23
Купленная Чонгуком парка согревала даже в самые морозные дни. Дженни радовалась, когда холода, которые никуда не уйдут в ближайшие несколько месяцев, не сопровождались еще и осадками, будь то метель, мокрый снег или ледяная крупа. Издалека всё выглядело очень мило, но вблизи — настоящая заноза в заднице.
Сегодняшний день выдался холодным и сухим, столбик термометра еще держался выше критической отметки. Но морозы приближались, о чем ее уже предупредили. Чимин привез ее в Баттл-Ридж, а сам отправился в хозяйственный магазин. На выезде из города они должны закупить продукты. А пока Дженни сидела за прилавком в «Обжоре», пила кофе и дожидалась, когда Лиса закончит обслуживать мужчин, явившихся на поздний завтрак.
Она смотрела в окно и мечтала. Весна в Вайоминге, вероятно, что-то необыкновенное. Да и лето тоже. Она ведь приехала на излете лета, так что не застала его во всей красе. Было заманчиво увидеть все здешние времена года, подольше понежиться в постели Чонгука и остаться на ранчо, которое всё больше становилось домом.
Дженни не забеременела, а после самой первой ночи они с Чонгуком были очень осторожны и предохранялись. Время от времени она переживала, что работники догадаются о происходящем и заметят, насколько сильно изменились отношения между боссом и поварихой, проживающей с ним под одной крышей. Но если они что-то и подозревали, то не позволяли себе ни единого намека. Никаких понимающих взглядов, никаких любопытных вопросов... по крайней мере, не в ее присутствии.
Может, это не имело значения. Может, никому до этого нет дела.
Клиенты заплатили и ушли, и Лиса уселась перед подругой за безупречно чистый прилавок.
— Как дела?
Дженни с трудом вернулась к реальности:
— Что? Ох. Прекрасно. Все прекрасно.
— Как Чонгук с тобой обращается? — слегка прищурилась Лалиса.
— Прекрасно, правда, просто... прекрасно.
— О. Мой. Бог, — поджала губы Лиса. — Четыре «прекрасно» за тридцать секунд! Как давно ты с ним спишь?
У Дженни отвисла челюсть, и она быстро оглядела заведение, хотя точно знала, что в данный момент в кафе никого нет.
— Не понимаю, о чем ты, — залепетала она, оправдываясь. — Это... это...
— Для женщины в бегах, да еще под вымышленным именем и с припрятанными под матрасом наличными, ты никудышная лгунья, — вздохнула Лиса и покачала головой. — Не могу поверить, что ты мне сразу всё не рассказала. Разве я не предупреждала тебя о ковбоях, разбивающих сердца? Или я недостаточно ясно выразилась?
Дженни мысленно возразила, что Чон не способен разбить ей сердце, потому что между ними исключительно физическая связь, в которой ее сердце не принимает никакого участия, что они просто удовлетворяют чисто сексуальное желание и чувства здесь вообще ни при чем. Угу. Но в одном Дженни не сомневалась: она уедет прежде, чем доставит неприятности любому из здешних жителей. Ни за что на свете она не подвергнет опасности ни одного из них.
— Всё совсем не так.
— Голубушка, это всегда так. — Лиса, опершись локтями на стол, положила подбородок на руки и подалась вперед. — Конечно, если ты втюрилась в Чонгука и поэтому здесь останешься, я буду просто счастлива. Если уж решила влюбиться в ковбоя — то лучше всего в него.
Дженни нацепила на лицо суровое выражение, это было нелегко, потому что сейчас она вообще не чувствовала себя жесткой, напротив, расслабленной и умиротворенной из-за всего хорошего, что Чонгук для нее сделал.
— Я не влюбилась в Чонгука и не могу остаться, — взглянула она прямо в колдовские глаза Лиса. — Ты же в курсе. А как ты догадалась? Даже миллион «прекрасно» в секунду вовсе не означает, что я сплю с твоим кузеном.
— Я давно подозревала, — пожала плечами Лиса.
— Почему? С какой стати?
И что более важно — еще кто-нибудь подозревает?
— Между вами с самого начала... искрило. В тот же день, когда вы познакомились, прямо здесь, в «Обжоре»...
— Никаких искр, просто я тогда разозлилась. Он назвал меня бродяжкой.
