Mi Esmeralda

📍Мексика, Мехико

ХИМЕНА КАСТРО, 18

Не успев даже выйти утром из своей спальни, чтобы спуститься к завтраку, на меня набрасывается Самуэль, прижимая к стене и заключая в клетку своих рук.

— Где ты была ночью? — буквально рычит он мне в лицо. Мои глаза округляются, потому что я не ожидала, что он так быстро узнает об этом, однако я все равно усмехаюсь.

— Тебя это не касается. — тут же отвечаю я, скрестив руки на груди, дабы увеличить расстояние между нами.

— Меня это ещё как касается! — продолжает разговаривать он со мной на повышенных тонах. — Ты — моя невеста! Я должен знать все о тебе! Отныне за тобой будут приглядывать мои люди. Везде и всегда. — и мои глаза вспыхивают в гневе, я сильно толкаю Самуэля в грудь, отчего он пошатывается назад, явно не ожидая, что мой толчок будет довольно мощным.

— Я ещё не твоя невеста! — и я тыкаю пальцем в его грудь. — И до момента свадьбы... — я демонстративно морщусь. — я могу делать все, что захочу!

— Не можешь! — кричит он на весь коридор, брызгая своими слюнями. — Ты будешь делать то, что скажу я. Ты теперь моя, Химена, запомни это! Раз и навсегда. — я начинаю тяжело дышать, потому что я ненавижу, когда мне приказывают.

— Я не гребаная вещь, чтобы быть чьей-то! — кричу я на него в ответ. — Я — Химена Кастро, я никому не принадлежу, запомни и ты это, Самуэль!

— Закрой свой рот. — рявкает он, нависая надо мной. — Ты не Кастро. Твоя фамилия канула в пропасть, когда твою семью убили. — я сглатываю, он ударяет меня по самому больному, прекрасно зная об этом. Он делает это специально. Гребаный мудак. — Ты — никто, Химена. Без меня ты — никто. — моя пощечина была настолько молниеносной, что он не сразу осознал, что именно я сделала. А я ударила так сильно, как могла, хлопок был настолько звонким, что Самуэль аж закрыл глаза, пошатнувшись назад. Парень чуть не упал, если бы не стена позади него, на которую он оперся своим телом.

— Мне противно даже дышать одним воздухом с тобой. — говорю я ему, посмотрев на него с отвращением. — Ты — гребаный трус, который... — и он кидается вперед, его рука моментально оказывается на моей шее, сильно сжимая её. Он грубо толкает меня к стене, ударяя головой об стену и лишая меня воздуха. Мои руки сжимаются в кулаки по бокам бедер, и я бы убила его прямо сейчас, если бы могла, при условии, что я не раскрою себя. Я не могла так рисковать. Не сейчас.

— Самуэль! — слышится громкий мужской голос, и Саму тут же отпускает меня, делая шаг назад. Черт, у меня явно будет шишка на затылке после этого удара. Но заметив характерный, красный отпечаток от моей руки на его щеке, мне становится чуть лучше. — Какого хрена ты творишь? — к нам подходит Диего, старший брат Саму. Диего, как всегда, выглядит идеально, даже с самого утра. В отличие от меня, которая была одета лишь в черный спортивный костюм, состоящий из толстовки с капюшоном и удобных трико. Диего был одет в роскошный, темно-синий костюм, специально сшитый на заказ. Его темно-каштановые волосы настолько гладко были зачесаны назад, что казалось, в таком количестве геля и лака, которые были сейчас на его голове, можно было увидеть собственное отражение. — Что произошло? — он нахмурился, его густые брови почти соединились, отчего я чуть не засмеялась, потому что это напомнило мне монобровь.

— Это называется рукоприкладство. — заявляю я, посмотрев сначала на Самуэля, а потом и на Диего. — Твой брат уже применяет ко мне насилие, а мы ещё даже не успели пожениться. Если я умру в свою первую брачную ночь, то знайте, Самуэль меня убил, потому что он посмотрел в зеркало, и понял, что любит только самого себя.

— Замолчи! — кричит Саму, и Диего встает между нами, посмотрев на своего брата убийственным взглядом.

— Не распускай руки до свадьбы. — говорит старший брат младшему, и я усмехаюсь, привлекая их внимание к себе.

