MAFIA

Очень давно в славной Италии возникли группы людей, помогавших антиправительственным партиям вершить свою власть и сеять панику среди мирного населения одним только своим названием или поблескивающей рукоядкой револьвера, торчащего из-под ремня классических брюк с идеальными стрелками по ногам. Эти группировки вне закона и тогда и сейчас называют одинаково - мафия.
В наше время людей, которые входят в ряды мафии, принято считать богатыми аферистами, которые владеют большим подпольным бизнесом, конкурируют между собой и готовы в порошок стереть противника, начать с угроз, а закончить смертельными пытками в подвале какого-нибудь старого и разваливавшегося здания, где жертва, совершившая малейшую оплошность будет болтаться вниз головой. Скорее всего, все эти стереотипные мысли правдивы, потому что никто и никогда толком не сможет узнать, что творится там, за ширмой этой непростой жизнии мафии и ее приближенных.

В далеком 2006 году, в одном из портов Лос-Анджелеса, под покровом теплой летней ночи происходила разгрузка контрабандного груза, приехавшего из Японии. Этим грузом являлись дорогие японские спорткары, которые шли в Америку для перепродажи по цене, ниже розничной. Во время этой несанкционированной разгрузки в порт приехал еще один дорогой автомобиль, но только на этот раз немецкий и не для перепродажи вовсе.

Черный Мерседес открыл свои двери, из-за которых появились два статных мужчины, одетые в дорогие пиджаки и брюки черного цвета, будто сливавшиеся с ночным небом в почти темном порту, где не было почти не души, кроме людей, занимающихся разгрузкой и их 'командующего' - лысого мужчины, под сорок лет на вид с приятными голубыми глазами, как лед, переливающийся под солнцем в морозный день.

- доброго вечера, дон Кэмпбелл, - тот лысый мужчина поздоровался с только что приезжим гостем, который сложил руки перед собой, смотря на огромные контейнеры грузом, которые доставили исключительно для него.

- рад Вас видеть, мистер Хосслер, - некий Кэмпбелл брезгливо поморщил нос, искажая лицо в гримасу, полную отвращения. Было понятно, что он не хотел протягивать руку, - к чему все эти фамильярности, друг мой? Мы же не в начале двадцатых годов в Италии, поэтому о каких донах может идти речь вообще, м? Я для Вас просто мистер Кэмпбелл и все, также как Вы для меня мистер Хосслер, договорились?

- конечно, мой дорогой друг, - Хосслер кивнул ему и посмотрел на контейнеры, щелкнул пальцем, чтобы ему предоставили один из них, в котором находился лучший груз. Огромный кран, скрипя и вопя ржавыми железными балками и шурупами, перенес на длинном крюке красный контейнер с большим амбарным замком и поставил его в паре метров от мужчин, которые вдвоем пристально наблюдали за происходящим. Хосслер покрутил в руках ключи, а потом отдал их Кэмпбеллу. Второй же, в свою очередь передал звенящие ключики мужчине, приехавшему с ним, и приказал открыть контейнер, чтобы убедиться в качестве доставленного товара. Огромные двери распахнулись и за ними показалась приземленная машина с угловатыми формами, накрытая непонятной тканью, которая в одно мгновение была сдернута резким рывком рук. Глянцевая машина переливалась под светом луны красивыми бликами на капоте спорткара.

- таких еще четыре, как Вы и заказывали, - произнес Хосслер, а потом отдал прислужнику Кэмпбелла одну большую коробку, в которой лежали ключи от всех двадцати пяти автомобилей, пригнанных из-за океана, - я жду денег на своем счету к завтрашнему утру, мистер Кэмпбелл, как и договаривались.

- кстати, я хотел поговорить насчет денег... - задумчиво начал тот, упираясь подбородком в ладонь и отводя взгляд куда-то в сторону, - я не смогу переслать всю сумму до завтрашнего утра. Мне задолжали хорошенькую сумму пара человек, поэтому деньги будут только к концу недели, раньше никак не получится.

Хосслер тяжело вздохнул и продолжил ходить вокруг машины, ведя по капоту ногтем:

- какая жалость, может, тогда придется разбудить малышку Шэннон? Она же так прекрасно спит в своей кроватке дома, под наблюдением няни, без Вас, мистер Кэмпбелл, такая невинная и беззащитная...