— Ты назвала его похуже.
Что может быть хуже «бродяжки»?
— Всё это ерунда, — отмахнулась Дженни, давая понять, что ничего особенного не происходит, хотя уже всей душой прикипела к Чонгуку. — Это просто... просто двое одиноких взрослых удовлетворяют естественные желания. Вот и всё. Только... — откашлялась Дженни. — Есть одна проблема.
— Да? Какая?
— Предохранение, — снова откашлялась Дженни. — Я не могу получить рецепт на противозачаточные таблетки, не показывая удостоверение личности. Не знаю, какие базы данных существуют в аптеках, но загвоздка в том, что все здесь знают меня как Дженнифер Хайнц...
— Очевидно, твоя настоящая фамилия совсем другая.
— Верно. И я не хочу, чтобы кто-то слишком любопытный принялся искать мое имя в интернете.
— Ты представляешь, какой взрыв сплетен последует? Все примутся гадать, с кем, черт возьми, я сплю, — вздохнула Лиса.
Едва обрадовавшись, что подруга сразу догадалась, о чем ее попросят, Дженни немедленно ощутила себя виноватой:
— Прости. Неудачная просьба.
— Не смеши меня. Полагаю, это будет весьма забавно, ведь всем известно, что я не сплю с кем попало. Черт, я так давно ни с кем не встречалась, что, вероятно, забыла, как вести себя на свидании. Что касается всего остального, думаю, я снова стала девственницей. Однако игра получится веселой. К тому же пойдет на пользу бизнесу: все местные жители непременно явятся сюда в поисках любых подсказок, кто же этот несуществующий любовник.
— О, Боже, спасибо тебе огромное.
— Пожалуйста, — беспечно отмахнулась Лалиса. — Ради тебя мне придется... ну, придется обратиться к врачу и записаться на прием, учитывая, что большую часть времени я занята на работе. Но я сразу тебе позвоню.
Звон дверного колокольчика оповестил о приходе нового клиента, и Лиса ушла заниматься посетителем. Чувствуя невероятное облегчение, Дженни соскользнула с табурета, схватила сумочку, которую после смены ветровки на парку теперь таскала с собой, и отправилась на поиски Чимина.
К ее радости, звонок раздался через два дня. Под предлогом того, что надо забрать у Лисы заказанные пироги, Дженни попросила Чимина отвезти ее в город на следующий день. Для ранчо всегда требуется купить что-нибудь в хозяйственном магазине или магазине кормов, так что он отправился по делам, а она бросилась в «Обжору».
К сожалению, заведение не пустовало, хотя Дженни подгадала визит к послеобеденному времени. Сидя у дальнего конца прилавка, она с нетерпением ждала, когда последний клиент расплатится и уйдет. Наконец-то!
— Получила? — спросила она, понизив голос, хотя они были одни. Дженни чувствовала себя тайным агентом.
— У меня всё хорошо, спасибо большое за вопрос, — подняла брови Лиса. — Как твои дела?
— Извини, — вздохнула Дженни. — Как поживаешь? Как идет бизнес? Придумала какие-нибудь новые интересные блюда дня?
— Нет. — Лиса облокотилась на прилавок и сузила глаза. — Но влипла в незаконную сделку с медицинскими препаратами, которая может отправить меня в тюрьму и разрушить мою репутацию.
Потом наклонилась и вытащила небольшой белый пакет.
Дженни с трудом сдержалась, чтобы не вырвать его из рук подруги, хотя та держала пакет вне досягаемости.
— Ты превратила меня в преступницу, — сказала Лиса, потом вздохнула и отдала пакет. — Жаль, что мне они без надобности.
Дженни заглянула внутрь. Противозачаточные таблетки! Пройдет некоторое время, прежде чем они начнут действовать, но всё же... больше не нужны раздражающие презервативы. Больше не надо прерываться в самый жаркий момент, чтобы подождать, пока Чонгук натянет проклятую резинку, больше не будет никаких барьеров между ними, когда они займутся любовью. Черт возьми, одна только мысль о сексе с ним невыносимо возбуждала.
— Спасибо, — поблагодарила Дженни, положила пакет в сумочку и вытащила сложенные купюры, чтобы заплатить за таблетки. — Я просто не могу получить рецепт под чужим именем.