— А после свадьбы можно, да? — уточняю я, высоко задрав свой подбородок. — Дашь ему благословение? Позволишь бить меня также, как избиваешь свою жену? — глаз Диего начинает дергаться. У него всегда начинался нервный тик, когда он злился. Это был первый признак его скрытой агрессии.

— Тебе лучше сейчас же замолчать, Химена. — спокойно заявляет он, правда, сквозь зубы.

— Или что? Вы мне язык ещё отрежете? — я знала, что мне не стоило их злить, потому что я четко осознавала, на что эти братья были способны, но я не собиралась больше молчать. Теперь обстоятельства поменялись. Теперь мы собирались выдать замуж за этого ублюдка.

— Перестань! — кричит Диего, и я улыбаюсь, зная, что это я вывела его из себя. — Не будешь держать язык за зубами, я придумаю, как тебя проучить. — и на его губах появляется противная ухмылочка. Гребаный извращенец. Он всегда смотрел на меня... не так, как на сестру, отчего мне было противно.

Я подошла ближе к Диего, и провела своим пальцем по его виску, где у него был небольшой шрам. Он ненавидел, когда кто-то на него даже смотрел, а тут я рискнула дотронуться, прекрасно зная, как он не выносил этого. Его рука моментально взлетела вверх, и он грубо сжал мое запястье, убирая руку подальше от своего лица.

— Шрам, который мог лишить тебя жизни, да, Диего? — он начал тяжело дышать, его грудь сильно вздымалась под рубашкой. Казалось, ещё чуть-чуть, и из его носа пойдет самый настоящий пар. Он продолжал сильно сжимать мое запястье, причиняя боль, на которую мне было плевать. — В тот раз тебе повезло. Ты выжил. Но в следующий раз тебе может так не повести, верно?

— К чему ты клонишь, Химена?

— Будь осторожен, братец! — я вырываю свою руку из его запястья, и смотрю на него просто убийственным взглядом, давая понять, что прямо сейчас в моей голове было около сотни способов, как бы я хотела убить все их гребаное семейство.

Я прошла мимо, и только когда свернула за угол, то увидела, что мое запястье заметно покраснело, гребаные братья Гарсия. Я бы убила их при первой возможности, если бы она у меня была, конечно. Но я не могла. Я была одна, слишком уязвима и слишком слаба. Благо не глупа.

Всему свое время.

Спустившись в столовую, где не было никого кроме Аны, жены Диего, я просто молча прошла мимо неё, и села на свое место, ожидая чертовых мужчин. Ана изредка поглядывала на меня, и когда я потянулась к соку, который стоял на столе, и налила его себе в стакана, она напрягалась, прекрасно зная правила.

— Не надо, Химена. — предупредила она тихо меня, несколько раз оглянувшись. Повезло, что мы были одни, и даже слуг не было рядом. Но даже у стен есть уши. В этом доме... так точно. Ана была одета в белую блузку с рукавами фонариками и длинную, черную юбку, низ которой скрывался под столом. Ее каштановые волосы были собраны в тугой пучок сзади. На ней, как всегда, было столько много тоналки и пудры, что я видела её даже со своего места. Она, как всегда, пыталась скрыть свои синяки макияжем.

— Мне плевать на их правила, Ана. Ты прекрасно это знаешь. — и я сделала глоток своего сока. — Я не собираюсь ждать, когда они соизволят спуститься к завтраку. Я хочу, черт возьми, есть. — и я грубо воткнула свой нож в баварскую сосиску, чтобы положить её к себе в тарелку. Глаза Аны округлились от моего столь неженского движения. Наложив себе разной еды, я приступила к своему завтраку, не обращая внимания на девушку, которая продолжала сидеть, как фарфоровая кукла, боясь даже пошевелиться.

— Зачем ты их постоянно провоцируешь? — спросила тихо она, снова посмотрев на дверь, а потом на свою пустую тарелку, стоящую прямо перед ней.

— Кто-то должен им отвечать, ты так не думаешь? — она сглотнула, быстро взглянув на меня. — Иначе они будут делать с нами все, что захотят, Ана. — она снова сглотнула. — Я не собираюсь терпеть все это, особенно после вчерашнего заявления дяди.

