4
На море жара переносилась гораздо легче. Раиса забрела в воду до колен, придерживая рукой подол сарафана. Легкий бриз и прохлада воды возвращали жизнь в побитое душным городом тело. Поодаль Мадина-касса и Лейла скидывали одежду. Раиса исподтишка наблюдала за Лейлой, оценивая ее фигуру, сравнивая со своей. У той намечался жирок во всех проблемных местах, но в целом она была неплоха собой. Под платьем у нее оказался слитный черно-красный купальник. Раиса улыбнулась.
-Ты верна нашему стилю? – Мадина тоже заметила сходство с их униформой.
Ее дерзкий раздельный купальник сверкал разноцветными пайетками и бисером, рыжие волосы блестели на солнце. С разных сторон тут же послышались свист и улюлюканье. Мадина бросила пару кокетливых взглядов в сторону незнакомых поклонников и побежала к воде, Лейла последовала за ней. Раиса побродила на мелководье еще некоторое время и вернулась к кучке оставленных купальщицами вещей. Там на торчащем из песка валуне примостилась другая Мадина.
-А ты что не купаешься? – спросила Раиса.
-Наверное, потому же, почему и ты, - ответила она. – Не могу так раздеться. Тут же парни. Мне кажется, это уже слишком.
Раиса кивнула. Она с удивлением осматривала городской пляж и не верила, что находится в Дагестане.
Мать с детства приучала ее к скромности и стыдливости. Она не помнила, чтобы в ее селе девочки старше пяти лет носили короткие юбки, а со школьной скамьи заканчивались и майки с топами. В шестом или седьмом классе мать велела ей покрывать голову косынкой или шарфиком. Для Раисы это было естественно, все кругом одевались также, и она не думала, что где-то в ее краю ее землячки-дагестанки могут одеться по-другому. И не просто по-другому, а раскрыв себя практически полностью. Голые мужские ноги Раиса видела только несколько раз – у братьев. Здесь же она не знала, куда прятать глаза – кругом сновали парни, солидные мужчины и, наконец, просто старики в одних плавках. Тут и там сидели, тесно прижавшись друг к другу, влюбленные парочки.
-Не ожидала, да, такое увидеть? – Мадина заметила оторопелый взгляд подруги.
-Не то слово...
-Скоро нудисткий пляж придется открывать.
-Да брось, мы до такого еще не докатились, - неуверенно сказала Раиса.
-Ай, - отмахнулась Мадина, - ты старомодна, дорогая. Посмотри вокруг. Молодежь вырывается из сел и начинает тут отрываться так, что иные городские не смогли бы. Им осточертели адаты, запреты родителей, запреты религии, хочется оторваться по полной.
-Но мы же должны...
-Мы – может, должны. А они? Кому они должны?
-Они дагестанцы! – попыталась возразить Раиса.
-Они же не виноваты, что родились дагестанцами. – Мадина достала из сумочки бутылку с водой, сделала пару глотков. - Ты думаешь, если они ведут свою родословную из каких-то высокогорных сел, то должны мечтать ходить в юбках до пят или не смотреть на невесту до свадьбы?
-Наверное, они жалеют, что не родились русскими, - предположила Раиса.
-Представь себе, не жалеют, - возразила Мадина. – Будешь воду?.. Я знаешь что заметила? Что они все безумно гордятся, что они дагестанцы. Не азери, не калмыки, не, тем более, русские, а даги. Даг – это же так гордо звучит. А на самом деле – шалавы шалавами и гопники гопниками.
-А Лейла и Мадинка, по-твоему, тоже шалавы? – не веря ушам, переспросила Раиса.
-Конечно, - кивнула Мадина. – Да что ты так удивляешься? Они и сами это прекрасно понимают. В глаза если назовешь, конечно, станут отпираться и болтать что-то о порядочности и чести. Но на самом деле порядочность они потеряли, когда сняли юбки перед чужими мужиками. И в душе они это понимают. Просто боятся признаться. Просто на людях они все-таки должны гордиться порядочностью, а не воспевать разврат.