— Понимаю, мисс Линолеум, — усмехнулась Лиса, взяла деньги и сунула в карман передника. — И что ты будешь делать, если заболеешь и потребуются антибиотики? Что будешь делать, если подхватишь грипп?
— Буду решать проблемы по мере их поступления, — прагматично ответила Дженни.
Господь свидетель, у нее достаточно реальных проблем, например, влюбленность в Чонгука и попытки придумать, как закончить этот кошмар с Брэдом. Она так давно живет сегодняшним днем, что получение рецепта на противозачаточные таблетки на четыре недели вперед казалось долгосрочным планированием.
Лиса налила кофе себе и подруге.
— Что ж, рада, что ты спишь с Чонгуком, даже если это противоречит моему очень мудрому совету про ковбоев.
— Почему?
— Потому что останешься здесь по крайней мере на ближайшие двадцать восемь дней, — усмехнулась Лиса.
* * *
День Благодарения никогда не был любимым праздником Чонгука. Обычно более половины работников уезжали повидаться с родными, а значит, у оставшихся прибавлялось работы. Пусть ноябрь не самое горячее время года, стало быть, можно неделю обойтись и без нескольких подчиненных, но обжорство Чонгук считал пустой тратой времени, а вовсе не торжеством. В зависимости от того, кто готовил, на ранчо Чона День Благодарения отмечали бутербродами или чипсами. Даже когда Юджон здесь работала, она на несколько дней улетала на юг, чтобы побыть с дочерью и внуками. Тогда все питались засохшими сэндвичами.
В этом году всё было иначе. Дженни с пылким энтузиазмом отдалась приготовлению традиционных праздничных блюд, встав к плите задолго до рассвета. Черт, фактически она начала готовить еще вчера — чересчур много хлопот, по мнению Чонгука. Впрочем, в столь бурной деятельности на кухне не было ничего необычного, но сегодня Дженни превзошла саму себя. Можно подумать, что индейка, праздничное убранство и ежевичный кобблер представляли собой нечто большее, чем просто день чествования первых пилигримов.
Чонгук вспомнил, как впервые провожая Дженни на кухню, убеждал себя, что она всего лишь временное решение проблемы и ничего больше, и какой ужас появился на лице поварихи, стоило ей увидеть ужасающий беспорядок. Господи, как сильно всё изменилось за последние два месяца!
Чонгук с тяжело колотившимся сердцем наблюдал, как Дженни суетится по дому, волнуясь словно ребенок. Разумеется, она по-прежнему настаивает, чтобы он не вмешивался в ее проблемы, и твердо уверена, что он сдержит обещание.
Чон из тех, кто прет как танк и делает то, что считает нужным, в данном случае он мог бы взвалить ее проблемы на себя и покончить с этим кошмаром раз и навсегда. Но тогда Дженни уедет. Он видел в ее глазах твердую решимость всякий раз, когда поднимал эту тему. Она все еще цеплялась за мысль весной покинуть ранчо, поэтому он ничем не мог помочь, ведь, по ее мнению, любые его действия только ухудшат ситуацию.
С чем Чонгук, черт побери, был категорически не согласен. Брэд Как-Его-Там — просто человек. Его можно и нужно остановить. Однако они должны действовать сообща, а Дженни отказывалась даже обсуждать какие-либо варианты.
Если начать действовать за ее спиной, она никогда его не простит. Казалось бы, его это не должно волновать, учитывая настойчивые напоминания Дженни, что она здесь временный работник, и что между ними завязалась всего лишь недолгая приятная интрижка. Но, черт, он не воспринимал ее как временного работника. Он чувствовал, будто Дженни принадлежит ему.
— Похоже, для тебя это не впервой, — заметил Чонгук, стоя в дверном проеме между столовой и кухней и наблюдая, как Дженни порхает туда-сюда от стойки, заставленной мисками, чашами и продуктами, к духовке, включенной уже несколько часов — может, дней, — и раковине, заполненной грязной посудой. Потом она уселась возле глубокой миски и деревянной ложки с длинной ручкой. — В твоей семье всегда с размахом отмечали День Благодарения?