— Самуэль — неплохой вариант для тебя. — прошептала она, наклонившись чуть ближе ко мне через стол. Её глаза постоянно бегали из стороны в сторону, поглядывая на дверь. — Может он будет... лучше, чем Диего? — я усмехнулась, засунув в свой рот кусочек сосиски. Дожевав её, я откинулась на спинку стула, и сделала очередной глоток сока.

— Тебе самой несмешно? — я фыркнула, и наши взгляды пересеклись. — Ты веришь в то, что говоришь?

— Нет.

— Я тоже. — согласилась я с ней, и продолжила есть. — На твоем месте... я бы сбежала. — пожалуй, мы впервые за все эти года, что я тут жила, разговаривали с ней так откровенно.

— Не говори о таком. — тут же прервала она меня, боясь что нас кто-то услышит. — Я люблю Диего, у нас двое детей, я беременна и...

— И он издевается над тобой. — продолжила я за неё, и она вздрогнула.

— Это не твое дело. — грубо ответила Ана.

— Как скажешь. — я лишь пожала плечами, продолжив есть.

Двери распахнулись и вместо мужчин, которые должны были спуститься к завтраку, в столовой появился Педро, управляющий этим домом.

— Сеньора. — он кивнул головой Ане. — Сеньорита. — а затем и мне. — Джентельмены пропустят сегодня завтрак, вы можете нача... — он запнулся, заметив, что я уже почти все доела. — Вы можете продолжить есть без них. — закончил мужчина, осуждающе посмотрев на меня, а затем вышел из столовой, оставив нас вдвоем. Ана немного расслабилась, положив свои дрожащие руки на стол.

— Мне жаль тебя, Ана. — резко заявила я, посмотрев прямо в её глаза.

— Тебя ждёт судьба не лучше моей. — и я усмехнулась, услышав её ответ. Затем вытерла свой рот салфеткой, и положила её на стол, медленно отодвинув свой стул. Поднявшись на ноги, я в последний раз взглянула на девушку, сказав ей:

— Я собираюсь строить свою судьбу сама, не подчиняясь приказам гребаных мужчин. — ее глаза округлились от шока. — Всегда есть выход, Ана. — и я двинулась к выходу из столовой.

— Что если выхода нет? — услышала я её вопрос за своей спиной.

— А ты пробовала его найти? — ответила я вопросом на вопрос, прежде чем уйти.

По началу, когда я только приехала в Мехико, попав в дом своего дяди, и увидев Ану впервые, я действительно ей сожалела. Более того, мне хотелось ей как-то помочь, но потом я осознала, что её все устраивало. Она сама не стремилась выбраться из этой пучины боли и страданий. Она выбрала терпеть Диего, выбрала родить от него детей, и создать с ним семью.

Отец Аны не менее авторитетный Босс в Мехико, чем Хавьер Гарсия, мой дядя. Более того, не беря в счет ее младшую сестру, у Аны есть двое взрослых братьев, также принадлежащих к мексиканской мафии. У неё есть другая семья, в отличие от меня. У меня никого нет.

Я достигла своей комнаты, и вышла на балкон, чтобы полюбоваться прекрасным садом. Стоит отдать должное моему дяде, вкус у него был не таким уж и плохим.

Вход со стороны дома, который был виден мне с балкона, украшен аркой из плюща и ярких цветов, ведущих к ухоженным дорожкам из натурального камня. По обе стороны дорожки расположены аккуратные клумбы с экзотическими растениями, такими как агава, юкка и алоэ вера. Центральное место занимает небольшой фонтанчик, облицованный традиционной плиткой ручной работы, окружённый благоухающими цветами жасмина и орхидеями. Ароматная лаванда и розмарин наполняют воздух свежестью, создавая ощущение пребывания в неком райском уголке, которым этот особняк никогда не являлся.

Я услышала звук шагов за своей спиной, и резко обернулась, это был Алонсо, и я немного расслабилась, увидев своего друга.

— Дверь была приоткрыта. — тут же оправдался он, и я снова повернулась лицом к саду, облокотившись руками на стеклянное ограждение. — Внизу говорят... все в курсе твоей ночной вылазки. — заявил он, встав рядом со мной. — И я хотел узнать, куда ты исчезла после вечеринки? Почему ты уехала без меня?