-По-моему, ты путаешься. Должны – не должны.
-По-моему, тоже, - снова согласилась Мадина.
Они помолчали, глядя на Лейлу и Мадину, плескавшихся вдалеке. К ним подплыли незнакомые ребята, видимо, завязалось знакомство. Раиса не одобряла их поведение, но все же немного им завидовала. Если бы она могла появиться перед Раджабом в сногсшибательном мини и достаточно открытой блузке – он бы непременно обратил на нее внимание!
-За последние годы все встало с ног на голову, - неожиданно продолжила мысль Мадина. - Все очень сложно. Я иногда пытаюсь разобраться, и голова кругом идет. Что хорошо сегодня, что плохо? Вчера что-то было плохо, а сегодня уже хорошо.
-Например?
-Например, я точно знаю, что моя прабабка избила бы меня, если бы увидела, в чем я сегодня выхожу на улицу. В ее время показать коленки девушке было неслыханным позором. А сейчас ничего, все вокруг так ходят. Кто знает, что будет еще через пару поколений?
-Может, все возвратится к истокам?
-Нет, к истокам ничего уже не возвратится, - отрицательно качнула головой Мадина. - Ты хоть один народ в истории человечества вспомни, который бы потерял себя и потом нашел? Нету таких. Либо держатся того, что есть, либо постепенно деградируют, как мы. Отдельные личности, может, и возвращаются. Но развернуться целому народу – невозможно.
Раиса поежилась. В ее селе не была заметна эта деградация, хотя и там уже вполне можно было ходить в юбке по колено. Но в данный период жизни Раиса не могла сказать, что ее очень волнует будущее дагестанцев. Гораздо больше ее волновало ее собственное, а точнее - будет ли оно связано с Раджабом.
-Я вижу, что тебе это безразлично, - отозвалась на ее мысли Мадина. – Да не оправдывайся, кто я тебе, чтобы передо мной оправдываться? Я просто так, для себя больше говорю. Ведь я права? Твоему поколению – гори Дагестан синим пламенем, лишь бы сам был цел да дети сыты. Если не сгорит, хорошо, конечно, а сгорит – так не велика потеря. Не знаю, чего я сама так об этом переживаю? Просто думаю иногда, вот за что я могла бы умереть? Смогла бы за Родину, например? Ты за что могла бы?
Застигнутая врасплох неожиданным вопросом, Раиса замялась. Зачем вообще умирать? Жизнь прекрасна, солнышко светит, Каспий бьется у ног. О смерти не думалось. Может, она могла бы защитить от лихой пули Раджаба? Да, пожалуй, могла бы...
-За любимого человека, - вслух ответила Раиса. – Маму защитить, братьев. Мужа.
-Это прекрасно. А вот чтоб Дагестан защитить, например? От врага? Как в войну? Ты же знаешь, что во времена Шамиля многие наши женщины воевали вместе с мужчинами. Они бросались телами на штыки врага, представляешь? Ты смогла бы?
Раиса промолчала. Ответить отрицательно – неудобно. Ответить положительно – пойти против правды. Она не смогла бы. На штык – ради страны, ради куска земли, пусть и самого красивого на свете? Она понимала, что это неправильно, что она должна мочь, но... Не смогла бы, убежала бы и спряталась в первых кустах.
-А ради ислама? – продолжала Мадина. – Ты же мусульманка? Ты знаешь, как пытали некоторых женщин во времена Пророка Мухаммада? И они не отрекались от ислама. А в Палестине? Смогла бы?
Снова Раисе нечего было сказать. Она, безусловно, считала себя мусульманкой, хотя не молилась и не держала пост. Но она и не воровала, не занималась прелюбодеянием, не ходила в купальнике. Главное, как считала Раиса, была искренняя вера в Аллаха в душе, а остальное приложится со временем. Ближе к старости. Смерть за веру ей было представить еще сложнее, чем смерть за свою страну.
-Вот-вот, - горько подытожила Мадина. – И возьми всех этих...