— Когда я была маленькой, а мама и папа были еще живы, мы всегда готовились ко Дню Благодарения, — ответила Дженни, непрерывно перемешивая какие-то ингредиенты в огромной емкости. — Робин, Кин и я мастерили декоративных индюшек и развешивали по всему дому, мама готовила дня три, плоды ее кулинарных стараний исчезали минут за двадцать. — Дженни оглянулась через плечо и улыбнулась. — Отец всегда занимался уборкой. Отличная идея, кстати. Мужчина в доме тоже должен взять на себя часть хлопот.
— Не смотри на меня так. Никогда не мою посуду.
Дженни вылила клейкую массу в огромную продолговатую форму.
— Я тебе это припомню. — Она облизала ложку и улыбнулась. — О, надеюсь, всё прекрасно получится! Ни разу не пекла кукурузный хлеб с приправами.
Открыла дверцу духовки и осторожно поставила внутрь большой противень.
Дженни никогда ни с кем не делилась подробностями своей жизни, словно находиться в бегах означало, что она не имеет права на прошлое, будто она не просто скрывается от психопата, а прячется от всех. Чонгука очень интересовали любые, даже самые незначительные детали ее прошлого, которые она решилась приоткрыть.
— Когда они умерли? Твои родители. Как давно их нет?
Дженни промолчала, Чонгук решил, что ответа не дождется, хотя не видел в вопросе ничего способного ее встревожить.
— Восемь, почти девять лет назад, — наконец произнесла Дженни. — После этого родственные узы вроде как распались, словно наши родители служили клеем, который держал нас вместе, и без них мы не знали, как быть семьей. У Робин тогда уже был муж и один ребенок, Кин рьяно занимался карьерой, а я... я хотела начать новую и захватывающую жизнь. Хотела стать независимой, хотела многое увидеть и многое попробовать. — Она снова посмотрела на него. — Всё всегда происходит по какой-то причине. Всегда. Брэд знал, что мои брат и сестра далеко. Когда он принялся о них расспрашивать, я поняла — что-то не так. Но не насторожилась. Решила, что он просто старается узнать меня получше. Если он вообразит, что способен добраться до меня через них, то непременно воспользуется этой возможностью. Хотя мы давно не виделись с Робин и Кином, всё же стали гораздо ближе после смерти мамы с папой.
Прежде чем Чонгук успел спросить что-нибудь еще, Дженни махнула в его сторону деревянной ложкой, словно отбиваясь от вопросов.
— Не хочу сегодня говорить о нем! Не позволю ему портить праздник. А как насчет твоих родственников? Почему они не приехали сюда на День Благодарения? Или почему ты не поехал к ним?
— Они обычно приезжают летом, когда дороги не столь паршивы и дети не ходят в школу. А я не очень часто оставляю ранчо надолго. Здесь слишком много дел.
— У тебя прекрасные работники, которые отлично справляются с делами и без тебя, — насмешливо фыркнула Джен. — Необязательно всё делать самому, знаешь ли.
— Мне это говорили.
— И всё же не очень веришь, что ранчо может выжить без тебя, — поддразнила Дженни.
— Отлично, — неспешно подошел к ней Чонгук. — Пожалуй, навещу домашних на Рождество. Всё брошу и на неделю поселюсь в сумасшедшей семейке моей старшей сестры.
Дженни слегка удивилась подобной уступчивости, ведь она ни на чем не настаивала, и тут Чонгук бросил бомбу:
— Только если ты поедешь со мной.
Дженни нахмурилась и бросила ложку в раковину.
— Тебе прекрасно известно, что не поеду.
— Почему? Чего-то боишься? Или сомневаешься, что я смогу тебя защитить?
Именно этого Чонгук хотел больше всего на свете: защитить Дженни. Исправить всё, что пошло не так в ее жизни.
— Конечно нет.
Дженни отвернулась и принялась возиться с мисками и ложками, безуспешно стараясь навести порядок.
— Ладно, — вздохнул Чонгук и прижал ее спиной к груди. — Познакомишься с ними летом, когда они приедут в гости.
— Ты же знаешь, что летом меня здесь не будет, — нарочито спокойно и невозмутимо напомнила Дженни.
Чонгука немного утешило, что ее голос звучал грустно. Вместо того чтобы с ней спорить — пустая трата времени — он поцеловал ее в шею и отпустил.
