Помощница.

Владислав возвращался из Москвы, и Таня знала, что на этот раз ей не удастся прибегнуть к обычной уловке - исчезнуть за минуту до его появления.

Владислав Бондаренко, попросту говоря, наводил на нее ужас. Их первая встреча состоялась полтора года назад. Тогда Таня подверглась прямо-таки допросу, учитывая роль, которую ей предстояло играть в жизни Антона Борисовича - крестного отца Влада. Эти полтора часа показались ей самыми страшными в жизни. Она поняла, что с этим человеком надо избегать встреч. Только так можно сохранить душевное спокойствие.
С тех пор она в совершенстве овладела техникой бегства , обратив его в ранг искусства . Визиты Бондаренко к крестному отцу были краткими , нечастыми и всегда запрограмированными . Спонтанность , как заметила Таня , не приветствовалась в жизни Влада. Данное обстаятельство чрезвычайно радовало девушка , позволяя безошибочно расчитать время ухода из дома .
На сей раз, однако, избежать встречи не представлялось возможным.
Антон , крестный Влада, накануне попал в больницу с сердечным приступом. Для Танм это оказалось настоящим шоком. Едва успокоившись, она дозвонилась до Бондаренко , предварительно перебрав добрую дюжину телефонных номеров Москвы. Владислав, выслушал ее бессвязный лепет и заявил, что немедленно возвращается в Питер, и что ей надлежит быть дома к моменту его прибытия, после чего в трубке раздались гудки.
Сейчас Таня сидела в кресле, устремив взор на подъездную аллею с отчаянием приговоренного, ожидающего палача. Заметив неприятеля прежде, чем он переступит порог, она сумеет лучше подготовиться к тягостной встрече.

Но план не сработал. При виде подъехавшего такси кажущееся спокойствие испарилось, а желудок свело спазмом.
Всякий раз, встречаясь с Владом Бондаренко , Таня находила крайне несправедливым сочетание власти, богатства и ума с подобной красотой. Ему следовало бы обладать отталкивающей наружностью или по крайней мере просто непривлекательной. Но внешность Бондаренко  заставляла женщин терять голову. Темные блестящие волосы, карие глаза, чувственный рот, тело совершенных пропорций, словно выточенное искусным скульптором.

Таня, однако, считала безупречные черты его лица чересчур холодными, выражение темных глаз слишком отчужденным, а в изгибе губ ей виделось нечто жесткое и внушающее страх.

Когда она приступила к работе у Антона Борисовича , старик с гордостью поведал ей о повсеместном внимании, оказываемом Владу представительницами противоположного пола. Таня даже подумала, не единственная ли она женщина, не чувствительная к его шарму.
Сейчас Таня наблюдала, как Влад  расплачивается с таксистом, забирает из машины сумку и чемодан и хмуро созерцает дом. Этот человек постоянно работает, делает огромные деньги и является всеми уважаемым работодателем. Но, помимо этого, он обожал своего крестного отца – единственное чувство, замеченное ею пару раз в его глазах.
Раздался звонок, и Таня поспешила к двери, чтобы впустить Влада в дом. Она уже заранее знала, как почувствует себя, увидев его: неуклюжей, бестолковой, некрасивой и безвкусно одетой.

Отворив дверь, Таня отвела взгляд от импозантной мужской фигуры, возвышающейся перед ней, старательно прочищая горло.
– Входите, Владислав… Я… я так рада видеть Вас. Она отступила немного назад, и Бондаренко , внося вещи, чуть не задел девушку, едва удостоив ее взглядом. – Как прошла поездка? Все в порядке? – Таня захлопнула дверь, бессильно прислонившись к ней.
Войдя в холл, Влад остановился, проникаясь атмосферой дома – владение именовалось «Старая школа», ведь крестный отец являлся профессором, а затем медленно повернулся, лицезрея женскую фигурку, робко сжавшуюся перед ним.
Больше всего в жизни его раздражало одно – видеть кого-нибудь до беспомощности запуганным.
Именно такой сейчас выглядела Таня Пушкарёва . Темные вьющиеся волосы скрывали лицо девушки, потупившей голову, она сжала руки за спиной, и казалось, вот-вот распахнет дверь и бросится бежать прочь.

– Нам нужно поговорить, – решительно произнес Влалислав с категоричностью человека, постоянно отдающего распоряжения и привыкшего к полному подчинению своим приказам. – И поскольку я не намерен продолжать стоять здесь и дальше, не будете ли вы так любезны оторваться от двери и не приготовите ли для нас по чашечке чая?
Крестный превозносил добродетели Тани  до небес, и Влад никак не мог понять почему. Из этой девушки и слова клещами не вытащишь. Даже если Таня и представляет собой высокоинтеллектуальную, блистательную личность, она приложила немало усилий, чтобы скрыть от него свои ценные качества. Бондаренко  едва сдерживал нарастающее раздражение.
– Итак, – продолжил он уже на кухне, – пожалуйста, расскажите мне о случившемся, ничего не пропуская. – Он уселся на стул, наблюдая, как Таня ставит чайник и достает из буфета чашки.

До чего странно оказаться здесь в отсутствие крестного, думал Влад, испытывая дискомфорт.
Да, он ведет светскую жизнь, владеет квартирами в Москве , Питере и даже в Америке , но этот дом представлял основу его бытия, а крестный отец – неотъемлемую его часть. Мысль о том, что, возможно, старик болен гораздо серьезнее, чем кажется, что он даже может умереть, точила Влада  изнутри холодным страхом. Однако ему не приходило в голову проявить хоть немного снисходительности по отношению к девушке, хлопотавшей на кухне.
– Скажите мне в точности, что именно произошло?

– Я все рассказала вам по телефону вчера. – Таня не поднимала головы, ощущая на себе его сверлящий взгляд.

– Вы не могли бы смотреть мне в лицо, когда я обращаюсь к вам? Невозможно вести диалог с человеком, разговаривающим с собственной чашкой!

– Он едва успел выпить чай… – Таня,  взглянув на Влада, задрожала.

– Что?

– Я сказала, что Антон Борисович едва успел выпить чай…

– Нет, – Влад прервал ее нетерпеливым взмахом руки, – я имею в виду, что он принял с этим чаем? Может, что-нибудь способное вызвать сердечный приступ? И вполне ли они уверены, что это был сердечный приступ, а не, к примеру, пищевое отравление?

– Конечно, они уверены. Они же все-таки врачи!

– Врачи, но не боги. Все могут ошибаться. – Отпив глоток чая, Вола слегка ослабил узел галстука и расстегнул две верхние пуговицы рубашки.

Таня смотрела на него как кролик на удава.

– Не было никакого пищевого отравления, – повторила она, изо всех сил стараясь не давать нового повода для критики. – Он съел пирог, который мы с Леной  испекли перед этим, и выпил чай с явным удовольствием, но вскоре заметил, что как-то странно себя чувствует и что ему нужно пойти прилечь. И вдруг… – глаза Тани  наполнились слезами, – вдруг он пошатнулся, схватился за грудь и захрипел.

– Бога ради ,прекратите плакать! Я попросил вас рассказать о случившемся, а не реветь!