоподобности этих пейзажей, в их теплых красках и плавных, мягких, местами грустных переходах, многочисленных мелких деталях, кропотливо и тщательно выведенных, должно быть, какой-то баснословно узкой кисточкой.

Я не жалела хороших слов о его таланте, буквально рассыпалась комплиментами и вопросами о том, как ему удается добиваться таких результатов.

- Помилуйте, - слегка смутился тот, - я ведь отнюдь не для того рисую.

Он откинул ширму одного из мольбертов.

Я ахнула от восторга и в зацепенении переводила взгляд то с Конона на картину, то наоборот.

На меня смотрела точная копия меня...

- Портрет маслом. Формат А2. Полностью натуральные краски.
Нарисовал 20 лет назад.

-Кто это??

-Моя школьная любовь.

Я умолкла от неловкости, продолжая разглядывать портрет.

-Но почему она... так похожа на меня?

-Не знаю, но теперь точно знаю, что Элит пошел в меня.

Он посмотрел на меня многозначительно и подмигнул.

Я засмущалась.

-Почему вы не женились на ней?

-Мы и не встречались.
Мне было 16, когда я переехал вместе с родителями в Багиру... Из Винкреса. Это километрах в пятиста отсюда.
-Ого! Что послужило причиной этому переезду?

-Болезнь матери. Мы продали дом, чтобы получить деньги на лечение.
А здесь у нас были родственники, которые нас приютили. Кажется, старине Морфину они приходились дядей и тетей. Но им уже тогда было лет под шестьдесят.

-И что... Вы больше никогда ее не видели?

-Да, никогда. Говорят, мир не такой и большой. Но двум людям все равно сложно пересечься друг с другом.

-Почему перед отъездом, вы не объяснились с ней, не признались в своих чувствах?

Он вздохнул, точно так же, как вздыхал Элит, когда я задавала
ему неудобные вопросы, и ответил.

- А уж черт его знает, почему!
Наверное, все же надеялся встретиться ещё с ней...
Но я знал, что был ей безразличен. На тот момент она встречалась с моим... лучшим другом.

Он закашлялся, попросил извинить себя и удалился из комнаты.

Я оперлась спиной на стенку, но вскоре сползла по ней вниз.

-Нет, все не может быть так, нет, не может...

Я взбежала вниз по лестнице, чуть не перелетев три ступеньки и не поломав себе ноги, на первый этаж, где между ванной и гостиной странным образом расположилась комнатушка Элита. У меня перехватило дух от осознания того, что я ещё никогда
не бывала в мальчуковой спальне, и мне, наверное, стоило постучаться, но достаточно было одного стука моего сердца, чтобы услышать, что я пришла.

Когда я ворвалась в его комнату, он, по извечному закону подлости, как раз переодевался.

Я молниеносно закрыла глаза ладонями и вышла вон. Ошалелый от моей дерзости Элит с силой захлопнул за мной двери.

Отдышавшись и немного придя в себя от шока, я легонько постучала в дверь.

- Теперь для тебя здесь всегда открыто, так что уже нечего стыдиться.

-Извини, я не знала, что ты..
-
Ближе к делу.

Я осторожно зашла в комнату. Она напоминала количеством картин мастерскую Конона, но в отличии от чопорной светлой
выставки отца, в спальне Элита царил мрак, бардак и хаос, плюс к тому по комнате плакала генеральная уборка.

Интересно, из этого следует полагать, по правилам этикета, что это я проштрафилась дважды, или же мы квиты?!

-Ещё раз дико извиняюсь, однако я зашла сказать, что поеду в этот твой Хогвартс только при одном условии.

-Куда? Хог...что?

- Блин. Все время забываю, что это другая планета. Короче, не важно. Я поеду, но только если ты поедешь со мной.

Он уставился на меня в явном ступоре.
-Но я не могу.
-Почему?

-Морфин не может просить за нас обоих!

-В таком случае, ты мог бы попробовать поступить туда самостоятельно.

-Но мне все равно придется этот год учиться в школе. Я слишком юн для этого лицея. Разве что через год...

Мое лицо скисло, как лимон. Я понимала, что он прав. И без того не особо окрепшие крылья пришибло градом невеселых новостей, и мне становилось от этого очень дурно.

-Но это ещё ничего плохого для нас не значит.

Он ласково улыбнулся, и, подойдя ко мне опасно близко, осторожно взял за руку и сжал ее в своей руке. Он был ненамного выше меня, так что я не заметила, когда его лицо склонилось над моим...

Когда мои глаза перестали видеть перед собой что-либо кроме его глаз, а его губы жадно припали к моим губам...