— Вернусь часа через два.
— Не вздумай опоздать! — крикнула Дженни вслед направившемуся в прихожую Чонгуку. — И другим передай! Лалиса приедет к часу дня, хотя я сказала ей, что мне не нужна помощь. Господь свидетель, она и без того готовит с утра до вечера, но она пообещала в любом случае привезти десерт и булочки. Мы все сядем за стол не позднее двух. Понял? — Потом вздохнула. — Праздник должен получиться совершенным.
Еда, возможно. И весь день конечно. В последнее время на долю Дженни выпало много прекрасных дней. Но ее жизнь не станет идеальной, пока страх перед Брэдом не исчезнет, пока сам Брэд не исчезнет, и Чонгук никак не мог придумать, как этого добиться, не нарушая своего обещания не вмешиваться. В противном случае она никогда его не простит, и всё, что между ними происходит, рухнет.
И всё же, как бы Чон не боялся потерять Дженни, придется что-то предпринять, даже пожертвовать их отношениями, если в результате она наконец станет свободной.
* * *
Праздничное угощенье удалось, что весьма порадовало Дженни, но, черт возьми, скольких трудов это стоило! Точно так же, как в родном доме, еда исчезла моментально. Хотя гостей было мало, только Уолт, Чимин и Лиса, оживленно поддерживающая беседу. Семья Чимина на выходные запланировала большой список дел, да и Кеннет с Майком скоро вернутся. Работа на ранчо не прекращалась из-за праздников, даже если не было других дел, о животных следовало позаботиться. Поэтому, как указывал Уолт, всё, что не сделано сегодня, просто переносится на завтра.
Дженни старалась не показывать непреходящий страх, пока принимала комплименты по поводу еды, но когда Чонгук упомянул, что возьмет ее на встречу с близкими, сердце подскочило к горлу, да так там и осталось.
Пусть она от него без ума, пусть секс у них фантастический, пусть даже иногда кажется, что она его любит. Это ничего не меняет. Приходится иметь дело с реальностью, в данный момент реальность чертовски прекрасна, зато реальность в виде Брэда маячила вдали, как огромная грозовая туча.
Единственный День Благодарения с Чонгуком, впереди единственное Рождество с Чонгуком. Дженни хотелось смаковать каждый момент, наслаждаться каждым днем рядом с ним, запомнить все чудесные мгновения. Весна наступит очень скоро.
Когда она встала и потянулась к пустой тарелке Уолта, Чонгук накрыл ее ладонь своей.
— Сиди. Сами отнесем.
Брови Лисы взлетели вверх, но она тут же откинулась в кресле и умиротворенно улыбнулась.
Первая мысль была, что мужчины не сумеют правильно навести порядок, но потом Дженни села и расслабилась. Кого волнует, если они сделают что-то не так, как она? Ноги гудели от беготни, силы на исходе. Не говоря ни слова, парни принялись убирать со стола, явно запланировав это заранее. За это Дженни любила их всех. Даже «никогда-не-мою-посуду» Чонгук схватил свою грязную тарелку и понес на кухню. Наверное, Чимин умеет запускать посудомоечную машину, так что всё будет нормально.
Джен вытянула ноги, наблюдая за суетящимися парнями, и пропела приторно сладким голосом:
— Спасибо, ребята. Пожалуй, мы с Лисой отправимся в мою берлогу, шлепнемся в замечательные мягкие кресла и включим футбол.
— Я люблю футбол, — широко улыбнувшись, заявила Лалиса, потом вытаращила глаза на немой вопрос Дженни и пожала плечами, из чего та поняла, что подруга, вероятно, знает, в чем разница между бейсболом и футболом.
— Мы сами всё уберем, — из кухни откликнулся Уолт. — Это не займет много времени.
Дженни рассмеялась, поскольку использовала каждую миску и чашу, а также почти все кастрюли и противни.
— Боже, парни едят у тебя из рук, — прошептала Лиса, понизив голос. — Так держать, подруга.
Дженни слушала голоса мужчин, грохот и лязг посуды, редкие смешки.
День Благодарения — это не еда, это семейное торжество. А пока, на сегодняшний день, эти люди стали ее семьей.