Она обвела глазами отдыхавших земляков.
-Ни одна живая душа не ляжет с гранатой под танк, если завтра война. Они все сбегут. Будут собирать деньги, лишь бы откупиться от армии. Ну ладно, из парней, возможно, пара-тройка готовы. В конце концов, на то они и мужчины, чтобы воевать. Кинуть понт, в конце концов, у кого автомат круче или больше тюнинга на танке. Но наши девушки – это уже другая песня, не песня времен Шамиля. Разве что вон те.
И она махнула в сторону двух девушек, одетых в длинные светлые платьях и белые хиджабы, бродивших по мелководью. Они, как до этого Раиса, поддерживали платья руками, но их ноги надежно скрывали брюки, которые они не боялись замочить.
-Эти хоть за веру готовы. Не знаю, как за Даг, но за веру, думаю, смогут.
-Тебе-то какая разница, кто за что может умереть?
-Мне важно. Чтобы жить, чтобы чувствовать смысл этой жизни, я должна знать, на что я могу ее потратить. Может, на танцы-шманцы, а может – на что-то полезное. Смерть – это же естественное продолжение жизни, и у нее тоже бывают варианты. Кто-то бесславно подыхает от алкогольного отравления или передоза, а чье-то имя будет звучать на устах его потомков.
-Ты похоже хочешь звучать, да?
Мадина не успела ответить, к ним подбежали Лейла и Рыжая Мадина.
-Ну что, как вода? – поинтересовалась Мадина.
-Отлично! Такой кайф! – защебетала ее тезка, вытираясь полотенцем. - Я там на камне поскользнулась, чуть не утонула. Вон тот пацан спас...
-Надо было тебе круг захватить, - посоветовала Раиса.
-А что? Дома же есть матрас! Как я про него забыла?
-Ватный? – хихикнула Лейла.
-Пружинный, - откликнулась Мадина-касса и показала ей язык.
-У вас там по ходу знакомство наметилось?
-Да это так, пацаны. Я Алишку ни на кого не променяю! Пойду мороженое принесу.
Лейла, не вытираясь, уселась рядом с другой Мадиной.
-Ну, о чем вы тут болтали?
-О высоком, - многозначительно ответила та.
-Это ты умеешь. Она у нас такая, - обратилась Лейла к Раисе. – Все ей чего-то не сидится.
-Я беспокоюсь о судьбах дагестанских народов, - пафосно заметила Мадина. – Тебе-то, конечно, на это наплевать.
-Почему наплевать? Я тоже люблю Дагестан.
-Да? Ну-ка, проверим. Махачкала в честь кого названа?
-Причем тут это? – замешкавшись, спросила Лейла: она явно не знала ответ.
-Если любишь свой край, должна знать его историю, - пожала плечами Мадина.
-Она названа в честь какого-то человека. Который во время революции тут был главный. Его звали Махач, вот и назвали Махач-кала.
-На тройку наскребла. А фамилия какая была у этого Махача?
-Не знаю я! – Лейла рассердилась и отвернулась.
Мадина многозначительно посмотрела на Раису.
-Я тоже не знаю, - пристыжено сказала та.
-А фамилия Дахадаев вам ни о чем не говорит?
-Это же центральная улица, - буркнула Лейла.
-Именно, - кивнула Мадина. – Названа в честь Махача Дахадаева, того самого Махача, из-за которого наш город теперь так называется. Ладно, Лейла, не злись. Вот тебе задача попроще. Кто такой Магомед Гаджиев?
-Это я знаю, - обрадовалась Лейла и снова повернулась к подругам. - Это герой Советского Союза. Летчик, кажется.
-Ага. Капитан подводной лодки. Ну, неплохо, неплохо.
-Вон Мадинка идет, проверь ее, - сказала Раиса, заметив, что Лейла опять начала дуться.
Мадина-касса, не подозревая о грозящей проверке, протянула девушкам рожки с мороженым. Откуда-то сбоку прозвучало предложение о знакомстве, но она не обратила внимания. Раиса улыбнулась, вспомнив, как общительная с другими, она смущалась показать свое расположение Али.