— Возможно, ты был прав, и мне действительно не стоило туда ходить. — мой друг сглотнул, его темные волосы сейчас были в полном беспорядке, а черная футболка была помята, казалось, что он только недавно проснулся, даже не успев толком умыться.

— Что там произошло? — с волнением в голосе поинтересовался он.

— Ничего. Было скучно. — соврала я. — Кажется, я зря потратила свое время. — он расслабился, явно поверив мне на слово.

— Ты... ты осуществила свой план? — сначала я не поняла, что именно он имел ввиду, но потом до меня дошло. Он говорил о моей девственности.

— Почему тебя это волнует? Какая к черту разница? — грубо спросила я у него, посмотрев прямо ему в глаза.

— От этого зависит твоя жизнь.

— Глупости. — я отмахнулись от его фразы, выпрямившись в полный рост, и зайдя в комнату.

— Ты не можешь быть такой легкомысленной! — Алонсо последовал за мной, и когда я плюхнулась на кровать, он сел на её край, возле моих ног.

— Знаешь, я всегда была ограничена в чем-то. — сказала я ему то, что он и так прекрасно знал, потому что рос вместе со мной в одном доме. — Меня скрывали чуть ли не всю жизнь. Сначала родители просто не хотели, чтобы кто-то знал, что у них есть ещё и дочь. Потом... после смерти матери, отец и вовсе запретил мне покидать территорию особняка даже с охраной. Я была будто в «золотой» клетке, и мне всегда хотелось почувствовать свободу. — я сглотнула, закрыв глаза. — У меня не было друзей, не считая тебя и братьев. Я не ходила в обычную школу, черт, я даже ни разу не была в торговых центрах, пока мы не сбежали сюда, в Мехико. — я горько усмехнулась. — Вокруг меня всегда было куча охраны, учителей и тренеров. У меня не было кукол и красивых платьев. У меня не было детства. И у меня даже не было личного пространства, потому что в мою комнату постоянно кто-то врывался, будь то родители или кто-то из прислуги, да даже ты с братьями. — мне было тяжело вспоминать свое детство, оно не было радужным, но оно и не было ужасным, до смерти мамы. — Иногда мне казалось, что отец не видел во мне дочь, потому что он воспитывал меня, как мальчика. Порой я думала, что он был так строг только со мной... он сделал из меня ту Химену, какой я являюсь сейчас.

— Матиасу тоже было не сладко, поверь мне. Он должен был стать следующим Боссом... — и Алонсо резко замолчал, я почувствовала, как кровать рядом со мной прогнулась, и он лег рядом.

— Мама обожала Матиаса. Она любила его больше всего из нас троих. — призналась я, продолжая лежать с закрытыми глазами. — Несмотря на то, что его готовили, чтобы он стал Боссом мафии, его воспитание не было столь строгим, столь изматывающим, как мое. — и Алонсо знал, что я была права. — Что касается Карлоса, он просто был младшим. Родители занимались им меньше всего, тем самым, открывая ему путь к свободе. Слишком мало контроля над ним, наверное, поэтому он был самым «живым» из нас. Самым нормальным. — было ужасно говорить это про человека, который уже был мертв.

— Он был хорошим мальчиком. — согласился со мной Алонсо. — Боже, я думал, что он сведет прислугу с ума своим поведением. — я усмехнулась, зная, как Карлос любил пошалить, приводя в дикий ужас всех горничных дома.

— Я скучаю по ним. — тихо прошептала я, открыв свои глаза. — По Карлосу, по Матиасу. — я была близка со своими братьями, несмотря на то, что мы все трое были довольно разными. Однако, мы любили друг друга.

— А по родителям? — это был сложный вопрос для меня.

— Я любила их, но иначе, чем братьев. — это был максимально честный ответ. — Я бы хотела, чтобы они жили, но я бы также хотела, чтобы они не делали из меня машину для убийств. — я посмотрела на Алонсо стеклянными глазами. — Они лишили меня детства... однажды, мама сказала мне, что: «я была рождена, чтобы защищать братьев». Мне было пять, а я до сих пор помню эту фразу.

— Ты никогда не рассказывала мне об этом.