- не смей трогать мою дочь, Хосслер. Займись лучше воспитанием своего обалдуя-сына. А в мою жизнь не лезь. В нашей компетенции только сотрудничество и больше ничего, запомни это. Никакой личной жизни, только работа, - зашипел Кэмпбелл, думая о своей любимой дочери, которая была дома почти что одна, без него. У него была вечная боязнь оставлять дочку одну, ведь он не хотел, чтобы ее постигла участь, отнявшая у Кэмпбелла жену через три года после рождения дочери. С тех пор он не заводил отношений и ростил дочку самостоятельно, иногда только пользовался услугами нянь. Дочь - больная тема для Кэмпбелла. За нее он отдаст все, продаст душу.

- хорошо-хорошо, - Хосслер выставил ладони перед собой, а потом отошел от машины, усмехаясь и прикусывая губу. Он перевел вмиг ставший задумчивым взгляд в сторону океана, который медленно покачивался и блестел под светом луны, - я дам тебе отсрочку до пятницы, - в тот день была среда, к слову сказать, - но если у меня не будет денег до одиннадцати вечера в пятницу, ты поплатишься, Кэмпбелл, помнишь, что случилось с твоей женой? Жаль, что меня там не было. А еще было бы интересно рассказать это твоей дочурке через пару лет.

У Кэмпбелла на лице задергался нерв. Он поспешил сесть в свой черный мерседес, махнув рукой мужчине, который был вместе с ним и держал коробку с ключами от контрабандных автомобилей. Мужчина завел мотор, дождался, когда все ключи будут рядом с ним, а машины на продажу погрузят на большие грузовики, и развернул автомобиль в сторону выезда из порта, подальше от Хосслера, который вновь надавил на больную точку, говоря о жене.

***

Хосслер понимал, что в каких-то моментах Кэмпбелл прав: ему действительно нужно было заняться воспитанием 'обалдуя-сына', которой, по иронии судьбы, был на два года старше дочери Кэмпбелла. От этого увеличивались шансы, что они вскоре попадут в одну школу и университет, потому что все потомственные мафиозные кланы отдавали своих детей в определенные учебные заведения Лос-Анджелеса, в которое было невероятно сложно попасть простым горожанам, ведь обучение было недешевое. Ученики, которые не относились к рядам мафиозных банд, а их родители крутились в кругах известных бизнесменов города или просто были богатыми людьми по стечениям различных обстоятельств, прекрасно знали, что среди них есть подростки, чьи родители незаконно торгуют наркотиками или чем-то еще. Но никто не знал, кто конкретно и есть те самые 'мафиозные детки'. Таки вернемся к Хосслеру-младшему. В свои 8 лет он рос самым настоящим засранцем: в школе он травил многих одноклассников, постоянно разбивал какие-нибудь окна или умудрялся порвать однокласснице юбку в порыве 'несоизмеримой детской любви' и желания просто поиграть. А один раз он так хорошо стукнул мальчишку из класса, что тот упал на пол и головой снес половину парты, разодрав себе затылок, после чего остался большой шрам на шее от уха и почти до плеча. В общем, Джэйден озорничал да и только.

А что же дочка Кэмпбелла? Милейшая девочка, шести лет отроду. Она жила во всем самом лучшем: отец баловал девочку, обеспечивал всем, что было ей необходимо и не очень нужно. Вся любовь Кэмпбелла отдавалась именно малышке-Шэннон, которая радовала отца своими добрыми и счастливыми глазками. Она никогда не задавала вопросов отцу про мать, ведь даже в свои 6 лет понимала, что если папа захочет, то он расскажет о маме сам. Шэннон с детства проявляла интерес к учебе и к кинематографу - за уши невозможно было отодрать от телевизора, если по нему шла какая-нибудь мелодрамма, снятая в 1960-х годах. Малышка с радостью впитывала всю атмосферность черно-белых фильмов и иногда воображала себя Одри Хепберн из 'Римских Каникул' стоило только ей надеть новое платьице, которое привез отец в знак извинения за позднее возвращение с работы. Шэннон всегда ждала, когда папа вернется после всех своих дел домой, и не могла уснуть без его поцелуя в лоб перед сном.

Но время летит - дети растут. Их интересы меняются, раскрываются родительские секреты, появляются в жизни новые люди. Так случилось в жизни Шэннон и Джэйдена.