-Нашему администратору достался вопрос на засыпку, - объявила Мадина. – В честь кого назван проспект Акушинского?
-У вас тут что, «Кто хочет стать миллионером»? Денег дают? Акушинский... Акушинский... Наверняка что-то, связанное с революцией. Точнее не знаю. Ты бы лучше меня про Ярагского спросила.
-Ишь ты. Может, про имама Шамиля? Или Расула Гамзатова? – усмехнулась Мадина.
-Я тебя сейчас сама завалю! – вызвалась Лейла. – То же мне профессор.
-Ну-ка, попробуй, - глаза у Мадины загорелись.
Лейла на минуту задумалась, видимо, выискивая в памяти улицу имени какого-нибудь малоизвестного дагестанского деятеля.
-Кто такой Танкаев? – наконец спросила она.
-Не смеши меня. Это генерал Советской Армии, - Мадина была разочарована столь простым вопросом.
-А теперь я! – воскликнула Мадина-касса.
-Ищи дальше от центра, - посоветовала Мадина.
-Заманов? Я на этой улице живу.
Мадина минуту смотрела в песок, потом, улыбнувшись, подняла руки:
-Сдаюсь. О Заманове я не слышала. Надо будет покопаться.
-Девчонки, а вы ходили на «Новолуние»? – Лейла перевела разговор на более интересную, по ее мнению, тему. – Тейлор Лоттнер там такой качок!..
-Не, мне все равно Эдвард больше нравится, - подхватила Мадина-касса. – Он чем-то похож на Алишку, правда?
-Чем же? Именем, что ли?
Девушки расхохотались.
Раиса растянулась на своем полотенце и зажмурила глаза от слепившего солнца. «Новолуние» посмотреть она не успела, хотя с первой серии саги «Сумерек» всей душой переживала за судьбу простой девушки и ее возлюбленного – вампира.
Сегодня у нее впервые получилось отложить немного денег с зарплаты на учебу. Сделан был, наконец, пусть маленький, но шаг к высшему образованию и работе. Тетя Барият не переставала уверять ее, что в нынешнее время без образования никому нельзя оставаться. Она прямо сказала, что поможет с поступлением в следующем году, Раисе оставалось только выбрать вуз. Правда, ДГУ в этот список не входил, слишком высока была цена поступления. Теперь девушка выбирала между медицинским и политехом.
Лежа на мягком песке, Раиса задумчиво перебирала руками обломки ракушек, попадавшие в ладонь, слушала убаюкивающий шум моря, болтовню подруг и незаметно для себя уснула. Ей приснилось, что она стоит на поле боя, вокруг нее - Танкаев, Гаджиев, Дахадаев и другие дагестанцы в военной форме, а напротив наступает вражеская армия вампиров и оборотней. Среди них почему-то оказались Лейла с Рыжей Мадиной, а за спинами переднего фланга врага Раиса увидела Раджаба. Танкаев командовал наступлением, но Раиса совсем не хотела наступать на Раждаба. Генерал кричал на нее, что она развалит всю армию, если не будет сражаться с врагом, но она, хоть убей, не видела в Раджабе врага. Он улыбался ей из-за спин других и манил к себе. Раиса не удержалась и под отчаянный рокот Танкаева бросилась ему навстречу. Вот-вот их руки должны были соприкоснуться, как вдруг:
-Раиска, ты остаешься на ночевку? Мы уходим, - раздался голос кого-то из девушек.
Она села, потерла глаза. Как Раджаб оказался среди вампиров? Он звал ее к себе!
-Что снилось-то? – спросила Лейла.
«Тебе не понравится ответ», - подумала Раиса, но вслух сказала:
-Всякая ерунда после Мадининых лекций по истории Дагестана.
-Хорошо, что не кошмары.
-Кошмары после моих лекций снятся тем, - едко заметила Мадина, - у кого совесть не в порядке.