— Было незачем. — мое лицо было непроницаемым, я научилась терпеть любую боль. — Я знала, что если наступит момент, то мне придется отдать свою жизнь, чтобы спасти Матиаса, потому что он был наследником, потому что они сделали выбор в пользу него. — Алонсо посмотрел на меня с сожалением. — Но видишь, как все вышло. Вместо того, чтобы умереть, я оказалась единственной из своей семьи, кто выжил.

— Ты помнишь, то первое нападение, когда...

— Когда маму убили? Да, но смутно. — я тяжело вздохнула, посмотрев на потолок. — Я была совсем ребенком и я искала маму, уже даже не помню, зачем именно. Она оказалась в своем кабинете, где я и думала, что найду её, но когда я поднялась по лестнице, то услышала ещё какие-то, незнакомые мне, голоса. Холод сковал все мое тело. Не знаю, но я будто почувствовала тогда, что что-то было не так. Тем не менее, я подошла к двери, которая была приоткрыта. Следующее, что я вижу: мужчина направляет на неё дуло пистолета, пронзительный, и такой ужасный звук от выстрела, мама падает замертво, окрашивая пол своей кровью. Я даже не поняла, как начала кричать, и что этот пронзительный вопль исходил от меня, мужчина повернулся ко мне, на нем была маска... он направил пистолет на меня. Но потом, кто-то толкнул меня, от сильного удара головой об пол у меня все потемнело в глазах, я лишилась сознания, больше ничего не помня после этого. Ну а дальше, ты знаешь. Матиас нашел меня, лежащей под кроватью в родительской спальне. Как я оказалась там... мне до сих пор неизвестно.

— Будто кто-то спрятал тебя туда. — и мои глаза распахнулись.

— Кто?

— Может кто-то из людей твоего отца...

— Давай не будем об этом.

— Я тоже скучаю по Матиасу. — сказал Алонсо, и я сглотнула.

— Он был гораздо лучше, чем я.

— Это не так! — воскликнул мой друг, чуть ли не оглушив меня.

— Это так. — и я посмотрела на парня, которого знала с самого детства, на единственного человека, которой знал лучшую версию меня, который знал, какой я была в детстве. — Матиас бы никогда не стал мстить, а я стану. — я резко села на кровати, скрестив ноги в позе лотоса. — Я не успокоюсь, пока не верну то, что принадлежит мне. — я снова взглянула на Алонсо, который тоже сел. — Я не успокоюсь, пока не убью всех, кто был причастен к смерти членов моей семьи.

— Ты бы убила моего отца?

— Да. — без раздумий ответила я, потому что его отец был предателем.

— Но ты не можешь быть уверена в том, что это мой отец помог...

— Я убью его, не моргнув и глазом, Алонсо, и ты знаешь это. — он сглотнул, покачав головой и опустив свой взгляд на руки.

— Ты должна перестать жить прошлым.

— Если ты смог забыть, то я не смогла. — и раздался стук в дверь.

— Сеньорита. — послышался голос одного из слуг прямо за дверью. — Босс ждет вас в своем кабинете. Немедленно. — я закатила глаза кверху и медленно поднялась с постели.

— Это из-за твоей ночной вылазки. — тут же начал взволнованно бормотать Алонсо. — Я знал, что это не закончится ничем хорошим! Я знал!

— Успокойся. — рявкнула я на него, подойдя к двери. — Побудь здесь, и не наводи панику! — я вышла, и закрыла дверь, направившись к кабинету дяди, который располагался на первом этаже.

Постучав в дверь и услышав положительный ответ, я зашла внутрь, сразу же столкнувшись с презрительным и весьма недовольным взглядом дяди. Мужчина сидел за массивным письменным столом из красного дуба, рядом с которым стояли бордовые кожаные кресла. Все здесь кричало о роскоши и об экстравагантном вкусе дяди. Потолок был украшен художественной росписью, подчеркивая статус владельца, а пол покрыт темным паркетом ручной работы. Интерьер дополняли предметы искусства: картины известных художников, скульптуры, антикварные часы и коллекционные оружия. Сам мужчина был одет в дорогой, темно-синий костюм от известного итальянского бренда Brioni, который дядя каждый раз выбирал из-за безупречного качества пошива и использования лучших материалов.

— Проходи. — услышала я, и он указал своей рукой на кресло перед ним. Я расположилась прямо напротив него, и мне стало немного не по себе от его слишком пронзительного взгляда.

— Что-то случилось? — поинтересовалась я, взглянув на стеллаж с книгами, стоящий у дальней стены.

— Это ты должна мне сказать. — и мой взгляд вернулся к дяде. — Самуэль сказал, что ты развлекалась вчера ночью. — чертов мудак, уже успел нажаловаться. — Где ты была, Химена? — мужчина начал постукивать своим пальцем по столу. Он делал так, когда злился.

— Обычная вечеринка, ничего такого. — я лишь пожала плечами, как ни в чем не бывало.

— Вечеринка? И где же была эта вечеринка? — он продолжал стучать по столу, и честно говоря, это нервировало меня ещё больше.

— Я не запомнила адрес. — он нахмурился.

— Знаешь, я тут подумал и решил, что помолвка состоится послезавтра. Вечером. — мои глаза округлились.

— К чему такая спешка?

— Самуэль очень хочет, чтобы ты стала его невестой, как можно скорее. Поэтому, я решил немного сдвинуть даты.

— Как это мило. — и я натянуто ему улыбнулась. Это не входило в мои планы. Черт.

— Весьма. — он усмехнулся, откинувшись на спинку своего кресла, и наконец-то перестав стучать своим гребаным пальцем по поверхности стола. — У нас будет много уважаемых гостей на помолвке, Химена. Поэтому, я сразу предупреждаю тебя о том, чтобы ты вела себя прилежно. Даже не думай что-либо сотворить или предпринять! — это звучало, как угроза. — Иначе ты пожалеешь о том, что родилась на этом свете. — а, нет, вот это была угроза.

— Дядя Хавьер, я уже пожалела. — я игриво ему улыбнулась. — Не думаю, что ты сделаешь мою жизнь ещё хуже. Мне вполне достаточно брака с твоим сыном.

— Ты должна благодарить меня за такое щедрое решение на коленях. Никто бы не захотел брать тебя в жены, если бы все вокруг знали, кто ты такая, на самом деле. — я сжала руки в кулаки под столом, продолжая держать улыбку на своем лице. — Твоя фамилия ассоциируется только с паданием, слабостью и ничтожеством. Ты существуешь в этом мире только благодаря мне. Я оказал тебе честь, решив выдать тебя за своего сына.

— Это все? — лишь спросила я, впившись ногтями в свои ладони до крови. — Ты закончил? — мне едва удавалось сдерживаться, я была на грани.

— Запомни, Химена, пойдешь против меня и я лишу тебя воздуха за пару секунд.

— Мне жаль, что у нас есть хоть какая-то общая кровь. — и я поднялась со своего места, посмотрев на дядю свысока своим самым гневным взглядом. — Мне жаль, что четыре года назад я сбежала сюда, в Мексику, надеясь найти тут помощь и поддержку. Лучше бы я умерла, чем когда-либо узнала о том, кто ты есть, на самом деле. — он резко вскочил со своего кресла, облокотившись на стол руками.

— Ты — неблагодарная девчонка! Отродье семьи Кастро. Мой брат совершил огромную ошибку, когда связался с семьей твоей гребаной матери! Он унизил всю семью Гарсия своим решением. Он предал нас, когда взял суку Кастро в жены! — я закрыла глаза, пытаясь стабилизировать свое тяжелое дыхание. Нельзя, Химена, ты не можешь его тронуть, нельзя. Повторяла я самой себе мысленно.

— Они воспитали меня гораздо лучше, чем ты своих сыновей-мудаков! — вырвалось у меня, и глаза дяди округлились. Я редко, нет, я никогда не позволяла себе такой откровенной грубости в сторону его и его семьи. — Твоя империя падет, если один из них займет твое место, Хавьер, и ты это знаешь.

— Закрой рот! — и он ударил ладонью по столу. — Закрой свой гнилой рот! — дыхание мужчины стало тяжелым, его ноздри широко раздувались от гнева, переполняемого его прямо сейчас. — Ещё хоть слово, и я вышвырну тебя отсюда! И никто никогда не захочет на тебе жениться! Может мне стоило выдать тебя за сыновей одного из моих солдат? Или за самого старого из мужчин? — я сглотнула. Он не сделает этого. Я ему для чего-то нужна, раз он хочет оставить меня при себе, выдав меня за Самуэля.

— Мне плевать. — прошипела я, затем развернулась, не обращая внимания на его недовольные крики и оскорбления в мою сторону, и вышла из кабинет, оставив его выплескивать свой яд в одиночестве.

Я забегаю в комнату на приличной скорости, громко захлопывая за собой дверь. Алонсо вздрагивает, когда слышит грохот. Глаза моего друга округляются, когда он замечает капли крови на моих ладонях. Он подходит ко мне, тут же хватая меня за руки, и осматривая кожу на моих ладонях, где я собственноручно оставила на себе небольшие раны.

— Что произошло? — спросил он в недоумении, и я резко выдергиваю свои руки из его, подхожу к окну, не обращая внимания на кровь.

— Он перенес помолвку. — я скрещиваю руки на груди, продолжая смотреть на сад,.

— Когда?

— Послезавтра. — я сглатываю, не желая сейчас встречаться взглядом с Алонсо.

— Ты зла явно не из-за этого. — он слишком хорошо меня знает. Я оборачиваюсь.

— Ты прав. — я тяжело вздыхаю. — Не из-за этого. Он просто чертов ублюдок.

— Это то, что и так все знают в этом доме, но просто никто не говорит вслух. — он пожимает плечами.

— Я просто не понимаю, почему отец считал, что это хорошее место для меня, что здесь будет безопасно...

— Тем не менее, мы тут уже около четырех лет, и Фелипе Кастро до сих пор тебя не нашел.

— Мы ничего не можем утверждать. Фелипе может думать, что я мертва, или думать, что я выжила и прячусь... он может точно знать, где я. Он может выжидать. — мой друг сглотнул. — Выжидать лучшего момента.

— Чтобы что?

— Чтобы убить меня, конечно. — просто ответила я, сев на кресло возле туалетного столика.

— Ты так просто говоришь об этом.

— Я привыкла, что кто-то обязательно хочет меня убить, в этом нет ничего нового.

— Ты — единственная, оставшаяся в живых... прямая наследница семьи Кастро. Конечно тебя хотят убрать!

— Есть ещё сын Фелипе.

— Он не имеет столько прав, сколько имеешь ты. — я вновь тяжело вздохнула.

— Я... — я запнулась. — Это не мое место, это место Матиаса. Всегда было только его.

— Было. — он тяжело вздохнул. — Но Маттиаса больше нет. Осталась только ты.

— Иногда мне хочется, чтобы он был жив... вместо меня.

— Ты не должна так говорить!

— Я... — я пыталась скрыть свою дрожь. С самого детства родители учили меня быть сильной, и никогда не показывать своих слабостей перед другими: будь то друг, или враг. Отец постоянно повторял мне одно и то же: «Кричи, реви, бейся в истерике, но только за закрытыми дверьми, когда ты будешь точно уверена, что ты одна, и никто тебя не увидит. Даже я не должен видеть твоих слез, Химена, поняла?»

— Давай просто сбежим? Мы уже сделали это однажды, и мы можем...

— Нет. — тут же остановила рассуждения своего друга. — У нас ничего нет, Алонсо. Сбежав отсюда, мы лишимся той защиты, которое дает нам имя семьи Гарсия. Фелипе Кастро не будет стоять в стороне. Он найдет меня, и разорвет на кусочки. — он сглотнул, зная, что я говорила правду. Фелипе был жестоким человеком, чрезмерно жестоким. Он пойдет на все, чтобы добиться своей цели. Он убьет любого, лишь бы власть всегда была в его руках.

— Хавьер не особо лучше, чем твой... двоюродный дедушка? — да, Фелипе был младшим братом моего дедушки. Но мне было тяжело воспринимать, что он был как бы тоже моим дедушкой, почему-то мне казалось, что «дядя» подошло бы ему лучше. Возможно, потому что Фелипе Кастро был гораздо моложе моего дедушки. У них была разница в десять лет. Тем не менее, несмотря на то, что они были родными братьями, они были разными, как небо и земля. — Он использует тебя, выдавая замуж за своего гребаного сына, который, в свою очередь, является твоим двоюродным братом! Хоть и по отцу! Это ужасно...

— Ты прав, но это лучше, чем быть мертвой. — я лишь пожала плечами. — Я выжила не для того, чтобы умереть по глупости, Алонсо. Отец учил меня другому. Нужно быть терпеливой, и дождаться подходящего момента. Папа никогда бы не простил мне ошибку. Если уж мне суждено было выжить, то я отомщу за смерть всей своей семьи.

— Твои родители были... странными. — это ещё мягко говоря. — Они не растили тебя, как девочку, они делали из тебя...

— Машину для убийств? — спросила я, наклонив голову вбок. Глаза моего друга округлились, но он лишь кивнул головой в знак согласия. — У меня не было нормального детства, но я и не родилась в нормальной семье, верно? Моя мать была единственной женщиной Боссом, которая когда-либо управляла мафиозным синдикатом. Как ты думаешь, женщина, которой приходилось держать в узде стольких мужчин, способных убить её в любую секунду, могла быть мягкой? Могла ли она позволить себе растить детей в «сказочном» мире, наполненном добротой, лаской и теплом? Нет, не могла, и мы оба это знаем. Дедушка поменял целый Кодекс ради неё, наплевав на все правила. Он сделал мою мать Боссом не просто так. Он видел в ней нечто большее, как и мои родители, надеюсь, видели во мне.

— Они не растили таким же образом Карлоса. — он поморщился, говоря про моего младшего брата. Это так, Карлос был более нормальным, чем мы с Матиасом.

— Он был младшим. — это все, что я могла сказать, закрыв свои глаза, и сделав глубокий вдох и выдох.

— Ты была маленькой девочкой... Матиас должен был стать следующим Доном, но даже его они воспитывали иначе. Они были строже всего именно с тобой, Химена. — мои глаза резко распахнулись, когда я посмотрела на человека, которого знала, как свои пять пальцев, на друга, который стал моей опорой, на мальчика, который вырос со мной, зная обо мне абсолютно все. — Они видели в твоих братьях детей, но тебя они сделали взрослой. Сразу. — я горько усмехнулась. Я знала правду, но Алонсо лишь мог догадываться об этом.

— Матиас был их будущим. Не я. — он знал это. — Я была рождена, чтобы умереть за Матиаса, если бы мне пришлось. — глаза моего друга округлились. — И я бы сделала это, не задумываясь, потому что любила своего брата, несмотря на то, что с нами сделали наши родители.

— Но ты выжила. Волшебным образом. Все умерли в ту ночь...

— Кроме тебя, меня и твоего отца. — он напрягся. — И твой отец находится сейчас рядом с моим главным врагом.

— Он...

— Знаешь, что я бы никогда никому не простила в своей жизни? — его грудь вздымалась вверх-вниз от тяжелого дыхания. — Предательство. — он сдал свою челюсть. — Я хочу побыть одна. — тут же заявила я, и мой друг направился к двери, сразу все поняв. Но когда я последовала за ним, чтобы закрыть дверь, он оглянулся на меня через свое плечо.

— Он все ещё мой отец. — я натянуто ему улыбнулась.

— Знаешь, что делал мой отец с теми, кто его предавал? — Алонсо сглотнул. — Кажется, мне было около десяти, когда я впервые увидела, как папа пытал людей. — парень едва заметно вздрогнул. — Он назвал это игрой. Если он не получал нужного ответа, то отрезал часть тела у предателя. Он давал жертве выбор, и когда жертва выбирала, папа делал ровно наоборот. Он отрезал именно то, что предатель не выбирал. Это могло длиться часами... пока папе не надоедало. Он был очень искусен в своих играх. — прошептала я ему последнюю фразу в губы, прежде чем захлопнуть дверь перед его носом.

Возможно, я казалась сумасшедшей, говоря все это так спокойно. Но это не было худшим, что я видела за свою жизнь. И по моей щеке скатилась одинокая слеза, когда я посмотрела на свое отражение в зеркале.

«Твоя красота однажды кого-нибудь погубит» — сказала мне как-то мама, нежно дотронувшись до моей щеки. Пожалуй, это был один из тех малочисленных разов, когда она проявила ко мне хоть какую-то ласку.

Я погублю их всех, мама.